— От чего?

— В первую очередь — от своих заблуждений. От заблуждений, навязанных современным обществом. От заблуждений о любви.

Вспомнились слова Валентина о том, что Магомедов истинный психопат.

— Я… — Мне захотелось просто отключить телефон, но сдержался и сказал: — Я не понимаю. Зачем мне освобождаться от любви?

— От заблуждений о любви, — поправил Магомедов. — Я постараюсь объяснить. — Он прочистил горло, явно готовясь к длительной тираде. — К примеру, вам — современным — не выгодно любить. Вам бы заключить договор: он предлагает на своих условиях, она соглашается на своих. Потому что ваше поколение не способно любить по-настоящему; вы лишь разбираете партнёров, как на базаре: кто «ВИП», тому и достаётся самое вкусное, кто среднячок — тому, естественно, что-нибудь посредственное; и так далее, слой за слоем.

На заднем плане раздался резкий смешок. Я прислушался. Катерина?

— Ладно, — продолжил Магомедов. — Выбрали вы себе партнёра методом «рынка»: понравилось — беру. Но вот на вашем пути встречается человек по-настоящему достойный; тот, в кого вы влюбитесь искренне, без обмана и, возможно, на всю жизнь. И вы говорите: нет! А как же верность! Я не могу бросить своего «рыночного» любовника ради кого бы то ни было! Что скажут люди? Как на меня будут смотреть друзья? Меня не такому учили! Не-ет, верность — прежде всего!.. Не удивительно, что такие пары держатся исключительно на принципах и распадаются чуть ли не после первой серьёзной ссоры. И таких пар — большинство!..

Он замолчал.

— И что? — не понял я.

Магомедов сокрушённо вздохнул.

— Тебе не кажется такой подход к любви, мягко говоря, неверным?

— Нет.

— Вот в этом-то и есть проблема поколения. Вы не ищете одного единственного. Вы крепко привязаны к поводку своих желаний. И оправдываете это тем, что якобы «находитесь в поиске любимого человека».

— Не понимаю, — сказал я. — Сначала ты говорил, что не нужно сохранять верность тому, кого выбрал «на рынке», если встретил кого-то другого, а теперь говоришь о «единственном любимом»…

— Так и не надо изначально выбирать партнёра методом «рынка»! — вскричал Магомедов. Эта тема явно его волновала. — Находишь одного! Единственного! Руководствуясь настоящим чувством, а не суррогатным! Заключаешь с ним пожизненный договор! И другого — не надо! А потом кроме любви вокруг — целый мир!..

— А что, если я нашёл любимую, но она меня — нет? — спросил я. — Что, если я знаю, что хочу быть только с ней и ни с кем больше, а она меня видеть не желает? Если хочет другого, но не меня? Что тогда?! У тебя готов ответ?!

Я выключил телефон, бросил его на кровать. Тот подпрыгнул, сделав сальто. Хотелось бы и мне повторить такой трюк в собственной хромой судьбе. Но, увы.

Чтобы отвлечься, взял блокнот, перо и начал писать последний рассказ.

Инстинкт узора

«Этот поток невозможно остановить. Никакие баррикады, стены, рвы… никакое оружие не способно сдержать его натиска. Мы перебросили на чёртову планету танки, ракеты, полк карателей, вытравили третью часть леса, но рой всё продолжает появляться в Городе. Гигантские насекомые, словно фантастические арахниды Хайнлайна, каждое утро заполоняют улицы. Нет, они не нападают на людей, не портят постройки. Они лишь сбиваются в стаи, распускают крылья и… вальсируют».

Из письма командора Джеймса Вачовски командору Кевину Пранку

Меня зовут Николай Николаевич Аполлонский. Я — энтомолог, точнее — лепидоптеролог. Именно мне принадлежит открытие бабочек Lepidoptera Apolonia, Lepidoptera Antipinia и мотылька Lepidoptera Tyumenia. Возможно, читатель знаком с моими наиболее известными научными работами, такими как «Воздушное крыло» и «Небесный мотылёк». Не упущу возможность также порекомендовать и мою художественную прозу: нашумевший роман «Бабочка», его продолжение «Могут ли бабочки плакать?» и бестселлер «Бабочки вне системы», уже как год вышедший в печать. Уверен — именно из-за последней книги меня и взяли в команду по изучению роя.

