Для ирокезов XVIII века все зависело от умения лавировать между двумя европейскими колониальными державами и не попадать в зависимость ни от одной из них. Во время войны королевы Анны (1701-13) это означало частые переговоры с Монреалем и Олбани, заверения обеих сторон в своей доброй воле и готовности сотрудничать, но по возможности избегать втягивания в боевые действия. Когда стало невозможно, как это иногда случалось, отвергнуть требования англичан о военной помощи, ирокезы выбрали один из двух благоразумных путей. В 1709 году они пошли на минимальное сотрудничество и отложили запланированное вторжение в Канаду до тех пор, пока его не пришлось отменить. В 1711 году они проявили показной энтузиазм в отношении еще одной экспедиции, но при этом спокойно отправили французам известие о готовящемся вторжении; таким образом, они помешали второму вторжению так же эффективно, как и первому. В течение тридцати лет мира, последовавшего за окончанием войны королевы Анны, дипломаты Онондага регулярно встречались с французскими и британскими чиновниками, поддерживая торговые отношения с теми и другими и позволяя европейцам скрашивать цепь дружбы подарками^[17].

В период с 1713 по 1744 год, пока между империями царил мир, ирокезы набрали силу, приняв тускароров в Великую лигу в качестве шестой нации, укрепили свои официальные притязания на страну Огайо, санкционировав поселение минго, шони и делаваров в верхней части долины, и расширили сферу своих прямых отношений с британскими колониями за пределы Нью-Йорка и Пенсильвании. По иронии судьбы, именно рост самоуверенности Онондаги стоил Конфедерации способности лавировать между соперничающими империями и положил конец эре ирокезского нейтралитета. Хотя в то время никто этого не видел, события, которые, казалось бы, ознаменовали зенит влияния Великой лиги, окажутся предвестниками ее долгого упадка — перемены в судьбе, которые были в равной степени связаны как с ирокезской гордыней и жадностью, так и с ростом европейского могущества.

ГЛАВА 2

Упадок ирокезов

Последствия

1736–1754

В 1742 ГОДУ ПРЕДСТАВИТЕЛИ Шести народов торжественно подтвердили предыдущую сделку по продаже земли семье Пенн, в результате которой индейцы делавары лишились двух третей миллиона акров земли в восточной части Пенсильвании. Делавары жили на этой территории, в долине, которая до сих пор носит их имя, с доколумбовых времен, за много веков до того, как стали клиентами ирокезов. Все участники знали, что первоначальная сделка — так называемая «Ходячая покупка» 1737 года — была впечатляющим мошенничеством. Тем не менее, представители Шести наций подтвердили ее в 1742 году на Истонском договоре, потому что это давало неоспоримые преимущества Великой лиге. Несмотря на трагические последствия для делаваров, передача их земель семье Пенн закрепила взаимопонимание между Пенсильванией и Онондага: отныне Шесть наций будут выступать в качестве единственных агентов по продаже прав на индейские земли в провинции.

Но «Ходячая покупка» станет поворотным пунктом и в другом смысле. С приходом белых фермеров в конце 1730-х годов восточные племена делаваров переместились к северному рукаву Саскуэханны, поселившись в отдаленном районе под названием Вайомингская долина вместе с шауни, которые жили там уже несколько десятилетий. В Вайоминге, не имея возможности отомстить своим предателям, они питали чувство обиды как на Шесть наций, так и на поселенцев, захвативших их родину. Тем временем продажа ирокезов подстегнула переселение других групп шауни и делаваров в страну Огайо. Несмотря на то, что они продолжали притворяться, что находятся в зависимости от ирокезов, как только они достигли долины, шауни и делавары оказались вне эффективного контроля Онондаги. Влияние ирокезов в Стране Огайо неизбежно уменьшалось по мере роста числа беженцев^[18].

Но самым значительным событием, повлиявшим на подрыв нейтралитета Шести наций, стал большой договор, заключенный в Ланкастере (Пенсильвания) в 1744 году, когда ирокезские дипломаты встретились с представителями Пенсильвании, Мэриленда и Виргинии. На первый взгляд, Ланкастерский договор стал высшей точкой влияния ирокезов в отношениях с английскими колониями. В обмен на, как тогда казалось, незначительные уступки, лига получила подарки, включавшие восемьсот фунтов стерлингов в пенсильванской валюте и триста фунтов золота, а также признание всеми тремя правительствами сюзеренитета Онондаги над несколькими южными индейскими племенами, от имени которых она отныне могла выступать, как выступала от имени делаваров и шони. Возможно, самым важным для лиги было признание Виргинией права ирокезских воинов проходить через провинцию для нападения на чероки и катаваси, что, очевидно, включало в себя соглашение об обеспечении военных партий во время транзита^[19].

