Мне не составило большого труда разыскать кухню. Она находилась на нижнем этаже, в крыле напротив того, где я обычно проводила время. Там же находились библиотека, гостиная и моя комната.

Я вошла и сразу почувствовала аромат свежей выпечки. Пахло лимоном и чем-то еще, чего я не смогла распознать…

На кухне оживленно болтали три женщины в белых передниках. Ни одна из них не занималась сейчас готовкой, они сидели за маленьким светлым столиком, на котором красовался свежеиспеченный пирог.

На миг я им даже позавидовала: они неплохо проводили время, болтая и попивая кофе. Мне казалось, что пока Маркус в отъезде, большинство его служащих расслабились и работали не слишком усердно. Я видела, как Маркус относится к персоналу, и слово «безразличие» было слишком мягким.

При виде меня все трое тут же вскочили, словно подброшенные пружинами.

Старшая из них, женщина лет сорока с небольшим, внезапно побледнела, едва наши взгляды встретились.

– Прошу вас, не беспокойтесь, – сказала я. – Занимайтесь своими делами. Я просто зашла найти чего-нибудь перекусить.

Несмотря на мои слова, все три дрожащими руками вцепились в фартуки. Они бросились к разделочному столику, на котором стояла пара немытых мисок, а рассыпанная мука покрывала почти всю его поверхность – очевидно, после приготовления пирога.

– Простите, мисс, – сказала самая молодая, с очень короткой стрижкой и огромными глазами. – Мы лишь хотели передохнуть пару минут, прежде чем принести вам что-нибудь перекусить.

– Да ничего не нужно, честное слово! – воскликнула я, слегка раздосадованная написанным на их лицах страхом. – Просто мне было скучно… Вы не против, если мы немного поболтаем?

Они испуганно переглянулись. Наконец старшая – та, что была так ошеломлена при виде меня, – все же решилась ответить.

– Негоже, чтобы вы сидели с нами за одним столом, мисс, – сказала она. – Мистер Козел строго-настрого запретил нам обедать вместе с его гостями, тем более, здесь, на кухне.

Меня не удивил такой ответ, но я не обратила на него внимания, сделала пару шагов, отделявших меня от стола, и села.

– Но ведь мистера Козела сейчас нет, так? – осведомилась я.

Две женщины улыбнулись, но третья нахмурилась.

– Я не думаю, что…

– Как вас зовут? – спросила я.

– Я Амара, а это Мария, – ответила коротко стриженая, указывая на низенькую девушку с белокурыми волосами, уложенными в пучок – Мы помогаем Нейти на кухне, когда не хватает рабочих рук.

Я кивнула, глядя на Нейти.

– Приятно познакомиться. Я Марфиль.

Все три кивнули: они уже знали, кто я такая. Нейти посмотрела на меня с каким-то странным блеском в глазах.

– Хотите чего-нибудь выпить, мисс?

– Можете называть меня просто по имени.

– Но мистер Козел… – вмешалась Мария.

– Вы можете называть меня Марфиль во время его отсутствия, если вам так удобнее.

Женщины кивнули. Мне тут же налили чашку горячего молока и положили кусок свежеиспеченного лимонного пирога.

– Потрясающе вкусно! – воскликнула я, жмурясь от удовольствия.

Нейти, к моему удивлению, довольно улыбнулась и положила мне еще кусок пирога. Мария и Амара сели рядом со мной, непринужденно болтая, но Нейти, похоже, не хотела со мной фамильярничать, как ее подруги.

Дождавшись, когда девушки начали собирать посуду, я встала из-за стола и подошла к Нейти, изучавшей какой-то рецепт.

– Послушай, Нейти, – сказала я. – У тебя есть дочка, очень милая, но я ее уже несколько дней не вижу…

– Ника здесь для того, чтобы работать, а не заводить подружек, – серьезно ответила она.

Я проклинала себя в сердцах за длинный язык, но от меня явно что-то скрывали, и я была готова любыми способами узнать, что именно.

– Прости, ты права, – сказала я, усаживаясь напротив нее на скамейку. – Она рассказала, что ты служила еще у родителей Маркуса. Это правда?

Нейти отложила книгу, которую держала в руках, и пристально посмотрела на меня.

