Я села и свесила ноги с койки. Комната накренилась. У меня немного закружилась голова, и я схватилась за нее обеими руками.

— Извини, но нам пришлось это сделать, — сказал он.

— Я знаю.

У меня болела спина, вероятно, из-за того, что меня отбросило взрывом, который лишь смутно помнила. И я была благодарна за то, что меня облили из шланга. Никогда не видела, как человек взрывается изнутри, и не хотела видеть запекшуюся кровь, оставшуюся на стенах в комнате для допросов.

Мы были в одной из палат лазарета, и я слышала голоса неподалеку. Люди бурно разговаривали, но слишком далеко и все одновременно, так что не могла разобрать, что было сказано и кто говорил.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила я.

— Вы с Маркусом приняли на себя основную тяжесть удара, — сообщил Майло. Его голос был холодным, бесстрастным, как будто он изо всех сил старался не сорваться. — Доктор Вансис вытащил несколько осколков из твоей спины, а Маркус получил большой осколок в левую лодыжку.

— Шрапнель?

— В основном дерево от стула. И э-э-э… немного костей.

Я завела руку за спину и нащупала перевязанный квадратик марли.

— Маркус в порядке?

— Его зашили, и он сварливый, как всегда. Он спас тебе жизнь.

— Я обязательно поблагодарю его. Как дела?

Майло пожал плечом.

— Я был в приемной и не пострадал.

— Я не это имела в виду.

Выражение его лица дрогнуло, и на нем промелькнули скорбь и ужас. Затем он моргнул, и идеальная маска гнева вернулась на место.

— Полукровка взорвался на моих глазах. Я не скоро забуду эту сцену, но сейчас у нас проблемы гораздо хуже.

— Какие? Эй, подожди минутку… Как там Вайят?

Майло нахмурился.

— Я думаю, что он под действием успокоительного. Ты была без сознания всего около двадцати минут, так что сомневаюсь, что доктор Вансис знает, что-то новое о его состоянии.

— Что это значит?

Как обычно хмурый доктор Вансис вошел в кабинку.

— Это значит, что я все еще не понимаю причины довольно бурной реакции мистера Трумэна на кровь или слюну волка-оборотня, — сказал он. — Я направил в Ассамблею официальный запрос о предоставлении информации. Надеюсь, у них найдется для меня что-нибудь более полезное, чем домыслы и слухи.

— Значит, он все еще болен?

— В отличие от тебя, он очень болен. — Доктор достал из кармана лабораторного халата фонарик-ручку и посветил мне в глаза, пока говорил. — У него температура сто четыре градуса, его трясет, он жалуется на боль во всем теле, и в обоих ранах есть признаки серьезной инфекции. Я держу его на капельнице и антибиотике широкого спектра действия, но не уверен, что антибиотик помогает.

Я следила за его пальцами, чувствуя себя идиоткой, но понимая причину этих маленьких тестов. Я снова получила удар по голове, и, несмотря на мою способность к исцелению, он был прилежным врачом и хотел меня осмотреть.

— Все это от укусов оборотня, — сказала я, когда он закончил осмотр.

— Укусы или кровь, я пока не уверен, — ответил Вансис. — Все наши знания о вервольфах тщательно охраняются старейшинами. Надеюсь, я скоро получу от них весточку.

— А что насчет вампиров? Они старые. Айлин много веков. Может быть, они что-то знают… Что?

От того, как Майло и доктор Вансис переглянулись, у меня душа ушла в пятки.

— Все вампиры Сторожевой Башни помещены в карантин в своих помещениях, — сообщил доктор Вансис.

Я бы не так удивилась, если бы он сказал, что они устраивают музыкальную постановку в кафетерии.

— Почему?

— Потому что целью взрыва того полукровки, которого вы захватили, не было нанести внутренний структурный ущерб объектам или убийство того, кто стоял к нему ближе всего в тот момент.

— Так зачем это было сделано?

— Полукровка использовался как средство доставки какого-то патогенна, — сказал доктор Вансис. — Во время взрыва он распылился, и многие вампиры заразились.

— Сколько заразилось?

— Все.

