Ночью Анна Захаровна не могла уснуть. Она долго думала о больном теленке, о том, как бы его спасти. Так в тревоге провела она всю ночь, а утром чуть свет уже была на ферме. Заботливые, умелые руки спасли белолобого. Он стал жить.

А сколько вообще спасла Анна Захаровна телят!

Известно, что после рождения, теленка помещают в телятник-профилакторий. Специальное помещение для новорожденных телят должно быть чистым, сухим, светлым. Ну а если вообще нет такого помещения, как тогда быть? Трудно, конечно, ответить на этот вопрос, но случилось так, что с начала зимовки сельхозферма Аргаяшского совхоза, где работает А. Пономарева, не имела профилактория. Старый телятник с родильным помещением пришел в негодность, а строительство нового затянулось.

Одни работники совхоза говорили, что осеннее бездорожье не позволило вовремя подвезти строительные материалы, поэтому и нарушились сроки окончания строительства, другие ссылались на нехватку рабочей силы. Но в конечном итоге пришлось клетки с новорожденными телятами перенести в коровник второго гурта, где было тесно и сыро.

И все-таки даже при таких условиях Анна Захаровна неукоснительно соблюдала распорядок дня. К шести часам утра она, осмотрев всех телят, начинала убирать в клетках, потом поить животных. Если увидит, что теленок заболел, все сделает, чтобы он выжил.

Много дел у Анны Захаровны. В первые месяцы зимовки скота сколько раз ей говорили подруги: «взяла бы выходной, поди, устала». Никто ей не отказывает в, отдыхе, но она сама отказывается от него.

— Да как же я оставлю без присмотра таких крохотных телят? Вот построят новое помещение, тогда можно и отдохнуть, — смущенно говорила Анна Захаровна.

Дождалась Пономарева этого дня. На сельхозферме Аргаяшского совхоза закончили строительство нового животноводческого помещения. Есть там и родильное отделение для коров и отдельное помещение для новорожденных телят. Легче стало работать Анне Захаровне.

— Вот теперь и в отпуск можно идти, — решила она.

А после отпуска — снова за работу.

И хочется от всего сердца пожелать замечательной труженице Аргаяшского совхоза Анне Захаровне Пономаревой успехов в работе, доброго здоровья и большого счастья.

И. Чернядева

РОДНОЙ ЧЕЛОВЕК

Прасковья Ивановна ШЕСТАЧКО.

Ниночка выделялась среди своих подружек-первоклассниц. Форменное платьице у нее было всегда отутюжено лучше, чем у других, бантики казались легкими бабочками на аккуратно причесанной головке, белоснежный накрахмаленный воротничок лежал безупречно. Невысокого роста, круглолицая, с лукавинкой в голубых глазах, она то и дело надменно поднимала бровки и поводила плечиками.

Папа и мама Ниночки временно жили за границей, где папа работал, а она оставалась на попечении бабушки. Без бабушки Нина не делала ни шагу. Бабушка и провожала в школу и встречала после уроков. Обычно девочка гордо выступала впереди, а старенькая бабуся со школьным портфелем в руках семенила следом.

Однажды бабушка замешкалась и пришла за внучкой, когда та уже натягивала шубку.

— Наконец-то явилась, — зло сверкнула Нина глазами. — На, неси, — и она швырнула под ноги старушке набитый учебниками портфель.

— Как тебе не стыдно! Нинка! — крикнул кто-то из девочек. Ребята зашумели и заставили Нину поднять портфель. На другой день, едва переступив порог школы, они кинулись к учительнице и наперебой стали рассказывать о случае в раздевалке.

Прасковья Ивановна строго поговорила с Ниной, к девочка как будто поняла свою ошибку.

Прошел год. На уроке труда учительница поинтересовалась, кто и как помогает родителям. Выяснилось, что одни моют пол, другие умеют накрывать на стол, третьи штопают себе чулки.

И тут опять всех удивила Нина:

— А я дома ничего не делаю, все бабушка сама успевает.

— Белоручка, белоручка, — засмеялись ребята.

