На развилке, точно скелет какого-то доисторического животного, старый бесколесный троллейбус. Внутри — ржавая сталь, зазубрины на месте сидений, разбитые датчики и черная дыра вместо руля. Прогнивший и продырявленный пол. Окна разбиты. Резиновые прокладки свисают из рам. Внутри не посидишь, а вот на крыше, на коробе пантографа, из которого когда-то торчали «усы», соединяющие троллейбус с электропроводами, - на крыше прикольно. Они часто туда забираются. Вдвоем или с пацанами.

В лесу она спускала Джоджика с поводка, и он бросался в чащу, мелькая за бурыми стволами. Джоджик мчался, высунув длинный язык и колотя лапами по земле, за палкой, которую то Лера, то Катя швыряли подальше от дороги. Возвращаясь, Джоджик не хотел отдавать палку и кружил степенным аллюром, гордясь, что держит в зубах такую ценную вещь.

Воздух в лесу дымчатого оттенка. Солнце, словно насаженное на пики сосен, заливает поляну липким дрожащим светом.  

- Достали эти пацаны! - говорит Катя. - Договорились в три,  а уже начало пятого!

- Ты с ними точно на три договорилась?

- Конечно! Вчера Виталику сказала. Он говорит: окей, ровно в три будем.

- Вот пиздаболы!

Пацаны появились, когда девчонки уже собирались уходить.

Джоджик бросился к ним и заметался у ног, виляя гибким хвостом.

Виталик прихрамывает, а Костя что-то горячо ему говорит, выставляя ладони с растопыренными пальцами. На девчонок — ни взгляда.

Когда, приблизились, Лера видит: у Виталика бланж под левым глазом и струйка крови из рассечения под раструбом шорт.

- Что это у тебя?

- Где?

- Вон, на ноге!

- А бля…Не заметил...

Трет колено, убирая присохшую кровь.

- Что случилось? - спрашивает Катя.

- Так… Драка…

- Где?

- На пляж ходили, - говорит Костя. - Там какие-то гопники. Две женщины с детьми отдыхают, а они: убери типа своего ребенка, чего тут песком разбрасывается! Веталь ему: рот закрой, чепушило! Ни у понеслась…

- Сколько их было? - тревожно спрашивает Лера

- Четверо.

- Ого!

- Да все нормально! - говорит Костя. - Дрыщи малолетние. Мы их пенделями раскидали! Вот, смотри, - показывает разбитые костяшки правой руки. - А Веталь одному коленом по зубам. Тот на песок и кровью харкает, а у Веталя теперь боевой шрам. От зуба.

- Офигеть, - шепчет Катя.

- Когда это случилось?

- Да только что! Мы поэтому опоздали, извините, девчонки.

- Да хрен с ним уже, - говорит Лера. - Эту рану твою, ее обработать надо.

- Не надо ничего обрабатывать! - говорит Виталик.

- Нет надо! Там инфекция может быть!

- Сто пудов! - кивает Катя. - Нужно перекисью водорода. И твой кулак тоже, Костя.

- Та это вообще царапина. Не парься!

- Нужно продезинфицировать, я тебе говорю!

- Идем ко мне, - строго говорит Лера. - Обработаем перекисью и йодом, чтоб не было заражения.

Девочки всегда причиняют боль. Особенно если они красивые. Они могут молчать. Они могут улыбаться. Они могут быть вежливыми и приветливыми. Они могут быть равнодушными. Но от этого — еще больней.

Вот я с Сережей…

Что за Сережа, говорит Даня.

Это ее парень, отвечает вместо Кристины, хрустя чипсами, Лера.

У тебя есть парень? Давно встречаетесь?

Три года. С восьмого класса.

В натуре?

Ямочки на щеках. Волосы заплетены в небрежную косу и перекинуты через плечо. Глаза такие, яркие, блестящие, уверенные, трудно в них смотреть.

Она у нас отличница, встревает Лера, на медаль идет.

Че, серьезно, это Ярик.

Все удивляются, когда узнают. Думают, если медалистка, значит заучка какая-то, а мне просто учеба легко дается. Мне даже интересно учиться!

Но когда весь класс с уроков свалил, ты-то ведь тоже с нами пошла?

А что, я одна бы там сидела в классе?

Вот если б она была заучкой, тютей какой-то, говорит Лера,  она б с нами тогда не пошла, потому что медалистка и к ней особый спрос, а она — нифига, не побоялась.

А чего мне боятся, если подруги пошли, так и я сними!

Уууу, за это я и люблю тебя, моя бубочка, сложив губы в бутон, Лера потянулась в Кристине, они обнялись и чмокнулись.

