Пит покосился на Барса и даже мысленно договаривать не стал.

Он сам не заметил, когда начал болтать с Ритиным котом. Наверное, все дело в том, что сама она спускалась в гараж гораздо реже, чем хотелось бы. Если не сидела над учебниками, то смотрела телевизор, иногда отправлялась «прошвырнуться по магазинам», причем не за покупками, а «посмотреть и сравнить». За всем этим отчетливо виделся план: Рита не старалась вжиться в новый мир слепо, она изучала его, как изучают, взрослея, дети: от сказок к познавательным книгам, от мультиков к историческим фильмам, комедиям и драмам, от «я посмотрю, что Пит делает в гараже» до «я изучу, что и почем во всех окрестных магазинах». Пит даже не знал, восхищает его такой подход или озадачивает. Пожалуй, восхищал все-таки больше.

Зато Барс полюбил обосноваться на верстаке или в кресле и оттуда внимательно наблюдать, как Пит работает.

— Что, рыжий, книги тебе не интересны? — спрашивал Пит. Кот зевал, смотрел пристальным, каким-то даже осязаемым взглядом, и проще было болтать с ним обо всем подряд, чем ощущать на себе этот взгляд — кошачий, на минуточку! — в полной тишине. Зато с болтовней и работать было веселее.

Пожалуй, Пит ждал Ритиных экзаменов и аттестата не меньше ее самой: тогда ей наконец-то придется решать, как жить дальше, а может, она уже решила, но молчит, пока над ней висит не решенный вопрос обязательного образования? В любом случае, что-то станет ясно.

И хорошо бы она разобралась с аттестатом раньше, чем придется договариваться с Отрелио! Потому что Пит очень хотел, когда настанет время принять решение, учесть планы Риты.

Когда чего-то очень сильно ждешь, изо всех сил готовишься, и вот оно наконец-то происходит — это, конечно, весомый повод для радости. Но Рита, получив на руки красиво оформленный лист школьного аттестата, почувствовала только пугающую пустоту и вялое желание лечь поспать. Слишком вымотал ее затянувшийся на два с половиной месяца интенсивный марафон знаний.

Обидно, что можно было не выкладываться так сильно: экзамены принимали не то чтобы совсем формально, но достаточно снисходительно. С другой стороны, ей знания не только для аттестата нужны. Ей здесь жить. Одно дело, когда тебя принимают за «столичную штучку», которая заявилась на курорт с двумя чемоданами непомерных амбиций и сумочкой развязной эксцентричности сверху. И совсем другое, если каждый встречный-поперечный начнет подозревать, что твое «не местная» гораздо… дальше? Глубже? В общем, категоричнее. Поэтому Рита решила, что все эти глупости — исключительно от накопившейся усталости и надо банально выспаться.

Дошла до гаража, сгребла в охапку возмущенно мрявкнувшего Барса, пробормотав:

— Ты мне нужен. Урчать будешь.

— Эй, а я? — крикнул вслед Пит.

— Ты не умеешь, — отозвалась Рита.

— Что не умею?

— Урчать, наверное, — сказала, едва сдерживая смех, случившаяся рядом Айза. Добавила что-то еще, но Рита толком не услышала: ее сейчас интересовала только кровать. Добрела, разделась и рухнула…

Проснулась поздно ночью — банально от голода. Потянулась, пробормотала:

— Ночной дожор? Барс, прогуляемся до холодильника?

Барс мрявкнул, исчез и появился с пирожком в зубах.

— Нет уж, сам ешь всухомятку, а я себе кофе налью. Ой, точно! Надо кофемашину испытать. А то Пит уже два дня звал. Или три?

По правде говоря, перед экзаменами у Риты в голове все дни, да и ночи тоже, смешались в одно, а календарь остался в памяти только в виде дат. Так что… может, Пит два дня назад звал ее опробовать «волшебную кофейню». А может, уже неделю. Да какая разница? Вот, она освободилась, теперь наконец-то посмотрит, что выросло из ее кривого наброска и очень приблизительного описания.

Она тихо спустилась в кухню, набрала в тарелку аккуратных маленьких пирожков, свежих, мягких — наверное, Тесса вечером напекла, — и вышла во двор. В гараж агрегат не влезал, и Пит его монтировал снаружи, ближе к калитке. По крайней мере, Рита точно помнила, что видела его где-то там сколько-то дней назад.