В этом отчёте — он явно будет опубликован во всех печатных СМИ — я решил не придерживаться научного или публицистического стиля изложения. Тем более, что мой редактор попросил лишь описать произошедшие события, а научные формулировки, гипотезы, теорию и прочую «скукотень» оставить для доклада в каком-нибудь НИИ. Поэтому здесь я дам себе волю и буду вести повествование как писатель-художник. Это может показаться странным, ведь тема, затронутая в отчёте, довольно серьёзная, насущная и даже опасная, но тем не менее всё оправдано — то, что произошло на далёкой Ариадне не может быть донесено до общественности в виде сухого безжизненного текста.

Для тех, кто впервые об этом слышит: Ариадна — экзопланета, вращающаяся вокруг звезды Нестор. Климат на планете во многом схож с нашим, но смены времён года нет: из-за воздействия приливных сил, Ариадна всё время обращена к звезде одним — восточным — полушарием, и оно получает всё тепло и свет, когда как западное полушарие сковано льдами и погружено во мрак вечной ночи (ненадолго — обещают терраформологи). Резкая разница температур в атмосфере планеты может вызывать сильнейшие ураганы, но этого не происходит из-за давно установившегося равновесия.

На светлой стороне к северу от экватора есть единственный океан, на южном берегу расположен огромный тропический лес. А «ниже» экватора почти до полярной шапки простирается бескрайняя пустыня. И посреди этой пустыни, за высокой стеной, стоит наша колония — Город.

Прежде чем перейти к сути, кратко расскажу предысторию. Роботы-строители начали возводить колонию четыре года назад сразу после того, как запущенный в прошлом веке звёздный крейсер «ЧИЖ» достиг Ариадны. Неудивительно, что на сегодняшний день технологии, по каким строился Город, безнадёжно устарели, ведь автономный корабль был отправлен к звезде Нестор целых пятьдесят лет назад! Поэтому теперь уже новые роботы-строители, прибывшие через возведённый по старой технологии телепорт, всё активно перестраивают. Но я непоследователен и забегаю вперёд.

Итак, три года назад, когда две дивные планеты — Тэрра и Ариадна — соединились посредством возведённого на той стороне роботами-автоматами телепорта (лифта или «окна», как многие его называют), человек впервые увидел красоты нового Мира. Через «окно» начали поступать сотни тысяч терабайт информации, собранной за год работы автоматической станции: тонны текста, графиков, расчётов, таблиц, измерений, анализов почвы, атмосферы, воды, описаний рельефа, растений, их фото- и видеосъёмки и прочего и прочего. Выяснилось, что Ариадна просто идеально подходит для человека как в плане экологии, климата, достатка во всевозможном сырье и продовольствии, так и в плане удивительно прекрасных видов: бесподобный лес с райскими деревьями, голубой океан, золотой пляж, величественные дюны пустыни…Чего стоило одно лишь солнце (простите — Нестор), огромным красным диском всегда висящее над головой и совсем не режущее глаз! Ликующее человечество устремило горящий взор на новый райский уголок, и в бюро космических эмиграций начали поступать десятки миллионов запросов от будущих колонистов.

Но сначала, естественно, на планету попали учёные. Из книги «Рай Нестора», написанной вскоре после экспедиции первопроходцем Ариадны, академиком, доктором биосферологии Э. Илваном:

«Самое сильное впечатление сразу после перемещения: огромное, кровавое солнце (Нестор!) Я никогда не видел так близко красный карлик, и, признаться, представлял его действительно «карликом»… затем мы решили воочию осмотреть окрестности, забравшись на один из уже возведённых небоскрёбов, так как платформа телепорта оказалась кругом застроена высотками, и самой природы видно не было…»

***

Впрочем, остальное можно описать в нескольких предложениях, а не в целой книге, как это сделал уважаемый д-р Э. Илван. С крыши небоскрёба учёные увидели бескрайнюю пустыню с гороподобными дюнами и лишь далеко к северу — зелёную полосу леса. Несмотря на кажущуюся засушливость, вода в пустыне есть: Город и сейчас снабжается безграничными, кристально чистыми подземными источниками. Но ни зверей, ни «кактусов» здесь не водилось, что, впрочем, не сильно удивило и озадачило учёные умы. Удивило и озадачило их совсем другое: и огромный лес, и бездонный океан оказались напрочь лишены каких-либо зверей, птиц, рыб и тому подобного «шевелящегося и размножающегося». Из животных были лишь грибы, из растений — дивные плодоносные деревья, кустарники, цветы, травы и прочая растительность. А из простейших — немногочисленные микроорганизмы. Доктор Илван, будучи биосферологом, в своей поспешно написанной с поспешными выводами книге поражается такой «бедности» биосферы. Учитывая то, что эта звёздная система практически вдвое старше Солнечной, его просто выбивает из колеи тот факт, что в фауне Ариадны за восемь миллиардов лет не развилось ничего, умнее гриба!..