– Хорошо?

– Хорошо.

– Правда? – обрадовалась Элла. Она действительно была тронута тем, что ей не пришлось уговаривать дочь.

Флой снова остро почувствовала свое одиночество. Ей так хотелось быть близкой кому-то.

– Я-то согласна. А вот сестры… С ними придется нелегко.

– Я уговорю их.

Возможно, Элла предложит им взятку, купит деньгами. Флой тоже могла бы этим воспользоваться. Но ей было неприятно.

– Чем ты занимаешься последние дни? – спросила ее мать, удивляя Флой такой неожиданной заботой.

Неужели она правда хотела знать? Флой недоверчиво покачала головой и осторожно сказала:

– Я подумываю открыть свой собственный антикварный магазин в доме дедушки.

– А что ты собираешься делать со своим высшим образованием? Выбросить в окно?

– Я делаю, что мне нравится.

– Это плохая идея.

Погасив в себе вспышку гнева, Флой терпеливо выслушала мать до конца, узнав о больших надеждах, которые Элла возлагала на нее, думая, что дочь вместе с ней будет делать политическую карьеру. Политика! Об этом Флой думала меньше всего. Впрочем, уже через минуту Элла извинилась, сказав, что ее ждут неотложные дела, и повесила трубку.

Флой устало села на кровать, закрыв лица руками. О чем она думала, когда делилась с матерью своими планами? Зачем открылась ей?

– Наверное, трудно, когда твоя мать самая черствая женщина города.

Клод, по всей видимости, обладал настоящим талантом появляться тогда, когда ей меньше всего этого хотелось. Он видел ее без макияжа, с макияжем, который растекся, с заспанным лицом утром, и, что самое ужасное, он видел, как она плачет. А теперь еще и это.

– Уходи.

– Иногда мои родители меня тоже злят.

Она подняла голову. Она была в такой ярости, что могла запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но Клод не смеялся над ней. Он даже не улыбался.

Наоборот, он стоял рядом, полный сочувствия, которого она не ожидала.

– Никто меня не разозлил.

Клод взглянул на нее, и она вздохнула:

– Ну, если только немного.

Его губы медленно растянулись в улыбку, но, вопреки ее ожиданиям, он не произнес ни слова.

У него это хорошо получается, заметила она. Ничего не сказать, но столько выразить.

– Оставь меня наедине с моим плохим настроением, пожалуйста.

– У меня есть идея получше. – Он подошел к ее кровати. Уверенно, как будто был здесь хозяином. В своей обычной рабочей одежде, с карандашом за ухом и чертежами под мышкой.

Коренастый, мускулистый, сильный.

Ей тоже хотелось быть сильной, но всякий раз, когда она смотрела на него, силы оставляли ее.

– Пошли.

Он бросил чертежи на кровать, взял ее за руку и поднял на ноги. Когда они были уже у двери, она попыталась остановиться, но ей не удалось.

– Куда мы идем?

– Увидишь.

– Клод…

Он посмотрел на нее пронизывающим взглядом.

– Послушай, ты устала, тебе нужен перерыв. У меня есть одно дело, и, если ты пойдешь со мной, как послушная девочка, я угощу тебя таким лакомством, что ты язык проглотишь. – В его синих глазах блеснул огонек, когда он улыбнулся. – Хорошо?

Улыбка. Он улыбался ей. Ее сердце затрепетало.

– Что с тобой сегодня?

– Ничего.

– Все эти дни ты не разговаривал со мной ни о чем, кроме как о работе, ты избегал любого контакта, как чумы.

– Не как чумы.

– А как чего?

– Может быть, как… большой кружки ледяного пива в жару.

– Не вижу смысла.

– Ты знаешь, сначала наслаждаешься холодным бальзамом, а потом он туманит твой рассудок.

Флой сузила глаза, явно не польщенная таким сравнением.

– Может быть, я делаю это потому, что не могу видеть, как ты грустишь.

– Я не…

– Разве?

Она уставилась на него. Окончательно смирившись с тем, что он видит ее насквозь, как никто другой.

– Расскажешь мне, что у тебя случилось? – Он взял ее за руку.

– Нет, – сказала она резко, потому что не хотела, чтобы он понял, как она одинока и как ей нужен близкий человек. Зная, что его проницательность позволяет ему читать по глазам, она стала внимательно исследовать свой маникюр.

