Те же, кому Барби до сих пор видится очаровательным символом лучшей жизни, либо отстаивают свое мнение на родительских форумах, либо создают художественные проекты разной степени серьезности, так или иначе связанные с куклой (надо сказать, что российские художники куда как менее агрессивны и ироничны по отношению к Барби, чем их западные коллеги. Видимо, сказывается та самая разница в восприятии образа куклы). Сергей Терентьев начинает свой проект «Барбизона» с письма, обращенного к Барби. Этот документ, на мой взгляд, прекрасно иллюстрирует некоторые аспекты восприятия куклы в России: "…поселиться бы с тобой где-то здесь у нас, научить курить, пить водку, жить на 30 баксов в месяц, ходить по нашим заплеванным улицам, вонючим подъездам. Я научу тебя жить по нашему, бог с ним, с нестареющим телом и пустым блеском глаз, — я наполню их сомнением, отчаянием, а, может быть, если удастся, и маленьким горем. Пусть ты побудешь немножко нами, станешь понятнее, роднее…" В России время от времени проходят выставки одежды для Барби, например, выставку такой одежды, связанной крючком, в прошлом году проводил Краснодарский краеведческий музей. Куклы в вязаных и шитых платьях находятся в постоянной экспозиции Клуба-галереи в Сабурово, а Екатеринбургский музей не так давно приурочил специальную выставку к сорокапятилетию Барби. В пресс-релизах этих и подобных мероприятий часто указывается, что стараниями российских мастеров Барби стала более близкой, теплой, ласковой — словом, своей. В процессе написания этой книги были два совпадения, произведшие на меня сильное впечатление. Во-первых, в то время как я писала главу о личной жизни Барби, «Маттел» сообщила о разводе Барби и Кена, и мне пришлось переписывать довольно солидный кусок текста. Скажем прямо, ни один развод в моей жизни не вызывал у меня таких сильных негативных эмоций. А сегодня, в тот день, когда я заканчиваю эту главу, и, таким образом, заканчиваю книгу вообще, «Маттел» опубликовала свой финансовый отчет за первый квартал 2004 года. В отчете указывалось, что продажи Барби упали на 6 %. Частично это объясняется мертвым послепраздничным сезоном, но все равно такое серьезное падение наблюдалось до сих пор, кажется, только один раз. Мне абсолютно не хочется рассуждать о том, движется ли мир Барби к закату: существует много причин так не думать, существует много причин этого опасаться. Например, может сказаться (и сказывается!) очень серьезное изменение динамики рынка детских товаров, произошедшее в 90-х годах или проектный подход к созданию детских игрушек, в рамках которого ребенок получает не куклу и не плюшевого медведя, а целый мир, в который он оказывается вовлечен самыми разнообразными способами: одновременно создаются фильм, сериал, книги, игрушки, мерчандайзинг, и все это — с единым набором героев, сюжетов и игровых стратегий. Конечно, эти факторы, равно как и множество других, вынуждают мир Барби меняться.

В какую сторону? Вместо того чтобы заниматься дешевыми пророчествами, я обращусь к одному статистическому факту: в годовых отчетах компании «Маттел» на протяжении как минимум последних четырех лет прослеживается одна и та же тенденция: продажи Барби постоянно падают в США и постоянно растут за пределами Америки. Этому существует целый ряд объяснений, но так или иначе «Маттел» в последние годы прилагает много сил для продвижения своей удивительной куклы на зарубежные рынки. Не исключено, что в некоторый момент внимание компании все-таки обратится к России, и тогда произойдет то, что происходит в Китае в последние два года: Барби внезапно окажется частью нашей здешней повседневной жизни. Она начнет смотреть на нас с реклам, ее звонкий голосок зазвучит в детских уголках торговых центров, молодые актрисы в ярко-розовых платьях начнут раздавать купоны со скидками возле больших игрушечных магазинов, а по телевизору пойдут трейлеры анимационных фильмов от «Маттел» с участием золотоволосой красавицы. И если все это действительно произойдет, то Барби, наконец, по настоящему придет в Россию — со всеми ее плюсами и минусами, со всеми нашими опасениями и восторгами, почти на 50 лет позже, чем она пришла в западный мир, и почти на 15 лет позже, чем она могла бы прийти к нам. Только тогда мы сможем узнать, какой побег Барби может дать на российской почве, только тогда мы и получим шанс понять, действительно ли эта кукла учит девочек дружбе, терпимости и интересу к труду, или же она ведет их на погибель по скользкой дорожке анорексии и консюмеризма.