— Выходит, ты и в самом деле белоручка? — спросила учительница. Она не на шутку встревожилась. «Откуда у девочки аристократические замашки, — думала Прасковья Ивановна, — как помочь Нине избавиться от них?»

— Вот что, ребята, — сказала она, — мы с вами проведем проверку, кто как помогает дома своим мамам. А Нину возьмем на буксир, дадим ей месяц «на исправление». За месяц многому можно научиться. Обещаешь, Нина?

— Обещаю, — чуть слышно прошептала девочка.

Расчет был верный — гордая, самолюбивая Нина ни за что не захочет быть хуже других.

Учительница и бабушка вступили в «заговор».

— Дома за Нину ничего не делайте, — допустим, вы прихворнули, — посоветовала Прасковья Ивановна. — Посмотрим, что из этого получится.

Минул месяц. Нина теперь ходила в школу самостоятельно, весело помахивая портфельчиком. Однажды бабушка пришла к Прасковье Ивановне и торжественно объявила:

— Ниночку точно подменили. Напьется чаю — посуду моет, постель заправляет сама. А тут как-то взяла тряпку и начала пол мыть. Вымыла все чин чином и говорит: «Может быть, позовем Прасковью Ивановну. Пусть посмотрит, чему я научилась». Вот я и пришла просить вас в гости. Ждем вас завтра.

На завтра, в воскресенье, учительница пошла по приглашению. Сияющая Ниночка показала, как она вымыла пол, как умеет накрывать на стол, мыть посуду.

— Ну, я вижу, ты теперь не белоручка, научилась трудиться, — заметила Прасковья Ивановна.

Девочка улыбнулась:

— Я и раньше умела. Только меня не заставляли. Иногда хотела что-нибудь сделать, а бабушка не давала. Все говорила: «Я сама, да я сама».

Тут уж пришлось краснеть бабушке.

Чутко, с душой отнеслась Прасковья Ивановна к девочке, помогла преодолеть опасный недостаток в ее характере. На педагогическом языке такой подход к детям называется индивидуальным.

А сколько таких случаев накопилось у Прасковьи Ивановны Шестачко за сорок лет работы в школе! И каждый случай оставляет свой след в душе, свою бороздку, сохраняется в памяти, дополняет опыт педагогической деятельности.

Многому, вероятно, научит молодых начинающих учителей история воспитания Валерика, «трудного» мальчика, как его долго называли. Началась эта история так.

…Дверь класса внезапно, рывком отворилась, и на пороге появился незнакомый мальчик. Маленький, беленький, он вздрагивал и пугливо озирался по сторонам, размазывая по лицу слезы.

Прасковья Ивановна слегка опешила, но не подала виду. Она спокойно подошла к малышу, взяла его за руку, подвела к парте, мягко сказала:

— Ну что же, садись, будешь учиться.

Но мальчик насупился, не захотел сесть. Так и простоял до звонка на ногах.

Учительница вела урок, будто ничего не произошло, но ее не покидало беспокойство. После звонка она поспешила в учительскую. Что же выяснилось? Валерик не хотел учиться. Мать насильно привела сына в школу и попросту втолкнула в класс, когда урок уже начался.

«Что же происходит с мальчиком?» — затревожилась Прасковья Ивановна.

Сразу после уроков, узнав адрес, отправилась к Валерику домой. Ее встретила мать ученика. Плача, женщина рассказала: пьяница-муж держит в страхе семью, буйствует, выгоняет ее и детей на улицу. Мать бывает раздражительной, от нее нередко достается сыну. Мальчик стал нервным, своевольным, упрямым, замкнутым. В школу не хочет идти: вдруг и там, чего доброго, начнут его «притеснять».

Прасковья Ивановна припомнила все случаи из своей многолетней практики. Пожалуй, впервые ей пришлось столкнуться с таким болезненным отвращением ребенка к школе. Учительница еще не знала, какой тропинкой пойдет она к сердцу мальчика, какие невидимые нити свяжут их, но ясно было одно: надо завоевать доверие ребенка, пробудить интерес к учению. А как добиться этого? Нет, не строгостью, не окриком. Только теплотой и сердечностью, только выдержкой и спокойствием.