Тыкаю кнопку, проверяю температуру и только после поливаю водой Ниррая. С его волос текут грязноватые струйки от строительной пыли, уверен, у меня будет не лучше, и когда мы выберемся из ванны, вода будет уходить в слив чернющая. Отмыв его голову, проделываю то же и с собой, после чего выключаю воду, вешаю душевой шланг на место и принимаюсь за изучение флакончиков со всякими гелями. Ниррай, поняв причину моей заминки, подает нужный и, открыв его, я ощущаю запах персиков.

— Я думаю, что в том кафе, в котором мы сегодня были, в нужный сезон пахнет как этот шампунь. У нас сегодня прям персиковый день.

— Сходи туда потом и вспомни этот момент, — говорит и целует меня. Ну и правильно, потому что я не знаю, что на это сказать, не уверен, что у меня будет это «потом», и даже если будет, я вряд ли захочу хоть что-то сделать или куда-либо пойти. Кажется, что когда он уйдет, во мне умрет человек, а сердце просто испепелится, не выдержав этого.

Ниррай забирает у меня шампунь и, капнув себе на руки, проходится по моим плечам. И плевать, что шампунь предназначен для головы, я готов хоть средством для мытья посуды помыться, если он сейчас этого захочет.

Отлипнув от его губ, я тоже беру себе порцию шампуня и принимаюсь за его волосы.

— Спасибо, что разрешил провести с тобой этот отпуск.

Ниррай отвечает мне поцелуем, и я перебираюсь пенными руками с его волос на шею, а следом и на плечи. Будем очень персиковые.

Мы так и моем друг друга, целуясь. И плевать, что вокруг цветные пузырики и пена, да и вообще на все. Самое главное, что он со мной сейчас и целует так, словно тоже запастись этим хочет. Надеюсь, он не делает это ради меня.

А когда мы уже все в пене отлипаем друг от друга, понимаем, что сидим в грязной воде. Приходится в срочном порядке спускать воду и, ополоснувшись, выбираться, чтобы вытереть друг друга одним большим полотенцем.

Ниррай сразу же отправляется в спальню, и я любуюсь им сзади, голым, красивым, но надолго меня не хватает, и, сцапав его, я падаю вместе с ним на мягкий матрас, тут же целуя.

Стук в дверь отвлекает нас от интересного занятия, и я вздыхаю. Не из-за того, что так увлекся Нирраем и умудрился пропустить приход человека, а из-за того, что нам помешали.

— Господин, ваш отец приехал, — сообщает женский голос из-за двери. — Просил вас уведомить.

Не став ждать ответа, она удаляется, а я смотрю на Ниррая, ожидая, что он скажет. Потому что я сейчас готов на всё.

— Раз приехал, значит, точно никуда не торопится, — Ниррай толкает меня в грудь, и я послушно укладываюсь обратно на подушку. Мне даруют еще один поцелуй, а потом он сразу же спускается вниз и, обхватив губами мой ждущий и жаждущий его член, вбирает его в рот. Тихо выдыхаю от жара, от влажности, от Ниррая. Он скользит медленно, привыкая к размеру и пытаясь уловить мои реакции, а мне просто кайфово, от всего, от каждой миллисекундочки, проведенной с ним рядом.

Я нахожу его руку и поглаживаю пальцы, говоря тихо:

— Ты волшебный, царевич.

Это первый минет у меня в его исполнении, и я очень хочу его видеть, запомнить картинкой в своей голове. У нас с ним как-то было все… Он просто позволял мне себя ласкать, отвечал, но вот такой он впервые. И я бы очень хотел верить, что у нас еще всё будет, только понимаю, что нет.

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю за его движениями, за губами, плотно охватывающими ствол, за чуть подрагивающими ресницами. Видимо, почувствовав, мой взгляд, Ниррай смотрит на меня в ответ, не прерывая своего действа. Протянув руку, я убираю влажные волосы с его лба, зачесываю назад, поглаживая его голову, спускаюсь пальцами на щеку, а потом, не выдержав, на подбородок и чуть тяну его вверх, вынуждая выпустить мой член из плена, чтобы сесть и утянуть Ниррая в поцелуй. Не могу без его губ, совсем.

Нацеловавшись, улыбаюсь ему и откидываюсь обратно на подушку. Но Ниррай не возвращается к прерванному, а тянется к полкам.

— Эй, а минет? Это че, была пробная версия? Как продлить?

