— Я думала о крыше. Только ты и я.

Феликс склонил голову набок. Он был так похож на себя прежнего, что у меня защемило сердце, и мне трудно вспомнить, что он больше не человек, а монстр.

— Дай угадаю, — сказал он. — Если я выиграю, то получу право похвастаться тем, что, наконец-то, убил неуязвимую Эви Стоун.

Я пожала плечами.

— Это при условии, что ты пообещаешь убить меня, а не заразить.

— Однажды ты уже пережила инфекцию.

Верно, и я, вероятно, переживу ее снова. Уникальная способность к исцелению, подаренная мне гномом, помогла мне бороться с вампирской инфекцией, которая превращает людей в полукровок. Эта способность также помогла мне пережить слишком много почти смертельных ранений за последние три месяца, с тех пор как я умерла и была волшебным образом воскрешена в моем нынешнем теле. Хотела бы использовать эту способность, чтобы помочь другим, кто был ранен или умирал.

Иногда отстойно быть единственным выжившим, когда вокруг тебя умирают твои друзья.

— Тогда, я думаю, мы оба постараемся убить, — сказала я.

Он снова провел языком по передним зубам, между клыками. Казалось, он не был особенно доволен нашей договоренностью.

— Думаю, да. И я вроде как все еще твой должник.

— За что?

— За то, что ударила меня по голове в ночь пожара на фабрике.

Я фыркнула.

— Я считаю, что чуть не сгореть в том пожаре — достаточная расплата.

— Возможно. — Он взглянул на свои наручные часы. — Что ж, давай сделаем это, чтобы я все еще мог успеть на встречу.

На мгновение меня ошеломила его такая обычная фраза. Почти все полукровки сходили с ума. Они могут думать только о крови и смерти и редко строят планы, и обсуждают встречи. Мой нормальный разговор с Феликсом был аномалией. Чаще всего мы сталкивались с безумными полукровками и убивали их. И снова задумалась, сколько еще других разумных полукровок существовало и скольких еще Феликс создал за те две недели после своего заражения.

Я просто кивнула.

— Сначала дамы?

— Ты, твою мать, не в своем уме, если думаешь, что я повернусь к тебе спиной.

Феликс улыбнулся.

— Вот это та Эви, которую я помню.

Он оттолкнулся от стены и прошел мимо меня. Другие люди, уставшие от танцев, быстро заняли наши места. Я не сводила глаз с Феликса, следуя за ним сквозь пропахшую дымом и спиртным толпу, едва ли на расстоянии вытянутой руки между нами. Как бы сильно ни хотела найти кого-нибудь из своей группы, чтобы сообщить им о своей ситуации, я не могла отвлекаться, опасаясь, что Феликс исчезнет в толпе. Теперь, когда он у меня в руках, я не позволю ему уйти.

Он петлял между группами танцующих и пьяных, но не сводил взгляда с двери на крышу в противоположном конце склада. Пройдя три четверти пути, я заметила Куинса. Его внимание было приковано к Феликсу, которого он узнал по фотографиям. Если Феликс и почувствовал поблизости чистокровного вампира, то никак этого не показал. Но если Феликс подал сигнал кому-то еще, я этого тоже не увидела.

Взгляд Куинса упал на меня, и я притворилась, что поправляю одну из своих сережек-клипс, — это сигнал о том, что я нашла цель.

Феликс добрался до двери. Она была частично скрыта за штабелем старых деревянных поддонов, которая должна помешать людям открыть ее. Дверь оказалась большой и металлической, но Феликс легко открыл ее одной рукой и выскользнул на лестничную клетку. Я схватилась за ручку двери, прежде чем та успела захлопнуться, и чуть не вывернула руку из сустава. Эта чертова штука была тяжелой.

На лестнице темно и душно. Я остановилась на лестничной клетке, чтобы глаза привыкли к темноте. Когда преодолела несколько ступенек первого пролета, то заметила бледную кожу Феликса. Он поманил меня к себе, и я пошла на звук его гулких шагов.

Он мог напасть в любой момент, используя свое прекрасное ночное зрение, чтобы одержать верх и убить меня, но этого не сделал. Он просто продолжал идти, пока не достиг двери на крышу. Она открылась не сразу, вероятно, заржавела от неиспользования. Я подождала на ступеньке ниже, пока Феликс пытался открыть дверь плечом.

