Время было смазанным, хотя и текло быстро. В какой-то момент было 09:00 утра, а в другой уже 11:30, и у нас оставалось всего тридцать минут. Последнюю милю под рюкзаками мы пробежали, и прибыли на точку встречи с запасом в три минуты. Затем я сожрал пайковую банку ветчины с лимской фасолью, самого вкусного блюда, которое я когда-либо ел.
На протяжении следующего часа мы наблюдали, как другие приплетались, падали и плакали — они отдали все силы и потерпели неудачу, Но они ничего не могли сделать. Стандарт был стандартом, и Торрес жестко соблюдал его.
Торрес дрогнул лишь однажды, как я позже узнал от приятеля, проходившего Первую фазу в другом цикле. Когда полностью вымотанная группа прибыла менее чем через минуту после полудня, Торрес узнал, что они несли больного товарища и оставили его только когда добрались до дороги, где его могли найти медики. Они достигли полного предела возможностей — это были люди, которые должны быть в Силах спецназначения. Однако стандарт был ясен. "Вот что я скажу вам", — предложил Торрес. "До Смоук-Бомб-Хилл сорок пять километров (двадцать семь миль). Вы можете лезть в грузовики и ехать обратно с нами, и на этом все, с вами закончено. Но если вы дойдете, я все-таки дам вам шанс". Полностью истощенные, с покрытыми волдырями, кровоточащими и опухшими ногами, трое сдались.
Но двое человек, полных решимости идти до самой смерти, переставляя одну шаткую ногу за другой, двинулись в Форт-Брэгг. Грузовики уехали. Они прошли сотню ярдов до поворота, и там их ждал сержант Торрес и его джип. "Забирайтесь, Зеленые береты", — пригласил он. И они поехали.
В следующий понедельник около двадцати пяти человек, менее половины нашего первоначального курса, стояли в строю перед Часовней Центра имени Кеннеди. По команде мы сняли наши армейские бейсболки и выбросили их. Затем, по команде "Береты надеть", мы надели на головы зеленые береты, зная, что наша жизнь уже никогда не будет прежней. Впереди нас ждали еще месяцы тренировок, но, как сказал старый мастер-сержант, теперь мы знали, кто действительно хочет служить в Силах специального назначения.
Оратор на нашем выпуске, сержант-майор Учебной группы, был немногословен, и мысль его была ясна: "Зеленый берет — это просто шапка. Летом в нем жарко, а зимой холодно, и у него нет козырька, который бы защищал глаза от солнца. Так что ваше призвание — не быть зеленым беретом, ваше призвание — быть солдатом спецназа. И это значит гораздо больше, чем любая шапка, которая на вас надета".
Позже в тот же день мы построились у штаба Учебной группы для личного собеседования с командиром, полковником Джорджем Кэллауэем, на котором узнаем, будем ли мы обучаться на медиков, специалистов по связи, вооружению или подрывников. Большинство из нас хотели в Оружейную школу, чтобы иметь возможность пострелять из десятков экзотических видов американского и иностранного оружия. Кроме того, это был самый короткий курс специализации, позволяющий быстрее всего перейти от обучения к реальному назначению. Я зубрил "Стрелковое оружие мира", запоминая вес, длину и скорострельность всех видов оружия. Я сказал человеку позади, Гленну Уэмуре, гавайцу, таскавшему на Первой фазе наш тяжелый пулемет.30 калибра: "Когда полковник услышит мои слова, он отправит меня прямиком в Оружейную школу!"
Разумеется, я хорошо изложил свою позицию, несмотря на то, что Кэллауэй был первым полковником действительной службы, с которым я когда-либо разговаривал. Он выслушал все, что я хотел сказать, задумчиво кивнул, а затем объявил: "Думаю, при всех этих знаниях об оружии ты будешь гораздо сильнее как связист. Ты отправишься в Школу связи". Вот так. Гленн Уэмура тоже отправится учиться на связиста, вместе с Джимом "Шкуродером" Прюиттом, Джеком Дамотом и Биллом Копли, с которыми я вырыл ту могилу шесть на шесть на шесть. Две трети нашего курса Первой фазы пошли в связь, просто чтобы заполнить все вакансии на тамошнем следующем курсе.
