— Так неправильно-с... Нехорошо-с...

— Да, ты права. В те времена мир словно сошел с ума.

Девочка назвала вещи своими именами: мир тогда был неправильным, нехорошим, плохим. Ни один ребенок не воспримет подобное как нечто само собой разумеющееся, — разве что тот, кто не в своем уме.

— Ну, ладно, хватит, пожалуй, мрачных разговоров! 

Давай промотаем время чуть вперед!  — попытался немного развеять грусть Идзуны Тет, вытирая ей глазки. — Ты знаешь, кто такие экс-макины? 

— Высшие десятого ранга-с... Машины-с. Я не тупая-с, — шмыгая носом, пробормотала Идзуна.

— Молодец! 

Умница! — не прекращая играть партию, Тет погладил ее по голове. — Да, экс-макины — это Высшие-машины, живые механизмы. Их создал древний-предревний бог, который затем впал в спячку и был забыт даже самими экс-макинами.

— Деда рассказывал, что любой прием работает против них не больше одного раза и что во время войны только крылатые и экс-макины могли убить бога-с. Он сказал, что «путаться с ними себе дороже-с».

— Какая же ты умница! Дай еще поглажу! — довольно улыбнулся Тет и снова провел рукой по шерстке девочки. — Так вот, однажды Рику встретился с одной такой экс-макиной!

Идзуна, как ошпаренная, подскочила и отпрянула от Тета, по-кошачьи выгнув спину. Тот продолжал:

— Да-да, юноше по имени Рику не повезло наткнуться на экс-макину, и та его атаковала. Да так быстро, что ни один человек даже моргнуть бы не успел.

— Ты... Ты обещал больше не рассказывать грустного-с!

— Не-ет, я лишь сказал «хватит мрачных разговоров» и «промотаем время чуть вперед»!

— Я тебя не слушаю-с!

— Да хватит тебе ушки затыкать! Экс-макина использовала «Лауб Апокрифен»[2] — атаку, скопированную у эльфов, так называемую «вакуумную бритву», рассекающую врага на куски!

— А-а-а-а!!!

— Эта «бритва», разметав черный пепел, подбросила Рику в воздух и исполосовала его плащ и все снаряжение!..

— Ла-ла-ла!!! Ничего не слышу-с! Ничего не слышу-с!

— Экс-макина склонилась над изодранным в клочки Рику...

— А-а-а-а!!!

— ...поцеловала его и сказала: «Братик, я больше не могу терпеть. Сделай меня женщиной». 

Воцарилась долгая пауза.

Затем Идзуна непонимающе спросила:

— А... его разве не разодрало на клочки-с?

— Нет! Оказалось, что на клочки разодрало только его снаряжение и плащ! Сам Рику остался цел и невредим! 

Идзуне впервые в жизни захотелось кого-то придушить.

Глава 2.

1 × 1 = Безрассудность

«Так... Нужно сообразить, что происходит. Я Рику, восемнадцатилетний девственник... Ну, да... Стоп. Это тут при чем?! Стоп-стоп-стоп! Мысли путаются, вопросы так и лезут... Тихо, Рику, тихо... Надо успокоиться! Что это все значит? Ситуация... не поддается объяснению. Но предчувствие у меня наисквернейшее. Так, отвечать на вопросы будем по порядку: „Что произошло?“, „Что происходит?“, „Что произойдет дальше?“. Остальное потом. Проверить „замок“ на сердце... На месте, несмотря на потрясение, хотя держится еле-еле. Значит, нужно как можно скорее взять ситуацию под контроль».

— <Анализ>. Оценка ситуации, — проговорило тем временем чудовище в облике обнаженной девочки, усевшееся ему на грудь.

Рику начал лихорадочно размышлять.

Он отправился на лошади к руинам, указанным на гномьей карте. Судя по всему, это были остатки эльфийской крепости, уничтоженной крылатыми одним ударом. Любая информация об эльфах была для людей очень ценной — ведь знаний о них было крайне мало. На полях сражений практически не попадались какие-либо эльфийские артефакты, поскольку те колдовали без использования магических инструментов и даже без реагентов.

