- Ну, ты! - оскалился кум. - На дурку захотел? Решил — проканает? Не проканает! В лазарет, а потом — карцер! Пока ты, чурка тупая, свое поведение не обдумаешь!

Он пнул ботинком шконку. Казах застонал и заворочал головой на подушке.

Арестанты сбились в кучу возле тормозов, толкаясь и наступая друг другу на ноги.

Я шагнул из толпы.

   Кум уставился на меня. Оперативники остановились, свесили квадратные подбородки, ожидая, как цепные псы, команды начальника.

- Суки! - вскричал я и взмахнул заточкой.

        Кум развел руками и попятился. Встал между оперов.

- Че, мрази, думаете, мы будем это терпеть? - закричал я. - Вы видите его? — Я указал заточкой на казаха. - Хотите сказать, это - мы, зеки, виноваты? Или — он виноват? Нет, гады мусорские! Это вы его довели! Ваши порядки! Ваш закон! Ваша система! И вы еще хотите его наказать? Калеку, который вел себя тише воды, ниже травы, и если и причинил тут кому-то вред — только самому себе!

Руки оперов рванулись в пистолетам.

Кум рявкнул:

- Не стрелять!

Они двинулись на меня, держа наготове дубинки.

- Хотите бунта, суки? - закричал я. - Будет вам бунт! Бунт — это моя работа! Бунт — это мое призвание!

И я бросился на них, сжимая вспотевшей ладонью заточку.