Мои ноги двигались сами по себе, неся меня в противоположном от лазарета направлении. Фин следовал за мной. Я даже не была уверена в пункте назначения, пока не оказалась перед входом в жилище вампиров. Двери закрыты, запечатаны и охранялись парой львиц.

У меня там друзья. Вроде того. Айлин помогала мне несколько раз, однажды даже спасла мне жизнь, вытащив меня из мусорного контейнера. Она была больна. Мы все еще не знали чем, и я не разговаривала с ней несколько часов.

— Можем ли мы общаться с ними? — спросила я.

— Да, — ответил Фин. Он перегнулся через одного из бездельничающих котов и поднял с пола рацию. — Канал настроен.

Я увеличила громкость на несколько уровней, затем нажала кнопку разговора.

— Айлин? Это Стоун, ты меня слышишь? — Прошло несколько секунд помех. Я повторила свое сообщение.

Снова помехи, а затем:

— Я здесь.

Ее голос звучал неправильно. Дрожащий, надломленный, совсем не похожий на спокойный напев флегматичной, уверенной в себе принцессы вампиров. Она была дочерью одного из правящих Отцов и удивительным воином. Я видела ее в бою, она прорубалась сквозь врагов, как огонь сквозь солому. Красиво.

Но теперь она больна. Совсем слаба.

— Мы захватили Тэкери. — Я больше не знала, что говорить.

— Нам сказали.

— Он использовал терианскую кровь, чтобы стабилизировать состояние своих полукровок. Вводил ее, вместо того, чтобы кормить ей.

Последовала короткая пауза.

— Интересно. А наша болезнь?

Мне стало стыдно, что я даже не рассматривала этот вопрос как один из двух своих вопросов сумасшедшему.

— Он мало что говорит. Допрос ведет Астрид. Как только что-нибудь узнают, я уверена, вам расскажут.

— Конечно.

— Как у тебя дела? — Это глупый вопрос, но он вырвался сам по себе.

— Наши симптомы прогрессируют. Моя кожа сухая, растрескивается. Кровоточит.

Дрожь пробежала по спине, и я слишком сильно сжала рацию.

— И давно ты в таком состоянии?

— Возможно, минут тридцать. Это наводит на теорию.

— Теорию? — Я взглянула на Фина, который выглядел одновременно озадаченным и полным надежды. Терианцы и вампиры не были естественными союзниками. Однако за последние месяцы у них выработалось взаимное уважение, и для некоторых это переросло в дружбу.

— Я задавала вопросы. — Она хмыкнула, и от этого болезненного звука у меня встали дыбом волосы. — Возможно, я нашла общее среди наших больных.

— Что это?

— Солнцезащитный крем.

— Солнцезащитный крем?

— Да, солнцезащитный крем от ультрафиолета.

Солнцезащитный крем, разработанный для вампиров несколько лет назад, который позволял им свободно гулять на солнце. Первоначальное нанесение было довольно болезненным, и немногие вампиры, кроме воинов Семьи, вызвались им воспользоваться. В этом имелся смысл.

— Айлин, все воины больны?

— Да. А также курьер. Она пользовалась солнцезащитным кремом.

— Ты рассказала своему отцу?

— Пока нет.

— Тэкери передал его Семьям?

— Я так не думаю. Отцы семейства не узнали его фотографию. Крем нам продал человек-маг.

— Ты знаешь, как его зовут?

Пожалуйста, пожалуйста, назови его имя. Это дало бы нам небольшую зацепку, хоть что-нибудь, над чем можно поработать. Что угодно, кроме как сидеть сложа руки и наблюдать, как умирают люди, которые мне небезразличны.

— Мэтью Гудсон.

— Что-нибудь еще? Описание? Номер мобильного телефона.

Она издала странный звук. Если бы я не знала ее, то могла бы поклясться, что она смеялась.

— Женщина, которая совершила покупку, погибла в битве при Олсмилле. Тайна внешности Мэтью Гудсона умерла вместе с ней.

Потрясающе.

— Спасибо тебе, Айлин.

— Мы, по всей вероятности, умрем от этого недуга. Я чувствую, как мое тело отключается. Слабеет. Меняется.

От слез защипало глаза, и я быстро заморгала.

— Надеюсь, ты ошибаешься.

— Как и я. Если нет, пусть будет так. Я прожила полноценную жизнь. И для меня большая честь назвать тебя союзницей, Эвангелина Стоун.

