Только сейчас, когда опустился защитный барьер, я почувствовал удушающий смрад. Мои коллеги тоже его ощутили, сморщились и попрятали носы в воротники халатов.

В отличие от земного, телепортариум Ариадны находился под открытым небом. Площадь, где он располагался, окружали небоскрёбы классической (присущей прошлому веку) архитектуры. Их холодные бока переливались в жарких лучах Нестора, и из-за преломления света казалось, что над самыми крышами разливается северное сияние. Но вот что-то прервало его размеренное дрожание: в чистом небе Ариадны появилось огромное тёмное пятно.

— Быстро! — раздался совсем рядом чей-то грубый незнакомый голос. — Под крышу! Кому сказал — под крышу!

Кто-то схватил меня за локоть.

— Бе-его-ом! — взорвалось над самым ухом.

Я отшатнулся и недоумённо посмотрел на человека в красной каске КСБ (Колониальная Служба Безопасности). Его лицо было закрыто респиратором, виднелся лишь вытаращенный глаз (другой был скрыт серебряной пластиной) с толстыми прожилками в белке. Мне захотелось указать этому господину на бестактность, но тут я понял, что бегу вместе с остальными, пригибаясь и запинаясь, через площадь к ближайшему зданию.

С неба, усиливаясь с каждой секундой, начал доноситься низкий гул. На нас упала тень и стремительно начала поглощать пока ещё освещённую площадь впереди.

— Бы-ыстро-о! — раздался всё тот же надрывный голос.

Гудение скачкообразно возросло и вмиг стало невыносимым. Я заткнул уши ладонями и опасливо поднял взгляд, надеясь увидеть источник шума, но заметил только дрожащие в сумраке стёкла небоскрёба.

Вход в здание был уже близко, и спустя несколько секунд мы оказались внутри. Только тогда я заметил, что кроме моих коллег и кричавшего сотрудника службы безопасности вместе со мной бежали ещё две красные каски.

— Что это всё значит?! — испуганно взвизгнула Ксения Адольфовна. Несмотря на свои сорок, она запыхалась даже меньше, чем юнец-программист.

— «Дирижабль»! — проорал, судя по сорванному голосу, одноглазый командир этой бригады.

Без того сильный гул возрос вдвое, и мы в ужасе обернулись на дверь.

— Чёрта с два! — закричал командир, содрав респиратор и врезав кулаком по висящему на стене рекламному баннеру (его слова я прочитал по губам, так как сквозь ладони, закрывающие уши, был слышен только вопль «дирижабля»).

И вдруг всё стихло. Шум остался лишь в голове (и потом ещё долго не проходил). Сначала мне показалось, что я просто оглох, ведь не мог различить даже собственного тяжёлого дыхания. Но вот будто из глубины прошелестел голос старика Ро:

— Извините меня, пожалуйста, почему доктор Илван не встретил нас? Это вообще — Ариадна? Что вы имеете в виду под словом «дирижабль»?

Командир бригады сдвинул седые лохматые брови и провёл по нам пристальным одноглазым взглядом, затем медленно прохрипел:

— Похоже, до Земли не дошли мои рапорты, и вновь прибывающих учёных никто не проинформировал о сложившейся на планете ситуации. Но объяснять нет времени. — Он снял с магнитной кобуры лучемёт, чем не на шутку встревожил всех пацифично настроенных присутствующих, что-то проверил в нём и убрал обратно. — Илван ждёт в своём кабинете. Он посветит вас в курс дела. Ко мне можете обращаться — командор Вачовски. Идёмте.

— О’кей, командор, — ляпнул юный хакер, резким движением достал из нагрудного кармана бейсболку со встроенными наушниками, натянул её и последовал за сотрудниками службы безопасности. Остальные, всё ещё оглушённые и недоумевающие, направились за ним.

Нас повели через огромный пустой холл. Его пол был устлан одинаковыми красными листовками. Я подобрал одну из них и на ходу прочитал:

«Жители Города!

Эвакуация на Землю будет производиться весь месяц круглосуточно. Последний день отправления: 2 июля. Большая просьба не затягивать с записью в очередь на телепортацию! Также напоминаем, что во время транзита недопустимо хранение на себе или в ручной клади металлических предметов! Их необходимо сдать предварительно в специальный пункт приёма вместе с крупногабаритным грузом. Предупреждение: невыполнение данного положения может привести к ГИБЕЛИ не только нарушителя, но и всех пассажиров!!!