— Сделать ужин вкуснее, чем мой повар! — отвечает Ниррай, хохотнув, и берет с полки блистер с капсулами, чтобы сразу достать одну и ввести в меня, целуя в шею. Я глажу спину, бока, целую плечо, что прямо передо мной.

— Я очень сильно постараюсь, царевич.

— Я рассказывал, что до тебя вообще не любил пассивную роль в сексе? — спрашивает и целует мой сосок, всасывая его.

— Нет. А я рассказывал, что ты у меня был первый в активе?

Ниррай почему-то отлипает от меня и садится, удивленно на меня взирая.

— Почему ты тогда не сказал?

— Зачем? Мне нравилось, как ты кусаешься.

Ниррай приподнимает брови, но, усмехнувшись, снова ложится ко мне, прикусывая мой сосок, отчего и я усмехаюсь. Капсула уже растворилась, и по времени пора, и по ощущениям чувствуется, что внутри влажно. Ниррай, погладив мое бедро, вводит внутрь палец, ласково покусывая мой торс.

Я поглаживаю его волосы и привыкаю к ощущениям, они странные, и хоть у меня уже это было, все равно я пока не привык к подобному, но и сам хотел ему предложить побыть сверху. Хочу запомнить его каждой клеточкой своего тела.

Меня растягивают не быстро, но и не излишне медленно, то целуя, а то прикусывая, и я расслабляюсь, полностью отдаюсь ему, впитываю в себя ощущения, что он мне дарует. Его губы переходят выше и накрывают мои, утягивают в поцелуй, а внизу, внутри меня, Ниррай сгибает пальцы и массирует простату, разнося по моему телу искры удовольствия, я глушу свой стон поцелуем и обхватываю его, прижимая ближе к себе.

— Я очень хочу тебя, царевич, — сообщаю ему тихо и бедрами навстречу подаюсь, в глаза заглядывая. Будь со мной, во мне.

Он слышит меня, читает по глазам. Вынув из меня пальцы, он накрывает меня собой и, направив член, медленно проникает внутрь. Целую его, хватаюсь за плечи, словно он может улететь. Мы словно пребываем с ним на одной волне, этот раз другой, не такой, как первый. Я не сдерживаю стоны, рвущиеся из переполненного эмоциями меня, ловлю его губы, чтобы хоть на секундочку до них дотронуться. Мне так хорошо. И совсем плевать, что меня могут услышать вампиры или работники дома. Я отгородился ото всех, спрятавшись с Нирраем в маленькой вселенной размером с эту кровать.

Ниррай двигается медленно, поглаживает мой бок, а следом, просунув руку между нами, накрывает мой член, начиная ласкать и его. Он везде. Внутри и снаружи. И я хочу, чтобы так это и оставалось. Только так и никак иначе. Хочется сломать всемирные часы, чтобы время застыло. И пускай все рухнет к чертям, главное, что мы останемся здесь. Вместе.

Движения, его тяжелое дыхание, мои стоны — все переплелось, кажется, даже чувства высвободились из тел и закружились между нами. И я чувствую, как во мне все сильнее скручивается удовольствие. Оно, словно пара ярких воздушных шариков, что стремительно наполняются воздухом. Но вот мой взрывается, и я выплескиваюсь на свой живот, а второй летит-летит в вышине, утягивая следом и Ниррая… который жарко стонет и наконец заполняет меня горячей спермой. Он прячет лицо в моей шее, и я не понимаю, кого из нас сейчас потрясывает. Да и не важно. Главное, что нам обоим сейчас хорошо.

— Царевич мой, — шепчу я, проводя пальцами по его спине.

— А говорил, что я не справляюсь, — улыбается он куда-то в мою шею.

— Я в тебя верил, — тоже улыбаюсь я.

Я будто полностью заряженный аккумулятор, даже не верится, что такое возможно, после таких насыщенных дней без сна. Поэтому я подхватываю своего вовсе сейчас не колючего царевича и утаскиваю его ополоснуться, только сейчас понимая, что в ванной, оказывается, окна в пол с красивым видом на сосны.

— Я не знаю, как нам быть… — говорит царевич, когда я вытираю его полотенцем. — Ты точно не влезешь в мою одежду. У нас есть халаты для гостей, тебя устроит?

— Можно и халат, но могу и голым походить. Часто у твоих ног голые вампиры отираются?

— Вот уволим всех, кто тут работает, тогда ходи в чем хочешь. А пока, выходя из моего крыла, надевай хоть трусы. Там ребенок бегает. Я закажу одежду, завтра доставят. О! Могу у отца отжать. Он ниже тебя, но шире. Хотя бы влезешь.