Совсем не видеть его было невозможно, но оскорбленный до глубины души Чарли старался держаться от Энн подальше. Подушечкам мисс Ады больше ничто не угрожало. А когда Чарли сталкивался с Энн на улицах Кингспорта или в коридоре университета, он ограничивался ледяным кивком. Отношения между бывшими школьными товарищами оставались напряженными в течение года. Затем Чарли перенес свое отвергнутое чувство на толстенькую курносенькую голубоглазую студентку со второго курса, которая, в отличие от Энн, оценила его по достоинству. После этого он простил Энн и снизошел до того, чтобы опять с ней разговаривать. Правда, он усвоил в разговоре с ней снисходительный тон, который должен был дать ей понять, как много она потеряла.

— Прочитай, что пишет Стелла! — воскликнула Энн как-то утром, влетая в комнату Присциллы. — В следующем году она приедет учиться в Редмонд. И знаешь, что она придумала? По-моему, это замечательная мысль. А ты как думаешь, Присси?

— Я скажу, что думаю, когда узнаю, что это за мысль. — Присцилла отложила словарь греческого языка и взяла письмо Стеллы Мейнард, их подруги по Куинс-колледжу, которая все эти годы работала учительницей в школе.

«Но теперь я решила уйти из школы и в следующем году поступить в Редмонд, — писала Стелла. — Я проучилась в Куинс-колледже три года, и меня должны принять сразу на второй курс. Мне надоело учительствовать в этой Богом забытой деревне. Когда-нибудь я напишу сочинение на тему „Страдания сельской учительницы“. Все считают, что жизнь учительницы — сплошное благоденствие и что нам нечего делать, кроме как получать жалованье. Чуть не каждую неделю кто-нибудь говорит мне, что я ловко устроилась: легкая работа и хорошая зарплата. „Тебе легко достаются деньги. Всего и дела-то — сидеть за столом да слушать, как дети отвечают уроки“. Поначалу я с такими людьми спорила, но теперь поняла, что это бесполезно. Если факты — упрямая вещь, то заблуждения упрямее вдвойне. Так что я только высокомерно улыбаюсь и молчу. Подумай только — у меня в классе сидят ученики девяти различных уровней, и я должна всех чему-то научить — от устройства организма земляного червя до Солнечной системы. Моему младшему ученику четыре года — мать отсылает его в школу, чтобы он „не путался под ногами“, а старшему — двадцать: этот решил, что легче ходить в школу, чем ходить за плугом. А какие записки присылают мне родители, Энн! Мать Томми жалуется, что ее сын не успевает по арифметике. Он только выучился делению, а Джонни Джексон уже изучает дроби. Джонни совсем не такой головастый, как ее Томми, так что не буду ли я Добра объяснить, в чем дело. Отец Сьюзи хочет знать, почему Сьюзи не может написать письмо, не наделав полсотни орфографических ошибок, а тетка Дики просит меня пересадить его за другую парту, потому что мальчик, с которым он сидит, научил его плохим словам. А чтоо касается жалованья — об этом я и писать не хочу.

Хуже, чем труд школьной учительницы, у нас, по-моему, не оплачивается никакой другой. Ну вот, я излила тебе душу, и мне стало легче. В общем-то не так уж мне было плохо учительствовать, но теперь я хочу учиться вместе с тобой в Редмонде.

А теперь, Энн, я хочу предложить тебе план. Ты знаешь, как я ненавижу жить в пансионах. Я прожила в них четыре года, и больше сил моих нет — еще три года я не выдержу. Так вот: что, если нам троим снять в Кингспорте небольшой дом? Это обойдется нам дешевле. Конечно, надо, чтобы кто-нибудь вел хозяйство, но у меня есть подходящая кандидатура. Помнишь, я тебе рассказывала про тетю Джемсину? Она ужасно добрая и милая, несмотря на кошмарное имя. Ее так назвали, потому что ее отец, которого звали Джемс, утонул в море за месяц до ее рождения. Я ее зову тетя Джимси. Так вот, ее единственная дочка недавно вышла замуж за миссионера и уехала в Индию. Тетя Джемсина ужасно страдает от одиночества. Она с радостью приедет в Кингспорт и будет вести наше хозяйство, и я уверена, что вы с Присциллой ее полюбите. Мне ужасно нравится мой план. Как нам было бы хорошо без всех этих квартирных хозяек!