– Ой, – вскрикнул он сочувственно. – Ты сломала ноготь?

– Нет. Я не сломала ноготь, а даже если бы и так, то не стала бы переживать по этому поводу.

Она соврала.

– Тогда у тебя плохая прическа сегодня, – решил он и улыбнулся кончиками губ.

Флой посмотрела ему в глаза и догадалась, что он лишь пытается развеселить ее.

Очень мило с его стороны, но сегодня она хотела обидеться на весь мир. На него тоже, по причинам, которые ей не хотелось анализировать.

– Разве у меня плохая прическа? – спросила она.

Он широко улыбнулся, в который раз поражая ее своей мужественной красотой.

– Коварный вопрос, принцесса. Все равно, что спросить мужчину, не слишком ли ты толстая в этих брюках. Ты услышишь только то, что хочешь.

– Это только подтверждает мое мнение, – сказала она. – Мужчины идиоты. Ты мог бы просто сказать: «Ты потрясающе выглядишь, дорогая». Вопрос закрыт.

– Ты потрясающе выглядишь, дорогая, – сказал он, и в его голосе не чувствовалось насмешки. – Вопрос закрыт.

– Клод…

– Подари мне один час, – сказал он нежно и провел кончиком пальца по ее щеке.

Ее сердце затрепетало так, как оно давно уже не трепетало.

– Час, – повторила она и последовала за ним в грузовик.

При этом у нее возникло ощущение, что она готова последовать за ним хоть на край света.

Клод сам не знал, что заставило его принять на себя роль сестры милосердия, но он посадил Флой в машину, сел за руль и поехал в центр. У него было дело в мэрии. Он больше не мог сидеть и ждать, когда ему сообщат, заинтересовались ли его проектами там или нет.

Флой сидела рядом с таким лицом, как будто ей было невыносимо одиноко. Сердце Клода защемило.

Выехав на главную улицу, Клод решил, что в следующий раз, когда эти большие карие глаза посмотрят в его сторону, он развернется и уйдет.

Да что там уйдет. Убежит!

– Посмотри на всех этих людей, – сказала вдруг Флой. Ее лицо было обращено к боковому окну, в то время как они проезжали книжный магазин, театр, два людных кафе… Вдоль дороги шли толпы людей – служащих, у которых был перерыв на обед. Люди шли, разговаривали, смеялись. – Все чем-то заняты, – горько прибавила она.

В ее голосе слышалась грусть и даже зависть. Клод удивился.

– Ты тоже занята, – сказал он.

Она повернулась к нему.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Ты ремонтируешь старинное здание. Это важное занятие.

– Нет. Это ты ремонтируешь старинное здание, а я только оплачиваю работу.

– Покупая и продавая старинные вещи. – Он покачал головой. – Для этого нужен особый талант.

– Правда?

В ее голосе было столько искреннего удивления, что Клод обернулся и посмотрел на нее, о чем сразу же пожалел. Он снова видел ранимую, хрупкую Флой. Женщину, которой не были чужды страхи и сомнения. Она была такой беззащитной, что ему захотелось сжать ее в своих сильных руках и больше не отпускать. От этой Флой ему нужно было держаться подальше.

Как будто прочтя его мысли, Флой придвинулась поближе к нему, жалобно посмотрев на него своими бархатными глазами. Ее носик был усыпан веснушками. Раньше Клод этого не замечал. В ушах блестели две крошечные алмазные сережки.

Даже мельчайшие детали продуманы, подумал Клод. Знойная женщина.

И самая стойкая из всех, кого ему приходилось встречать.

– Не нужно со мной нянчиться, – сказала она. – Со мной вес в порядке.

– Лгунья ты, Флой, Вот ты кто.

Она откинулась на спинку сиденья и уставилась прямо перед собой. Клод виновато покосился в ее сторону. Чувство вины неприятно терзало его. Флой была слишком ранима для таких шуток.

– Извини.

– Это ты меня извини, что я в твоем грузовике.

– Флой…

– Знаешь, что со мной? – спросила она неожиданно низким и сексуальным голосом. Ее глаза светились каким-то странным блеском. – Знаешь, что может мне помочь? – Она наклонилась к нему и провела кончиком языка по своим полным, чувственным губам. – Знаешь? – Глядя на внезапно преобразившуюся Флой, Клоду оставалось только недоуменно поднять брови.