Дверь со скрипом открылась, и он, спотыкаясь, вывалился на крышу. Я осторожно последовала за ним, сохраняя дистанцию, и вышла на влажный ночной воздух. Крыша сделана из гудрона и металла, ее длина превышала ширину, и усеяна десятками вентиляционных отверстий. Местами она провисла. Вероятно, мы пропустили знак, предупреждающий, что ходить по крыше небезопасно, но теперь уже слишком поздно.

Шум вечеринки был приглушенным, но иногда я чувствовала, как по ногам пробегает дрожь от громких басов. Звуки города практически невозможно расслышать. Примерно в трех кварталах отсюда старая фабрика по производству картофельных чипсов, где я чуть не умерла.

Почувствовав поток воздуха, я пригнулась, едва не пропустив кулак, нацеленный мне в череп. Я ударила правым плечом, задев мышцы и ребра Феликса, и он охнул. Я замахнулась левым кулаком и нанесла идеальный удар по почкам. Обычный человек, возможно, упал бы с крыши от боли. Но Феликс только споткнулся, а затем отплатил мне тем же, заехав локтем в середину моей спины.

Меня словно ударили током, боль обожгла до кончиков пальцев ног. Я упала на колени и увидела, что его колено приближается к моему лицу. Я успела откатиться, но получила скользящий удар по скуле и от боли завалилась набок. Я использовала инерцию и перекатилась несколько раз, дотянувшись до сапога.

Затем присела на корточки в нескольких футах от Феликса, держа лезвие в руке, готовая полоснуть по всему, что на меня нападет. Щека болела, и что-то теплое потекло по шее.

Феликс ухмыльнулся, ярко сверкнув клыками.

— Первая кровь, — сказал он, как будто это какое-то достижение. И, возможно, в некотором смысле так оно и было. До заражения он провел недели, борясь с болью из-за своих старых травм. Он никогда не думал, что сможет ходить без хромоты, не говоря уже о том, чтобы пустить первую кровь в кулачном бою с охотником. Но он все еще был полукровкой, и гораздо худшие (и гораздо лучшие) мужчины заставляли меня истекать кровью.

— Удачный удар, — сказала я. Открытая рана обеспокоила меня. Как бы отвратительно это ни было, но если бы ему удалось пустить слюну в рану, то это могло привести к заражению. Бороться с инфекцией адски больно, и я бы предпочла избежать агонии.

— Я бы хотел, чтобы это длилось долго, Эви, но нас скоро прервут.

Я не знала, кого он имел в виду, моих людей или своих.

— Приди и возьми меня, большой мальчик, — протянула я.

Он сделал выпад, и я прыгнула ему навстречу.

Глава 2

11:35 вечера

Я серьезно переоценила свои способности.

Мы врезались друг в друга и с глухим стуком свалились на крышу. Я полоснула клинком и почувствовала, как он порезал кожу и ткань. Теплая кровь скользнула по моим пальцам, и я крепче ухватила нож. Феликс бил руками и пинал коленями, нанося удары по моим бедрам и предплечьям. Мы, наверное, выглядели как пара разъяренных цыпочек в кошачьей драке, несмотря на всю нашу грацию.

Это довольно грустно для пары бывших охотников.

Феликс вцепился мне в лицо клыками, и я наградила его ударом головой, расквасив ему нос. Он взвыл и отшатнулся, хотя его хватка на моих руках усилилась, ногти впились в кожу. Он обнажил горло, но я не могла поднять руку. Не смогла провести лезвием по его трахее, чтобы избавить его от гребаных страданий.

Я подняла правое колено (немалый подвиг, учитывая кожаную мини-юбку) и пыталась удержать Феликса на расстоянии укуса. Моя рука с ножом была зажата, и я могла наносить только неглубокие удары по его ребрам, но недостаточно близко для реального ущерба. Мы оказались в неловком тупике, и ни один из нас не собирался отступать.

Только вмешательство со стороны могло закончить драку. Единственный вопрос, кто это будет, его люди или мои?

Оказалось, что придут и те, и другие, причем одновременно. Взрыв активности привлек внимание сначала Феликса, и он ослабил хватку на моих руках. Я ударила его коленом в грудь, вырвалась из его хватки и откатилась в сторону. Кто-то врезался в меня сбоку, и мы покатились по крыше. Я оцарапала руки и ноги о камни и песок. Потом оказалась сверху нападавшего, спиной к его груди, и ударила левым локтем назад. Кость соединилась с костью, и толчок прошел по моей руке от запястья до плеча.