Администрация колонии».

— Всё так заброшено… — пробасил идущий со мной рядом Королёв. Я оторвал взгляд от листовки и посмотрел на него. Специалист по символам был явно озадачен и о чём-то напряжённо размышлял. Но вот он заметил мой взгляд и, невесело ухмыльнувшись, продолжил: — Очень странно, что власти эвакуировали с Ариадны всё население, а не просто ввели карантин или, на худой конец, военное положение. Тем более что местная фауна практически безобидна… Попросили бы людей не выходить на улицу до исчерпания инцидента, зачем же такие радикальные меры?..

— Угроза красного уровня, — ответил командор, не оборачиваясь. — Прошу. — Он отступил, пропуская нас в лифт, жестом скомандовал красным каскам остаться внизу и зашёл последним.

Створки лифта, также выполненного в классическом стиле, закрылись и тут же открылись на 130 ярусе небоскрёба. Мы вышли в длинный коридор. Одна его стена была вереницей дверей, а другая — сплошным панорамным окном, открывающим головокружительный вид на Город. Верхушки зданий-колоссов поблёскивали в лучах красного карлика, и казалось, что смотришь на земной закат, только тени здесь падают совсем неправильно, да и свет какой-то не такой.

Мой взгляд привлекло движение в зеркальной стене ближайшего небоскрёба. Что-то большое отразилось в нём, и мы увидели «дирижабль». Он имел вид страдающей ожирением торпеды, разукрашенной, будто вышедший на тропу войны индеец-ирокез. Пересекающиеся полосы, врезающиеся друг в друга зигзаги, замыкающиеся в себе волны… Всё это было настолько ярко и хаотично, что глаза начинали слезиться, и приходилось часто смаргивать расплывающиеся цветные пятна. «Дирижабль» плавно поднимался, огромный, закрывающий собой целую площадь. Вновь до слуха начал доноситься раскатистый гул.

Вдруг что-то мелькнуло на «спине» этой махины. Я пригляделся и с удивлением и восхищением увидел сотни, если не тысячи разноцветных крыльев, рассыпанных по всей поверхности животного. Казалось, что они составляют единый холст с постоянно изменяющимся рисунком. Смысл его неминуемо ускользал с каждым поворотом этого циклопического калейдоскопа. Неужели за счёт тучи таких крылышек и перемещается гигант?

— Какое невероятное животное, — заворожено проговорила космобиолог Элизабет. Она шла совсем рядом с окном и вела по стеклу кончиками пальцев левой руки.

— Мерзкое творение, — не оборачиваясь прохрипел командор Вачовски, шагая впереди всех. — Вы даже не представляете, как трудно от них избавиться. Я бы сказал «невозможно», если бы не…

«Дирижабль» поднялся уже до уровня сотого яруса, и стекло задрожало от его стона. И только тогда я увидел, что крылышки на самом деле принадлежат бесчисленному множеству насекомых, кишащих на этом огромном торпедовидном теле.

— Бабочки! — вырвался у меня возглас изумления.

Я и представить себе не мог, что существуют такие прекрасные создания. Узоры на бабочках были настолько сложны и неповторимы, что трудно было поверить в реальность их существования, к тому же размах крыльев самой маленькой из них должен составлять как минимум два метра! Я уже не говорю о красках, чьё сочетание не то что на одной паре крыльев — во всём этом букете поражало точностью и гармоничностью.

— Невероятно! — воскликнул старый искусствовед Ро (его голос был уже трудноразличим за гудом «дирижабля»). — Это… это восхитительно! Дайте — скорее! — дайте мне живописца! Да хоть фотографа, чёрт возьми! Пусть запечатлеет это чудо!

— В символах на крыльях явно есть какой-то смысл… — послышался озадаченный бас Королёва.

— Господь — велик, и все творения Его — бесподобны! — произнесла Ксения Адольфовна.

— Ничего необычного, — бросил юный программист Пирк. Но даже его глаза округлились, когда бабочки сорвались с поверхности «дирижабля» и воспарили в небо.