Если все эти выгоды, казалось, расширяли власть ирокезов, то Ланкастерский договор фактически предвещал ее конец, поскольку Конфедерация уступала все свои оставшиеся претензии на земли в границах Мэриленда и Виргинии. Хотя совершенно очевидно, что Канасатего, староста племени онондага, который вел переговоры от имени лиги в Истоне и Ланкастере, думал, что отказывается лишь от фиктивных ирокезских притязаний на долину Шенандоа, на самом деле он выторговал себе всю страну Огайо. Не просто сдержанность заставила виргинских комиссаров воздержаться от упоминания о том, что по уставу их колонии Старый доминион имел западную границу по Тихому океану (включая ««остров Калифорния» и все другие острова» в пределах ста миль от побережья) и северную границу, которая проходила по линии, проходящей примерно от северного берега Потомака до западного берега Гудзонова залива^[20].

Уступка Канасатего не была пустяковым недосмотром. К весне 1745 года палата бюргеров Виргинии выделила почти треть миллиона акров на реке Огайо синдикату из двадцати богатых земельных спекулянтов из Северной Шеи (район между реками Раппаханнок и Потомак). Хотя начавшаяся война короля Георга на время приостановила их деятельность, пройдет еще несколько лет, прежде чем спекулянты, теперь называвшие себя Компанией Огайо из Виргинии, начнут всерьез заявлять о своих претензиях на запад. Они намеревались продать земли в районе слияния Аллегени и Мононгахелы поселенцам, которые, по их мнению, вскоре пересекут Аппалачи.

Заселение Трансаппалачей белыми, ужасающее Онондагу, чья политика нейтралитета основывалась на иллюзии контроля над Страной Огайо, на самом деле было бы отложено. Но эта отсрочка будет связана не столько с маневрами ирокезов, сколько с развивающимся соперничеством виргинцев, пенсильванцев и канадских французов за контроль на западе. С ослаблением влияния Конфедерации на этот регион и его якобы зависимые народы, Страна Огайо станет ареной межколониальной и международной конкуренции. Великая лига, которая еще недавно выступала в качестве дипломатического равного британской и французской империям, в течение следующего десятилетия станет в значительной степени неактуальной для имперских антагонистов.

Боевые действия в войне короля Георга — в Европе, в войне за австрийское наследство — продолжались только до 1748 года, когда по договору Экс-ла-Шапель все завоевания были возвращены их довоенным владельцам. Но ирокезы уже никогда не смогут вернуть себе то влияние, которое они занимали в Ланкастере в 1744 году. Конфликт вскрыл трещину в солидарности Конфедерации, когда ирокезы, самые восточные и наиболее англофильные из Шести наций, отказались от нейтралитета в пользу прямого сотрудничества с Нью-Йорком. Они выбрали для этого самое неподходящее время.

В отличие от ярых антикатоликов из Новой Англии, которые быстро организовали экспедицию против Луисбурга — укрепленного города и военно-морской базы на острове Кейп-Бретон, являвшегося стратегическим ключом к заливу Святого Лаврентия, и фактически захватили его в 1745 году, жители Нью-Йорка не испытывали особого энтузиазма в борьбе с французами. Их губернатор Джордж Клинтон, в значительной степени слуга короны, обратился за помощью к ирокезам, и по его инициативе они предприняли набеги на Канаду в 1746, 1747 и 1748 годах; но купцы, доминировавшие в ассамблее, во главе с могущественной семьей Де Ланси из Олбани, не соглашались ни на какие военные меры, кроме строительства нескольких фортов. На протяжении всей войны пушные купцы Олбани с энтузиазмом торговали со своими коллегами из Монреаля через озеро Джордж, озеро Шамплейн и реку Ришелье, даже когда растущие потери ирокезов заставляли их все больше сомневаться в добросовестности Нью-Йорка. Таким образом, война короля Георга обернулась катастрофой для ирокезов и серьезно снизила согласованность политики Конфедерации. Это, в свою очередь, ослабило ирокезский нейтралитет и ускорило темпы англо-американской торговли и земельных спекуляций в долине Огайо^[21].