В общем, наша встреча с Барби еще не состоялась, и очень велики шансы, что она так никогда и не состоится. Но я твердо уверена, что если это все-таки произойдет, мы узнаем много интересного не только о ней, но и о себе. В конце концов я твердо убеждена, что отношения Барби и окружающего ее реального мира поучительны, показательны и симптоматичны; мне упорно видится, что эта маленькая кукла является большим зеркалом современной цивилизации.

Может быть, нам еще представится шанс как следует посмотреть в это зеркало на самих себя.

"Эта маленькая кукла является большим зеркалом современной цивилизации" — последняя строчка книги Линор Горалик могла бы служить ей эпиграфом. Феномен Барби, ее всемирная популярность, тиражирование образа этой куклы как в рекламе, так и в реальной жизни стали поводом для многих дискуссий, подчас провокативных.

Идеи, которые изложены ниже, способны дать исследованию Линор Горалик дополнительное теоретическое обоснование.

Речь пойдет о символической идентификации несимволического, имеющей древнюю традицию в сакральных практиках, искусстве, культуре и также присущей тенденции десакрализации в современном актуальном искусстве и реалиях повседневности. «Проекция» в этом смысле будет соответствовать переносу не считываемых напрямую ощущений человека в область вербализуемого, или отображаемого тем или иным образом. Выражение с помощью языка, искусства, жеста можно обозначить как «символическое», в той мере и в том самом общем понимании, в каком «символ» объединяет двойственное — смысл и значение, форму и содержание, замысел и его реализацию.

Куклу можно рассматривать как объект, в котором соединяются выражение неподвластного символической интерпретации тела и та реакция жестом на окружающее, которая позволяет очертить знаки соприкосновения с ним. Конечно, речь идет не только и не столько о Барби, сколько о ее прообразе, который появился вместе с первыми людьми, увидевшими в куске дерева или камня возможность трансформации в фигуру, напоминавшую человека. Первые куклы служили "вполне взрослым задачам" — они воплощали души умерших предков, божества, заменяли собой людей, предназначенных в жертву, и врагов, которых нужно было уничтожить. Скорее всего, куклу тогда вообще не воспринимали как детскую игрушку. Первые предметы, хотя бы отдаленно напоминающие человека или же его замещающие, осуществляли символическую связь между человеком и тем миром, который его окружал. Первая символическая идентификация — сакральная: происходит формирование новых смыслов в отождествлении снопа колосьев, деревянной колоды или каменного изваяния с человеческой фигурой. Эти смыслы уточняют позицию человека по отношению к неизведанным и таинственным силам природы, помогают ему, олицетворяя обрести защитника или победить врага сначала в символическом мире, а потом и в реальном.

В соответствии с теорией Э. Кассирера мысль символична, потому что вместо того, чтобы непосредственно реагировать на реальность, создает систему знаков и учится использовать эти знаки в качестве «субститутов» объектов. Но сакральность символической идентификации человека не существует изолированно: она определяет один из видов «формотворчества» — миф. "Всякое познание в конечном счете стремится свести многообразие явлений к единству "основоположения".[20] Формообразование, посредством которого мир насыщается новыми значениями, характеризует по Э.Кассиреру, не только познание, но и миф, искусство, язык.