— Мне тоже. — Я прочистила горло. — Мне жаль, что я ударила тебя в тот раз.

— Я тебя простила.

Эфир наполнили помехи. Я прижала антенну рации ко лбу, расстроенная и не уверенная, что еще говорить. Мы уже все сказали. Я подвела ее, приведя Феликса в наше убежище, и теперь мои друзья-вампиры и союзники расплачивались за это своими жизнями.

— Стоун? — Это не голос Айлин, и мне потребовалось мгновение, чтобы его узнать.

— Куинс? — спросила я. — Ты заболел?

— Нет, я никогда не пользовался солнцезащитным кремом. Я здоров. Теперь я один из двадцати.

Черт возьми.

— Я хочу помочь, как и другие, — продолжил Куинс, — но Отцы не отменят карантин.

— Мне жаль. — Я посмотрела на пару львиц, которые следили за мной настороженными медными взглядами. — Я хотела бы сделать что-нибудь еще.

— Найди Мэтью Гудсона. Это будет началом.

— Хорошо. Айлин?..

— Она отдыхает.

— Верно. Не спускай с них глаз.

— Конечно.

— Спасибо тебе, Куинс.

Он ответил не сразу:

— Отомсти за нас.

Я взглянула на Фина, который глубокомысленно кивнул.

— Я работаю над этим.

Мы положили рацию на место. Ко мне медленно возвращались силы, оставляя вместо слабости необычный и неистовый голод. Может, стоит ненадолго заглянуть в кафетерий и перекусить чем-нибудь, прежде чем мы с головой уйдем в поиски Мэтью Гу…

— Эви!

Боже мой, что теперь?

Широко распахнув глаза, к нам по коридору бежал Майло так быстро, словно его задница горела. Мое сердце ушло в пятки. Я начала пятиться, инстинктивно ища убежища от ужасных новостей, которые не хотела слышать. Я врезалась прямо в грудь Фина. Он мягко схватил меня за локти и не дал упасть, но и тем самым поймал меня в ловушку, ублюдок.

Когда Майло приблизился, я поняла, что выражение, которое первоначально приняла за панику, на самом деле было удивлением. Приправленное совсем немного… волнением?

— Что случилось? — спросила, когда он оказался достаточно близко, чтобы мне не пришлось кричать.

Заскользив по полу, он остановился в нескольких ярдах от меня и помахал мне рукой.

— Пошли, — сказал он. — Вайят проснулся, Эви. Идем…

Я вырвалась из рук Фина и прошла мимо Майло, прежде чем он закончил свое предложение.

Он еще кричал мне вслед, прося подождать минутку, когда я ворвалась в лазарет. В приемной никого не было. Я сделала шаг в сторону послеоперационных палат и замерла, услышав яростное рычание, которое эхом донеслось с той стороны. Только разъяренное, загнанное в угол животное могло издавать такой звук. Сердце сжалось у меня в груди.

— Остановись на секунду, — тяжело дыша, попросил Майло, догнав меня.

— Он был в коме, — сказал Фин. — Доктор Вансис вывел его оттуда?

— Нет, машины просто начали сходить с ума. Он проснулся сам и начал выдергивать трубки.

Иисус Христос.

— Эви, он изменился, — предупредил Майло.

Нет, нет, нет, нет…

Ноги сами понесли меня вперед. Сжав зубы, бледная Кисмет заблокировала дверь в палату Вайята, упершись руками по обе стороны рамы. Я коснулась ее плеча. Она повернула голову, и выражение ужаса на ее лице разрушило все мои последние надежды.

Я не хочу этого видеть. Не могу этого знать. О Боже, пожалуйста.

Она отошла от двери, и я шагнул в комнату, встречая очередное рычание. Низкое, предупреждающее. Кровать была пуста, простыни в пятнах крови смяты и перепутаны с брошенными проводами и трубками. Вайят скорчился в углу, льняной халат, в который он одет, перекрутился вокруг талии. Бинты на его шее и руке разорваны, обнажая поврежденную плоть. Закрыв лицо руками, он раскачивался взад-вперед.

И он рычал.

— Вайят? — позвала я.

Рычание прекратилось, и все его тело напряглось. Он перестал раскачиваться.

Я с трудом сглотнула.

— Вайят, это Эви.

Он поднял голову, его руки скользнули по лицу, прикрывая рот. Его глаза, когда-то черные, как уголь, теперь мерцали глубоким серебром. В них не было узнавания, только страх. И боль.