– Привет, Тема. Как сам? Все мир спасаешь?

Приятели засмеялись.

– Я кое-что выяснил по твоему вопросу, – сказал Юрий, и голос его посерьезнел. – Насчет семьи Мирзоевых.

– Я само внимание.

– Отец этого малолетнего насильника – Нарбек Хабирович. Вроде ничего за ним криминального у нас не числится. Официально он трудится в миграционном центре «Дружба», личный водитель директора этого учреждения. Получил вид на жительство, причем в самые короткие сроки. Привез со своей родины все свое семейство. Самое интересное, что этот умник оформил развод со своей супругой, и теперь та получает от государства немалое пособие на четверых детей. Мансур у них самый старший.

– Ловко придумано, – заметил Павлов.

– А ты что, не знал об этом? Ты только представь, сколько наша страна тратит на вот такие семьи, которые и не собираются интегрироваться в российское общество. Какая-нибудь русская баба, имеющая двоих детей, не получает ничего либо копейки. А тут пятеро по лавкам – и ты, по мигрантским меркам, богач. Они ведь специально сюда едут, чтобы рожать и получать материнские капиталы!

– Так, ясно. Что-то еще?

– Пока все.

– С меня причитается, – пообещал Артем.

– Ай, я каждый раз от тебя это слышу, – усмехнулся Соломин. – Ну все, на связи.

– Увидимся, старина.

Не успел адвокат убрать телефон, как тот снова запиликал.

«Евгения?» – определил он, увидев высветившийся на экране номер.

– Артемий Андреевич, добрый день!

– Здравствуйте, Евгения. Что-то случилось?

Женщина замялась.

– Если откровенно, просто хотела узнать, как ваши успехи, – призналась она.

– Все отлично, – ответил адвокат, выруливая на шоссе.

– Я очень рада. А мы сегодня утром были с Олегом в полиции, и у нас приняли заявление. Правда, пришлось повоевать, но уж такие у нас полицейские… Ни в какую не хотели регистрировать заявление, пока я не пригрозила, что пожалуюсь вам. Вы уж извините, что прикрываюсь вашим именем…

– Все в порядке, – ответил Артем. Он решил не говорить, что сам факт приема заявления от потерпевшего еще ничего не значит. Это заявление можно положить в нижний ящик шкафа, где оно будет пылится неизвестно сколько времени… И яркий тому пример – отказ в возбуждении дела по факту изнасилования.

– Вы сейчас очень заняты? – спросила Евгения, и Павлов сказал:

– В данный момент я направляюсь в Следственный комитет. Если хотите, могу вас подхватить по дороге. Заодно заглянем к моему старому приятелю, Анатолию Ильичу.

Несколько секунд в трубке царило молчание, затем Чащина осторожно поинтересовалась:

– Это часом не Старыгин Анатолий Ильич?

– Совершенно верно.

– Руководитель Следственного комитета ваш приятель?

– Мы служили вместе, – пояснил Павлов. – Только прошу, пусть эта страшная тайна останется между нами.

Они рассмеялись.

– Я с радостью, – сказала Евгения.

– Ну и отлично. А потом мы можем где-нибудь пообедать.

– До встречи, Артем. И спасибо вам огромное.

Адвокат улыбнулся, следя за дорогой. Он подумал, что Евгения впервые назвала его не по имени-отчеству.

Стрелка часов перевалила на второй час ночи, как в дверь кто-то позвонил. Карим, который всегда отличался чутким сном и пробуждался от малейшего шороха, тут же подскочил в постели. На соседней койке сонно заворочался Шухрат:

– Кого это принесло посреди ночи?

Быстро натянув джинсы, Карим подошел к двери и взглянул в смотровой «глазок».

Сайдар!

Вот так новость! И каждый раз его двоюродный брат приходил тогда, когда его меньше всего ждали…

Он открыл дверь, впуская Сайдара в квартиру.

– Привет, – бросил Сайдар и, не разуваясь, прошел на кухню. На его плече болталась большая спортивная сумка светло-серого цвета.

– Добрый вечер, брат, – ответил Карим и тут же поправился:

– Точнее, уже ночь.