В дороге Рику застигла пепельная буря. Чтобы не сгинуть в ней, ему пришлось укрыться в других развалинах, расположенных на полпути к изначальной цели. Там-то он и наткнулся на представительницу вражеской расы — экс-макину в облике девочки с торчащими из тела механическими деталями.

И хоть экс-макины были одной из самых опасных рас, все могло обойтись. Так, по крайней мере, думал Рику, пытаясь прокрасться мимо нее... и в следующий же миг оказался поваленным навзничь. Все его снаряжение исчезло вместе с окружавшим их черным пеплом, а сам он был придавлен к земле машиной-убийцей. Рику совершенно не понимал, что происходит... но его утешало, что, по крайней мере, он был еще жив.

Тем временем экс-макина, прижавшись к нему, сказала:

— Братик, я больше не могу терпеть. Сделай меня женщиной.

Может, ему померещилось? Возможно, при падении он сильно стукнулся головой. Но если он еще не потерял рассудок, то машина механическим голосом требовала от него именно того самого и даже поцеловала.

Вот и вся информация, которой он располагал, чтобы ответить на свой первый вопрос: «Что произошло?» Теперь нужно было выяснить, что происходит сейчас. Что ж, поразмыслим...

— <3апрос>. Не понимаю, — проговорила все таким же невыразительным тоном прильнувшая к нему экс-макина.

«Молодец», — мысленно похвалил себя Рику за то, что его разум и воля возобладали над рефлексами, и он не позволил себе проронить ни звука. Хотя ему так и хотелось возмутиться: «Вообще-то это я тут ничего не понимаю!»

Среди всех существ, участвующих в войне, экс-макины были самыми необычными. Во-первых, они никогда не действовали как отдельные особи, а существовали кластерами. То есть встреча с одной экс-макиной означала встречу со всей расой, сражение с одной машиной подразумевало сражение со всеми машинами. Во-вторых, специфичными были их способы ведения боя. Стоило хотя бы одной единице подвергнуться атаке, как кластер мгновенно анализировал маневр врага и менее чем за секунду подбирал оптимальный способ противодействия. Будь то эльфийская магия, гномьи заколдованные доспехи или драконий огонь. Любое оружие нападавшего они могли обратить против него самого. С ходом войны их боевой арсенал только увеличивался, и в теории они могли становиться все сильнее и сильнее до бесконечности.

Но был еще один любопытный нюанс — экс-макины никогда не нападали первыми. Они всегда давали мощный отпор агрессору, но сами ни к кому не проявляли враждебности. Даже в гномьих записях они были помечены как «неприкасаемые». Именно поэтому Рику заставил себя промолчать. Из-за одного неосторожно сказанного слова машина могла воспринять его и все человечество как врага, что обрекло бы людей на гибель.

«Что происходит, черт возьми? Как это понимать?» — недоумевал про себя Рику, пытаясь осмыслить свалившуюся на него груду противоречий. Экс-макины ведь никогда не совершали активных действий первыми. Руководствуясь этим знанием, он и попытался пройти мимо, не потревожив машину, но не вышло.

Рику неподвижно лежал, пытаясь сообразить, где же он совершил ошибку, и тут плотно прижимавшаяся к нему механическая девочка неожиданно отстранилась.

— <Предположение>. Сценарий невыполним в данной ситуации?

Рику на мгновение задумался, стоит ли отвечать на этот вопрос. По его замыслу, люди ведь призраки — они должны быть незаметными, словно их не существует вовсе...

Но машина обратилась к нему на человеческом языке, а значит, враг, как минимум, знает о существовании людей. Уже это само по себе пугало, но в данном случае молчание — то есть фактически отказ идти на контакт — она могла расценить как враждебность. Логика диктовала, что сейчас нужно подыграть машине. Пока он не поймет, что происходит, любой конфликт потенциально опасен.