Понимая, что группе грозит уничтожение, Файнберг велел им инициировать дымовую гранату и вернулся. Не обращая внимания на сильный огонь противника, он завис над верхушками деревьев, пока не заметил струйку дыма, затем сместился к ней и удерживал "Хьюи" неподвижно, пока четверо надевали спасательные обвязки. Когда вертушка Файнберга подняла их над деревьями, вражеский огонь разразился с новой силой. Его "Хьюи" получил несколько попаданий, включая 12,7-мм пулю, попавшую в редуктор. Файнберг осторожно повел свою покалеченную птичку обратно через границу, и к тому времени, когда он аккуратно опустил людей на вершину холма около Бенхета, датчик давления масла показывал ноль.
Рон Смит погиб, но остальные были спасены, во многом благодаря уорент-офицеру Файнбергу. За свой героический вылет Марк Файнберг был награжден Крестом за выдающиеся заслуги и получил 5-ю ежегодную премию Ассоциации Авко-Аэроспейс за героизм вертолетчика, врученную на ужине в его честь в Уичите, Канзас, в июне следующего года.
В тот же день у меня была опасная ситуация со взводом Хэтчет Форс. Мой OV-10 пролетал над вьетнамской группой возле границы, когда по радио раздался голос: "Кови! Кови! Любой гребаный Кови!" Мой пилот рванул на восток и помчался на полной скорости, пока я узнавал обстановку у сержанта первого класса Джона Бина, который днем ранее вызвал несколько групп истребителей, чтобы отбиться от роты NVA. Один командир отделения, сержант Честер Заборовски, был ранен, сообщил Бин, в то время как другой, сержант Эд Зиоброн, получил осколок РПГ во второй раз за три дня, на этот раз так сильно, что он едва мог ходить. Их атаковали крупные силы противника.
Пять минут спустя мы были в двадцати милях к северо-западу от Бенхета, и у моего пилота уже была на подходе пара F-100. Мы прибыли и пускали ракеты и стреляли, даже когда доблестный Эд Зиоброн повел свое отделение на штурм врага. В какой-то момент, не в силах стоять на раненых ногах, Зиоброн пополз вперед и бросал гранаты, в одиночку уничтожив несколько пулеметных гнезд. Наши штурмовые заходы, агрессивная атака Зиоброна и F-100 позволили нам оттеснить северовьетнамцев. Взвод был намечен к эвакуации на следующее утро.
В тот день, 29 ноября, первый вылет выполнял Кен Карпентер, и ему пришлось немедленно вызвать истребители, чтобы помочь взводу достичь LZ. Сержант первого класса Бин, чьи искусство наведения авиаударов сыграло такую роль накануне, снова взялся за рацию, и именно этим он и занимался, разговаривая с Карпентером, когда его застрелили, и он стал вторым американцем, потерянным за два дня. Несмотря на ухудшающееся состояние, Эд Зиоброн принял командование, вызвал авиацию, собрал раненых и убитых и вывел всех на LZ для эвакуации. Его выдающийся героизм спас этот взвод. Зиоброн получил Крест за выдающиеся заслуги.
К полудню того дня — взвод благополучно вернулся в Дакто — наши вертушки были заправлены, перевооружены и стояли в готовности на площадке, как раз когда я прибыл на O-2, чтобы принять дневную смену Наездника Кови. Я начал облет наших разведгрупп, начав с РГ "Алабама", примерно в двенадцати милях к северо-западу от Бенхет. Группу возглавлял бывший ранее в CCS штаб-сержант Джим "Фред" Морс. Его Один-Один был относительно новый капитан Кент Маршалл, а Один-Два — опытный разведчик CCC, специалист-пять Сэм Хелланд, известный своей серьезностью, но простотой.
Мой O-2 только что миновал Бенхет, когда я услышал отчаянный голос Хелланда: "Кови, Кови! — Прерия Файр! Прерия Файр!" Мы летели на полной скорости, когда Хелланд доложил, что и он, и Маршалл ранены, а Морс мертв, их группу разгромили так быстро, что им пришлось оставить его тело. Граната РПГ взорвалась прямо перед Морсом, нанеся ему множественные смертельные ранения, и теперь их преследовали несколько дюжин солдат NVA. Я немедленно поднял в воздух пару "Кобр" из Дакто, пока мой пилот вызывал наряд А-1. Через несколько минут мы пролетели над их холмом и выпустили маркерные ракеты, чтобы хотя бы отвлечь противника.