Молодого мигранта одолевали двойственные чувства: с одной стороны, он был рад видеть Сайдара, поскольку они все-таки братья и их семьи тепло общались между собой. С другой – Карима не на шутку пугали изменения, которые происходили с его родственником. Из веселого и энергичного парня он постепенно превращался в ожесточенного и раздраженного человека, а все его шутки были мрачные и злые. А еще Карим не мог забыть тот злосчастный конверт с порошком, который был в барсетке Сайдара.

– Как у тебя дела? – спросил Карим. – Что-то случилось? Хоть бы предупредил, ведь ночь уже давно!

– Не мог я предупредить, – процедил Сайдар, ставя сумку рядом со столом. – У меня неприятности, Карим. Я поживу у вас несколько дней, хорошо?

Карим замешкался, потом сказал:

– Я не против, брат. Конечно, живи. Только с ребятами нужно обсудить, я ведь не один тут все решаю.

Сайдар, прищурившись, в упор смотрел на парня, в его черных глазах вспыхивали опасные огоньки.

– А что, можете выгнать? Ночью, на улицу?

– Нет, нет, что ты, – поспешно сказал Карим. Он медлил, собираясь с мыслями: – Может, ты все-таки скажешь, что произошло?

Сайдар достал из кармана брюк телефон и нехотя ответил:

– Так и быть, тебе скажу. В квартиру, которую я снимал с друзьями, сегодня менты вломились. Всех парней повязали и увезли. Хорошо, что один хороший человек об этом заранее узнал, когда я уже собирался в подъезд заходить, и мне позвонили. Вовремя я оттуда ноги сделал! Покрутился по городу, чтобы следы запутать, и на такси к тебе приехал.

Карим молча выслушал брата, затем спросил:

– А за что их забрали? Твоих друзей?

Сайдар махнул рукой:

– Кто их знает… Может, у кого-то регистрации не было. Но это не важно, брат. Мне по-любому нельзя ментам попадаться.

Карим подумал о странном порошке в конверте Сайдара, и по его спине побежал неприятный холодок.

– А эти парни тоже работали с тобой?

– Ну, иногда они выполняли поручения моих начальников, – уклончиво ответил Сайдар. – Ладно, Карим. Мне нужно несколько срочных звонков сделать. Ты пока чай мне сделай, хорошо?

Карим посмотрел на часы, висевшие на стене. Уже почти полтретьего ночи, а ему в шесть нужно было вставать.

– Ладно, – решил он, зевнув. Он стал наполнять чайник водой, а Сайдар ушел на балкон.

Пока грелся чай, Карим периодически бросал напряженные взгляды на сумку, с которой пришел его двоюродный брат. Вскоре он уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о содержимом этой сумки, и мысли, одна хуже другой, заполняли его мозг.

«Может, взглянуть, что там? – подумал он, доставая из старенького шкафа заварку. – Или нет, не буду. Правду говорят: “Меньше знаешь – крепче спишь”…»

Карим еще не догадывался, что эта ночь будет для него бессонной.

За балконным стеклом был слышан возбужденный голос Сайдара. Несколько раз он грубо выругался, и Карим печально покачал головой. У него возникло ощущение, что его двоюродный брат постепенно скатывался в мрачную кошмарную бездну и даже не пытался уцепиться, чтобы хоть как-то задержаться. И обратного выхода из этой бездны уже не будет.

Закипел чайник, и он налил его в чашку с заваркой. Достал печенье и кусок лаваша с паштетом, выложив нехитрую снедь на тарелку.

Сайдар вскоре умолк. Карим глянул в окно, и ему показалось, что брат что-то закинул себе в рот. Через мгновенье Сайдар распахнул дверь и плюхнулся на расшатанный стул:

– Все отлично, брат. Скоро моих друзей отпустят.

– Это хорошие новости, – сдержанно ответил Карим.

Сайдар подвинул к себе чашку и, обжигаясь, принялся торопливо отхлебывать чай. Карим не мог не заметить, как мелко дрожали пальцы его брата. А когда он поднимал голову, были видны его зрачки – круглые и мутные, как старые монеты, долго пролежавшие в земле.

– Все решают бабки, – нарушил Сайдар затянувшуюся паузу. – Перетерли с нужными людьми, и все окей. Так что никакого дела заводить не будут. И депортации тоже не будет.

– Скажи честно, Сайдар, что ты возишь? – напрямик спросил Карим. – Я хоть и молодой, но не дурак. И знаю, что никто не будет платить такие большие деньги за работу курьером.