О боже. Летом солнце встает примерно без пятнадцати шесть, и большинство наших вампиров патрулируют по ночам. Даже вампиры, которые пользовались модным солнцезащитным кремом, блокирующим ультрафиолет, предпочитали ночное время, поскольку это улучшало их зрение. Они всегда возвращались к пяти тридцати утра. Феликс знал это. Он точно знал, когда в Сторожевой Башне находится больше всего вампиров, потому что сам когда-то был частью нашей команды, а это означало, что Тэкери осведомлен об идеальном времени, чтобы взорвать свой маленький подарок.

Уолтер Тэкери и его ненависть ко всем вампирам снова наносит удар.

— Айлин?

— Она больна, как и Элери, и еще примерно двадцать вампиров. — По крайней мере, двадцать из сорока пяти или около того, кто работал здесь в любой конкретный день.

Нет, нет, нет, нет!

— Квинс?

— Пока с ней все в порядке, — заверил Майло. — Это влияет на них выборочно. Пока нет способа узнать, все ли они заболеют или у кого-то из них есть иммунитет.

— Я взял образцы крови у дюжины вампиров, как больных, так и здоровых, — сказал доктор Вансис, — но инфекционные заболевания — не моя область знаний. И поскольку с тобой все в порядке, мне нужно вернуться к работе.

Он ушел, не дав дополнительной информации. Я встала, и мои очень мокрые ботинки захлюпали по полу. Из них сочилась розовая вода.

— Кто-нибудь из людей или терианцев был поражен этим патогеном? — спросила я.

— Пока нет, — ответил Майло.

— Что происходит с вампирами?

— Повышенная чувствительность к свету и звуку, сильная боль в конечностях, и на них остаются синяки, если к ним прикасаться слишком грубо.

Звучало как вампирская версия мигрени, за исключением синяков.

— И это только ранние симптомы?

— Да. Как уже сказал, прошло всего около двадцати минут, но первые зараженные быстро заболели.

— Если они не все больны, хорошая ли идея поместить их в одно замкнутое пространство?

Майло пожал плечами.

— Это было решение Айлин. Она позвонила отцу своей Семьи, и он согласился с ней. Думаю, они не хотят рисковать заражением каких-либо вампиров за пределами Сторожевой Башни, пока не узнают, что это такое.

Я понимала выбор вампиров. Мы не знали, что их заразило и что еще это может сделать, или как далеко распространится болезнь. Тем не менее…

— Нам разрешено уйти, или мы тоже заперты?

— Я не знаю, Эви. — В глазах мелькнула вспышка отчаяния, и он выглядел потерянным. Молодым. — Я только что видел, как взорвался Феликс и не уверен… Я не…

— Мне жаль. — Я шагнула к нему, затем остановилась, когда он отпрянул. — Нелегко соединить смерть существа, которое ты видел, с человеком, которого ты знал.

— Да. Он казался удивленным.

— Что его подставили, чтобы он взорвался?

— Да.

— Я думаю, что Феликс не притворялся. Он сказал что-то о том, что его датчик не был отслеживающим жучком. И вряд ли он ожидал, что его поймают прошлой ночью.

— Тэкери, конечно же, знал. Он должен был знать, что мы придем в клуб.

— Ну, Тэкери любит иметь запасные планы.

Черт возьми, он мог каким-то образом засунуть взрывчатку в вервольфа, и я радовалась, что мы не привели нашего пленника обратно в Сторожевую башню.

Майло провел рукой по своим коротким волосам.

— Как ты можешь не знать, что кто-то вложил в тебя бомбу?

У меня не было ответа на этот вопрос.

— Я просто… — Майло вздохнул. — Я не могу поверить, что так много всего случилось в такой короткий срок.

Он прав. Всего за последние шесть часов похитили полдюжины терианцев, мы схватили Феликса, на Вайята напал оборотень, Феликс взорвался, и теперь вампиры заболевали. Каким-то образом все вело к Тэкери, но я еще не провела все линии между точками.

— Мы сохранили какие-нибудь образцы крови Феликса? — спросила я.

— Думаю, что да. А что?

— Потому что Феликс мог сдерживать жажду не только благодаря силе воли. Мы могли бы найти подсказку в его крови.

Я хотела действовать, поэтому обошла Майло и вышла в короткий коридор. Моя палата находилась в конце четвертого ряда, а вся шумовая активность происходила дальше, в главном лазарете. Следующая дверь была приоткрыта, где Маркус спорил с кем-то о том, разрешено ли ему пользоваться тростью. Я сделала мысленную пометку поблагодарить его позже.