Это должно было стать последним выходом Фреда Морса, после которой он начнет тридцатидневный кругосветный отпуск перед продлением, путешествие всей жизни для парня из Оклахомы. Раньше служивший в CCS, Фред был в разведке полтора года и совершил столько выходов, что его старый приятель по CCS Фрэнк Беркхарт уговорил его устроиться на штабную должность в Сайгоне. Но теперь Фред был мертв, третий Зеленый берет, которого мы потеряли за столько же дней, и первый человек, которого я потерял, летая на Кови. Как чертовски досадно.
Теперь я должен был сосредоточиться на том, чтобы вытащить живыми его товарищей по группе.
Как только "Кобры" оказались над ними, Хелланд умело навел их, и я дал команду на общий старт, вызвав все вертолеты. В этот момент прибыли А-1, и мы принялись обрабатывать местность, готовясь эвакуировать людей на веревках. С помощью "Кобр" и А-1 нам удалось сдерживать северовьетнамцев достаточно долго, чтобы привести туда "Хьюи"; затем мы затаили дыхание, когда вертушки пошли на эвакуацию РГ "Алабама". Несмотря на редкий огонь с земли, мы забрали их всех, и теперь, сказал я своему пилоту, мы заставим северовьетнамцев заплатить за гибель Фреда. Как только вертолеты уйдут, мы обработаем вершину холма бомбами, ракетами и напалмом.
Что это за жужжащий звук? Фред Морс потряс головой и поднялся на колени. Кровь туманила его зрение. Он протер глаза, пока не смог видеть, затем обмотал голову банданой, чтобы остановить кровотечение. В одном направлении он услышал стрельбу АК — туда идти нельзя. Он рискнул и пошел по тропе в другую сторону. Оставаясь верным своему долгу Один-Ноль, он снял подслушивающее устройство, которое установил ранее, и побрел прочь. Не преодолев и сотни ярдов, слишком слабый, чтобы идти дальше, он нашел поляну, где, как он надеялся, его кто-нибудь увидит. Он рухнул на землю. Аварийная радиостанция Морса была разбита, и во рту было слишком много крови, чтобы говорить. Он почувствовал, как боль уходит, и потерял сознание. "Кажется, вот оно", — подумал он, — "моя удача на исходе". Затем он снова услышал жужжание, посмотрел в небо и увидел кружащий O-2 Кови, и это дало ему последний всплеск адреналина. Он вспомнил о ракетнице, которую ему дал перед самым выходом старый друг, Эллин Ваггл. Морзе собрал достаточно сил, чтобы вытащить пусковое устройство и выстрелить.
В тысяче футов над ним я спросил своего пилота: "Ты видел это?" Он покачал головой. Это могла быть трассирующая пуля, но трассера противника обычно были зелеными, а не красными. "Покачай крыльями", — сказал я, — "на всякий случай". Я связался с последним "Хьюи", еще остававшемуся на месте: "Белый Два, это Пластикмен. Ты видел сигнальную ракету?"
"Хьюи" сделал вираж, его пилот передал по радио: "Подожди секунду, Пластикмен". На двадцать напряженных секунд я затаил дыхание. Затем Фред выпустил вторую ракету. "Роджер, Пластикмен! Роджер! Мы засекли его!"
Морс был измучен, но все же сумел забраться в спущенную ему спасательную обвязку. Хьюи медленно поднял его над деревьями, затем рванулся прочь и начал набирать высоту.
Мы пролетели на нашем O-2 мимо Фреда, висящего в 100 футах под "Хьюи". Мы покачали крыльями и устремились вперед к Дакто, чтобы поприветствовать его, когда он приземлится. Черт, что за день. Группа была разгромлена, но все эти парни выбрались — несмотря на ранения Маршалла и Хелланда — а теперь и Фред с нами. Это был триумфальный момент, когда все на стартовой площадке вышли на взлетную полосу Дакто, глядя, как приближающаяся вертушка снижается с Фредом, раскачивающимся под ним. Воскрешение Фреда из мертвых было самым счастливым днем в моей жизни.
Раскачиваясь подобно маятнику, он опускался все ниже и ниже, спиной к нам, пятьдесят футов, затем тридцать, затем двадцать пять. Когда он приблизился, я заметил запекшуюся кровь и раны на его спине, ногах и запястьях. Затем Фреда развернуло, и я ахнул: его глаза закатились, зубы спазматически стучали, в черепе была ужасная дыра, в которой я увидел его обнаженный мозг. Фред никого не узнавал и не мог говорить. Мы схватили его и опустили на землю, пока медик проверял его запястье. "Пульса нет!" — крикнул он и тут же поставил капельницу. Несколько человек отнесли Фреда к вертолету медэвака, который увез его прочь. Глядя на его состояние, я понял, почему товарищи по команде Морса думали, что он мертв — к счастью, так решили и солдаты NVA, которые пробежали мимо его бессознательного тела, чтобы преследовать остальных. Я боялся, что, пережив так много, он вот-вот умрет.