Наверное, напутала: там, где она рассчитывала найти кофемашину, была только голая и скучная стена гаража. Рита остановилась. Подумала. Осмотрелась внимательно, прошлась туда-сюда вдоль забора, на ходу поедая пирожки. Оказались с творогом, сладкие и сочные, но от сладости почему-то захотелось мяса. Котлету. Плова. Рита пожала плечами и вернулась в кухню: там стояла первая сделанная Айзой волшебная кофеварка. А новую пусть Пит с утра сам покажет.

В холодильнике нашлись тефтели, кофеварка работала исправно, так что, наконец-то наевшись, Рита вдруг поняла, что чувствует себя прекрасно. Свободной и легкой. Спать больше не хотелось, читать — тоже, хотя на столе все еще громоздились кучи книг. Перерыв! От всего — учебы, чтения, календаря здешнего с его «луна» вместо «месяц» и четырнадцатью лунами вместо двенадцати месяцев — даже собственный день рождения пришлось вычислять очень приблизительно… Отдых! Пляж, лимонад, мороженое! Отпроситься на пару дней из мастерской и ничего, вообще ничего не делать!

И вот ведь удивительно — никаких сложностей с этим не будет! Пит правильно заметил: здесь жизнь течет медленнее. Настолько плавно, неторопливо и сонно, что временами так и тянет придать ускорения хорошим пинком!

До рассвета Рита просидела на подоконнике в своей комнате. Голубиная улица спала — полностью и беспробудно. Даже псы не лаяли. Только раз заорал придурочный петух Угольщик и тут же смолк.

Петух — это, кстати, само по себе было удивительно. В городе. Просто так! Видела Рита этого Угольщика — огромный, черный, с мохнатыми лапами, будто в штанах, и свисающим набок алым гребнем. Он жил на два участка: то у Лейвосов, то у Корчевых, рылся в саду, добывал червяков, клевал улиток и орал по утрам. А иногда и по ночам, вот как сейчас. И никаких кур к нему не прилагалось. Зачем держали?

Медленно синел край неба над черепичными крышами. Так же медленно, плавно и лениво текли мысли: договориться с Ольгом о выходных, спросить все-таки у Пита, куда делась кофемашина, и рвануть на весь день на пляж. Жариться на солнышке и ни о чем не думать. А то и лето закончится, оглянуться не успеешь…

Тихо звякнул будильник. Не то чтобы он был нужен: Рита и сама обычно просыпалась вовремя. Но с месяц назад Яслав все-таки принес то зелье, о котором напомнил Деметрио, а пить его надо было в одно и то же время, утром до завтрака. Вот ведь совпало: как раз осталась последняя порция.

Какого-то особенного эффекта Рита до сих пор не заметила. Да, иногда мелькали в памяти яркие, совсем живые картинки, но такое иногда случалось и до зелья, все-таки она не совсем уж начисто все забыла. Яслав, правда, говорил о накопительном эффекте и очень постепенном восстановлении…

Рита достала флакончик с последней дозой, выдернула плотно притертую пробку. Один небольшой глоток. На вкус — ничего особенного, вязко-приторно и хочется поскорее чем-нибудь заесть. Поставила флакон в коробку к двадцати шести таким же, пустым: Яслав сказал, надо будет их вернуть. И пошла вниз.

И за три ступеньки до конца лестницы ее накрыло.

Не связная картинка, нет — острые, режущие осколки. Предельно четкие. Валера и Ленка. Так странно смотреть со стороны. Видеть со стороны, как целуется твой парень. Бывший парень? Да, только он об этом еще не знает. И уже бывшая, конечно же, подруга. В голове бьется тетиным почему-то голосом: «Подруга останется подругой до первого парня…» — а на губах отчетливый вкус Валеркиных поцелуев: горький кофе, сигареты и мятная жвачка.

И почему-то мысль: а Пит не курит.

Удивленный и слегка пьяный Валеркин голос: «Ты что, правда обиделась? Из-за такой ерунды?!»

«На обиженных воду возят!» — Ленка-Леночка-Ленуська, с детского сада вместе. С детского сада и до первого парня.

Уйти, просто уйти. Не видеть их. Забыть.

Визг тормозов, удар, обидная короткая мысль: «Дура, смотреть надо, куда бежишь!»