Уэмура, предсказуемо прозванный "Ананасом"[9], стал моим лучшим товарищем на курсе связистов, который оказался гораздо более сложным в техническом плане, чем мы предполагали. Нам пришлось не только изучить все тонкости радиооборудования и изготовления импровизированных антенн, но и освоить отправку и прием сообщений кодом Морзе, а также методы шифрования. Как и с любой другой частью подготовки в Силах спецназначения, академическая неуспеваемость означала отчисление.
Весь день, пять дней в неделю, мы слушали записи азбуки Морзе: "ти" и "таа" (точки и тире), наложенные на человеческий голос, произносящий слова со схожей длиной. Эта система мнемонических ассоциаций, изобретенная гражданским специалистом Джадсоном Корнишем, когда произносимое голосом "ай-даа" соответствовало отстучанному "ти-таа" для "А", "баа-ки-те-кут" (таа-ти-ти-ти) для "Б" и так далее. По мере прохождения курса громкость азбуки Морзе неуклонно увеличивалась, а человеческий голос в наших наушниках затихал. К концу восьми недель человеческий голос исчез, и мы могли отправлять и получать код по стандартам Сил спецназначения.
Во время обучения азбуке Морзе одну звуковую кабинку занимал мастер-сержант средних лет из 3-й Группы Сил спецназначения. Квалифицированный специалист по вооружению, что он там делал? "О, я сержант группы, и у нас уже месяц ничего не происходит, так что я решил, что приеду сюда и выучу азбуку Морзе". Ему оставалось служить вряд ли больше трех или четырех лет, и вот он здесь, с трудом продираясь через психологически мучительный процесс обучения, вместе с кучкой двадцатилетних. Основополагающей этикой Сил спецназначения, объяснял он, было учиться и тренироваться. Обучение никогда не заканчивалось. Если вы знали больше, чем ваши товарищи по группе, вашей задачей было научить их, и наоборот. Я заметил, что он постоянно носил с собой книжку в мягкой обложке, заткнутую за пояс сзади, как и многие другие сержанты спецназа. Все эти NCO были заядлыми читателями — от Зейна Грея до Олдоса Хаксли, от "Завоевания Галлии" Цезаря до "Чужака в чужой стране" Хайнлайна. Большей частью парни с Юга и в основном самоучки, сержанты Сил специального назначения, как я обнаружил, схватывали все на лету, и недооценивать их интеллект было очень опасно. Только в Силах специального назначения можно было найти парня из нищей Миссисипи, который бегло говорил по-французски, окончил курсы ЦРУ по взлому замков, и учился на вечернем, чтобы получить степень магистра истории в Университете Дьюка.
Однажды вечером во время обучения азбуке Морзе, проходя через комнату отдыха нашей роты, я заметил толпу людей, смотрящих телевизор. Президент Линдон Б. Джонсон проиграл праймериз в Нью-Гемпшире, и теперь мы смотрели, как он объявил, что не будет баллотироваться на новый срок. В качестве примирительного жеста Ханою он приказал частично приостановить бомбардировки, положив конец авиаударам по двум третям Северного Вьетнама. Американские самолеты теперь были ограничены самым южным участком, где пути снабжения вели в Лаос и Демилитаризованную зону. Несколько человек полагали, что это может положить конец войне; большинство, включая всех старых SF, считали, что это был бесполезный жест, что Ханой воспользуется им по полной и ничего не даст взамен. Они оказались правы.
Наше обучение связи продолжалось, невзирая на политические события. Мы научились работать с большинством радиостанций армейской системы, а также с несколькими другими, уникальными для Сил спецназначения. Главной из последних была AN/GRC-109, разработанная во время Второй мировой войны для использования секретными агентами. Ее два водонепроницаемых черных ящика — каждый размером с буханку хлеба — могли питаться от чего угодно, от батареек для фонарика до генератора с ручным приводом, входящего в сбрасываемый с воздуха комплект. Ее сигнал азбуки Морзе мог отражаться от ионосферы и передаваться на полмира.