Если вы с Присциллой согласны, попробуйте, поскольку вы уже на месте, подыскать подходящий дом уже этой весной. Мне кажется, откладывать на осень не стоит. Лучше снять дом с мебелью, но на худой конец какую-то мебель мы наскребем у знакомых и по чердакам. Так или иначе, жду от тебя скорого ответа, чтобы тетя Джемсина знала, на что ей рассчитывать».

— По-моему, прекрасная мысль, — одобрила Присцилла.

— По-моему, тоже, — радостно отозвалась Энн. — Правда, у нас не такой уж плохой пансион, но, что там ни говори, пансион — это не дом. Давай-ка начнем искать подходящий домик, пока на нас не свалились экзамены.

— Только учти, что подходящий дом найти нелегко — предупредила ее Присцилла. — Очень-то не обнадеживайся, Энн. Хороший дом в хорошем районе будет нам не по карману. Придется, наверно, смириться с паршивым домишком на паршивой улочке и утешаться тем, что нам хорошо вместе.

Они начали поиски дома, но вскоре обнаружили, что найти что-либо подходящее даже труднее, чем предполагала Присцилла. Домов сдавалось много — с мебелью и без, — но один был слишком велик, другой слишком мал, третий слишком дорог, четвертый стоял слишком далеко от университета. Пришла и прошла экзаменационная сессия, наступила последняя неделя семестра, а дом, о котором они мечтали, все еще оставался воздушным замком.

— Придется, видно, перенести поиски на осень, — устало сказала Присцилла Энн на прогулке в парке. Стояла чудесная погода: дул теплый ветерок, ярко светило солнце, голубело небо.

— Давай не будем портить чудный день мыслями о своих заботах, — предложила Энн, любуясь затянутой жемчужной дымкой гаванью, по которой бежали пенистые барашки. — У меня в крови поет весна, и мне являются чудные видения.

— А разве не замечательно в первый раз скинуть зимние теплые одежды и выйти на улицу в легком платье? — добавила Присцилла. — Чувствуешь себя так, будто родилась заново.

— Весной все рождается заново. И каждая весна по-своему нова. Ни одна из них не похожа на другую. Смотри, как зазеленела трава вокруг маленького пруда и как набухли почки на иве!

— И экзамены позади. Через неделю мы будем дома.

— Я очень рада, — сказала Энн. — У меня столько планов. Во-первых, я хочу посидеть на приступке у задней двери и ощутить на лице ветерок, дующий с поля мистера Гаррисона. Я хочу поискать в лесу молодые папоротники и собрать букет на Фиалковой поляне. Хочу услышать пение лягушек и перешептывание листьев на тополях. Но Кингспорт я тоже полюбила и рада, что вернусь сюда осенью. Как хорошо, что мне все-таки удалось получить стипендию Торбурна. Я просто не имею права тратить на себя все сбережения Мариллы.

— Если бы только мы сумели найти дом, — вздохнула Присцилла. — Вон внизу лежит Кингспорт — столько домов, и среди них нет ни одного, который бы подошел нам.

— Не надо, Присси, все еще впереди. Найдем мы дом. В такой день, как сегодня, для меня нет ничего невозможного.

Они гуляли в парке до вечера, а потом пошли домой мимо Домика Патти, чтобы еще раз на него полюбоваться.

— Ой! — воскликнула Энн, когда они приблизились к домику. — Посмотри-ка, Присцилла, и скажи, что это мне не мерещится.

Присцилла поглядела, куда показывала Энн, и действительно, над калиткой Домика Патти висела надпись: «Сдается внаем с мебелью».

— Присцилла, — прошептала Энн, — а вдруг нам удастся снять Домик Патти?

— Вряд ли, — отозвалась Присцилла. — В наше время сказок не бывает. Я даже надеяться не хочу — я не вынесу разочарования. Цена наверняка окажется недоступной. Не забывай, что дом стоит на Споффорд-авеню.

— Все равно нужно узнать, — твердо сказала Энн. — Только, пожалуй, не сегодня — уже поздно. Придем завтра. Ох, Присси, если бы нам удалось снять этот чудный домик! С той самой минуты, как я его увидела, мне всегда казалось, что я еще познакомлюсь с ним поближе.