Как думаешь, че это у нее за хахаль, спросил Даня, когда они с Яриком спустились — в очередной раз — по склону, зашли за деревья и выпустили по тяжелой шумной струе.

Хуй его знает, ответил Ярик, было бы странно, если бы у такой девчонки не было парня.

Думаешь, у них все по полной программе?

Я ебу. Три года, говорит, встречаются. За три года он ей по-любому вставил. Хотя, кто его знает. На блядь она не похожа. Такую чтобы выебать, еще попыхтеть придется. Цветочки-хуечки, ну ты понял.

Она у нас вообще умница, продолжала расхваливать подругу Лера, когда парни вернулись. Скажи вот, к скольким ты репетиторам ходишь?

Да ладно! Кому это интересно!

Не, подруга, ты скажи!

Ну к трем.

К трем репетиторам, удивился Даня, вот это круто! И что же ты там учишь?

Я на международную экономику собираюсь поступать. Поэтому — математика, английский и французский. Раньше еще на танцы ходила, но уже полгода как не хожу. Времени нет.

Охренеть, еще и танцы, сказал Ярик, а вообще танцы для девчонки это прикольно. Танцевать там. В клубе. Или для парня своего. Ты для него танцуешь?

Танцую иногда, улыбается Кристина, когда на дискотеках бываем.

А стриптиз, спрашивает Даня.

Только если заслужит!

Приходится быть сильной и показывать характер, как Лера. У той норов как у па цана , хоть и обижается если ей такое сказать. Меня Сережа семь месяцев добивался. Это было в девятом классе и первое время он даже прикоснуться ко мне боялся. А потом, когда осмелел, все-равно без грязи и пошлостей. И я была готова, когда это случилось, и поэтому все у нас было хорошо, если не считать того, что и должно быть в таких случаях.

Не могу понять, как Лера так смогла! Буквально затащила в кровать этого раздолбая с дачи, когда пацаны пришли к ней после драки все в синяках и напились. Послушаешь ее и думаешь — с кем она вообще связалась? Но он ей нравился, говорит, с того самого дня, как она его впервые увидела, и они постоянно встречались и бухали вместе и фильмы смотрели и в лес ходили и на речку. Подружились за два-то лета. Когда они напились, один проблевался и отчалил. А второй, Виталик, тоже наклюкался будь здоров, так она его за яйца, залезла в штаны и давай мацать пока член не встал. Легла, раздвинув ноги, но так у него ничего не вышло и он ее развернул по-собачьи. Соседка тоже напилась и спала рядышком пока они чпокались. Лера говорит —  кровищи было! Джинсы все в крови, ну и кровать. Скрутила белье и закинула в стиралку. В полчетвертого ночи! Чудо, говорит, что ни мать, ни отчим не проснулись.

Жутковато даже такое слушать. Вот что значит девственность покоя не дает!

Мне все говорят, что ты хороший, Сереженька, и я знаю — да. Хороший. Но что я могу поделать с собой? Я не скучаю по тебе, как не скучала за мамой, отцом и братом, когда они уезжали в Грецию, а я осталась готовиться к экзаменам. Так хорошо мне было одной в нашей трехкомнатной квартире. Так свободно! Хотя - нет, не одной. Ты приходил ко мне. Не часто. Зная, что я занимаюсь и меня нельзя отвлекать. Ты сделал так, как я просила, Сереженька, ты всегда делаешь, как я прошу.

Подруги завидуют: красивый, и как он сложен, и сразу после школы свой бизнес, ларек-оптика на Позняках, повезло тебе, Кристина, он так тебя любит! Но что я могу поделать, Сереженька? Да, говорю, повезло… Ты — мой первый, и уже одно это кое-что да значит. Полгода ты ждал. Мне было пятнадцать и мы познакомились на бульваре, где я сидела на лавочках с одноклассниками. Ты подошел, уверенный, спокойный, и одноклассники, трое ребят, ничего не смогли возразить, когда ты спросил, как меня зовут и попросил мой номер. Такой уверенный! Такой сильный! А через полгода случилось это… Все было хорошо, очень хорошо, ну, немного больно, совсем чуть-чуть, но потом — ах, как хорошо… Не то, что рассказывают подруги, как у них в первый раз... Я знаю, у тебя была до меня девушка, ты даже показывал мне ее на районе. И хорошо, что была! Хорошо, что ты уже имел опыт и знал, что делаешь, и тогда, в ту ночь, был внимателен и ласков и хоть немного волновался — как и я, конечно, - но все было очень, очень хорошо, Сереженька, и я благодарна тебе за это!