– Я прослужила семье Козелов почти пятнадцать лет, прежде чем перебраться сюда вместе с мистером Маркусом.

Она пристально смотрела на меня, но трудно было понять, что она чувствует.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Да нет, ничего, прости, просто ты слишком похожа на…

Она тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

Что-то вспыхнуло у меня в голове.

– На кого я похожа, Нейти? – нервно спросила я.

Она покачала головой, вставая.

– Не важно, – сказала она, уже собираясь уходить, но я задержала ее, схватив за запястье.

– Я похожа на свою мать? – Нейти побледнела. – Ты ее знала?

Ответила она не сразу. Ее взгляд испуганно метнулся в сторону двери, но, видимо, она вспомнила, что Маркуса нет; во всяком случае, так мне показалось, судя по ее испуганному лицу.

– Да, я знала ее, Марфиль, – сказала она, снова садясь напротив меня.

Мария и Амара вышли, нагруженные корзинами с бельем – видимо, собирались его развешивать или гладить.

Что-то перевернулось у меня внутри.

– Что тебе известно? – спросила я.

– Мы были хорошими подругами… Мне жаль, что с ней такое произошло.

Я кивнула, стараясь скрыть волнение, вызванное ее словами.

– Что тебе известно?

Несколько секунд она колебалась.

– Мы вместе учились в школе… Твоя мать была единственной дочерью, а у меня было десять братьев и сестер. По вечерам мы играли у меня дома. Потом мы долгие годы шли одной и той же дорогой, пока обе не получили работу здесь и…

Я нахмурилась.

– Моя мать служила здесь? – спросила я. – И кем же? Горничной?

Нейти кивнула.

– Но это невозможно. Моя мать была балериной.

Найти удивленно вытаращила глаза.

– Это я и хотела сказать. Она приехала сюда, чтобы заниматься балетом.

– Но ведь ты сказала не это, – перебила ее я. – Ты сказала, что она служила горничной.

Нейти встала.

– Ты не поняла меня, девочка, – сказала она, прижимая к груди книгу с рецептами. – Не задавай мне больше вопросов. Воспоминания о твоей матери ничего не изменят. Будет лучше оставить все как есть. Место покойников в могиле.

С этими словами она вышла.

Я осталась на кухне – ошеломленная, с колотящимся сердцем, и была готова расплакаться. Нейти разговаривала со мной резко, словно не хотела, чтобы я расспрашивала ее.

Почему они все врут? Что еще скрывают Нейти и Ника? Что еще они знают?

Я вернулась к себе в комнату, догадываясь, что все известное мне на данный момент, лишь верхушка айсберга. Я понимала, что многого еще не знаю, а самое главное – какого черта моя мать согласилась работать горничной в Соединенных Штатах, если была прима-балериной Большого театра?

Это просто не укладывалось в голове, но я не собиралась упускать возможность узнать что-то о мамином прошлом. Мне до сих пор снились кошмары: ее убийца не был обычным грабителем; нет, за ним стояло нечто большее, и я собиралась это выяснить.

В тот вечер, прежде чем лечь спать, я долго и терпеливо ждала, когда придет Ника. Я попросила Марию передать записку, в которой сообщила, что жду ее в десять вечера.

В половину двенадцатого она так и не появилась.

Я беспокойно ворочалась под одеялом, не в силах уснуть, пока Ника не расскажет, что ей известно…

Когда я уже была уверена, что она не придет, дверь спальни медленно открылась, и в комнату просунулась голова с копной светлых волос, собранных в хвост.

– Слава богу, ты все же пришла! – воскликнула я, чуть не вскочив с постели.

Ника закрыла дверь и с нервной дрожью подошла ко мне.

– Ты не должна передавать записки через моих подруг, Марфиль, – сказала она, обеспокоенно нахмурившись.

– Все эти дни ты где-то пряталась, а мне нужно было поговорить с тобой.

Ника нервно грызла ноготь.

– Да, конечно, но мне не разрешают подниматься сюда в это время, и уж тем более дружить с тобой…

Я взяла ее за руку, и она замолчала.

– Ты моя подруга, Ника, – сказала я, чувствуя, что это правда. – Никто не может помешать нам дружить. Я доверяю тебе… Это правда, ты единственная, кому я здесь доверяю.