— Сложно было не услышать, — Рита пожала плечами и пошла к дому.

— Обиделась? — он догнал, пошел рядом. Рядом, но, кажется, больше не вместе: Рита на него не смотрела, и это огорчало. Он ведь не виноват, что у Зельды язык впереди мозгов и ревность не по делу.

Промолчала. Зато у нее на плечах пушистым воротником возник Барс. Нет, что все-таки с ее котом, как он это делает?! Когда — Пит, кажется, понял: Барс появлялся, когда Рите было плохо, тревожно, когда у нее скакали эмоции. Вот уж… утешитель пушистый! Хотя… не только. Еще он как чуял, когда можно поживиться вкусненьким!

Рита, не глядя, подняла руку, почесала рыжего за ухом. А тот посмотрел на Пита с высокомерным презрением, будто хотел сказать: «Ну ты, парень, и остолоп! Из всех остолопов самый остолопистый. Станешь тут утешителем! И никакого вкусненького не хватит…»

Где-то в глубине души Пит даже мог бы с ним согласиться. Но все равно — на него-то за что обижаться?

Дома Рита сразу ушла к себе. Объяснила:

— Учебники сами себя не прочитают.

— Ты, если что-то непонятно, спускайся, спрашивай. Я в гараже буду.

— Ты рукой лучше займись, — сказала она. — Знаю я это ваше мужское «в гараже». Здоровье — ничто, железки — всё.

Так и потянуло ответить: «Знаю я ваше женское паникерство», — но Пит сдержался. Да и не орать же вслед?

Ладонь он, конечно, обработал, да там и ссадина-то была ерундовая, неприятно, но совсем не так страшно, как казалось под слоем смешанной с кровью пыли. Как ссаженная коленка в детстве. Плохо только, что рука правая, работать неудобно будет. Зато можно наконец-то навести в гараже порядок, а то все некогда и некогда. А заодно подумать. Именно под наведение порядка в своих «железках» Пит любил обдумывать всякие забавные и не слишком понятные идейки.

Сейчас ему не давало покоя мимоходом сказанное Ритой: «А если совместить?» — о механике и артефакторике. Он уже поговорил об этом с Айзой, и выходило так, что тема вроде бы и освоенная, но как-то однобоко. То есть классические артефакты делались в расчете на то, что они будут или стоять в доме — в том числе монтироваться непосредственно в дом, в стены, к примеру, или в окна, двери, крышу, или носиться на теле. Отдельный пунктом шел транспорт, начиная с древнейших лодок и волокуш и заканчивая современными автомобилями. Артефактные схемы зачарования на скорость и прочность были известны, широко применялись, но наносились на уже готовые машины. И, похоже, никому еще не пришло в голову собирать тот же, к примеру, велосипед, как собирают артефакт, работая над каждой деталью, просчитывая сочетания и взаимодействия чар, с прицелом на то, чтобы получить в итоге не всего лишь улучшенную копию базового изделия, а нечто принципиально новое.

Почему такое не пришло никому в голову? Пит не понимал. С другой стороны, может, кто-то уже и придумал, и воплотил, но не для всех. Маги не любят делиться своими наработками, у них, что в семье придумано, то в семье и остается.

Но если и так — какая разница? Это ведь не повод не изобрести что-то самому.

Что-то такое, чтобы пользоваться мог каждый, и починить — тоже. То есть за артефактором будут только детали. А не так, что с любой ерундовой поломкой придется бежать к магу, чтобы зачаровал после починки заново.

Чем больше Пит крутил в голове эту идею, тем больше загорался. Как-то незаметно перебрал все стеллажи, рассортировал запасные детали, проверил остатки красок, разложил по местам инструмент, выкинул негодное. Руки действовали сами, а в голове тем временем складывалась волшебная картина. Если у него, у них с Айзой, получится… это будет революция! Прорыв!

Пит довольно жмурился. А с чистого, разобранного от хлама верстака, растянувшись на пузе и вытянув лапы, на него смотрел Барс. Следил пристально, не мигая, словно мышь выслеживал. Только кончик пушистого хвоста едва заметно подергивался.

Оказалось, что сосед принес Рите учебники именно за пять первых лет школы не просто так и не потому, что в сумку больше не вместилось. После пятого класса дети здесь сдавали первые промежуточные экзамены. Не ради оценок, а для контроля: не упустили ли чего-то важного, можно ли переходить к более сложному материалу?

Рита сдала эти экзамены через две недели. Для этого пришлось явиться в школу, где только ради нее собрали комиссию из трех учителей. Погоняли ее пару часов пор всем предметам сразу и отпустили. Рита преподов в жизни видала всяких — и быстро поняла, что этим было банально не до нее, и экзамен этот им свалился, как снег на голову посреди лета, и сидеть со взрослой девицей, досконально проверяя ее знания за начальную школу, им совсем не интересно. Убедились, что отвечает уверенно, в сложных темах не «плавает», и отпустили с напутствием учиться дальше.

Знала бы, раньше бы пошла сдавать.

Вообще-то, она действительно могла справиться раньше, если бы сконцентрировалась на заучивании местных дат, названий и терминов, а не чередовала учебники с детскими книжками, телевизором, прогулками по городу и болтовней с Питом и Айзой. Но ведь все это тоже нужно! Адаптация даже важнее аттестата, особенно если он окажется таким же формальным, как этот экзамен.

Айза приходила теперь часто, что-то они в гараже мудрили с Питом вдвоем — наверное, что-то важное, потому что на свою основную работу Пит ходить почти перестал. Хорошо, когда начальник — родной папа! Ольг Лейвос вообще был на редкость спокойным и понимающим мужчиной, по крайней мере, дома. Если он и в своей мастерской такой же и поблажки делает не только сыну, то это просто идеал начальника.

«Великая гонщица», которую, оказывается, звали Зельдой, тоже пару раз заглядывала. А может, и не пару, а чаще, Рита не знала точно: ей не до того было, чтобы отслеживать всех гостей. Наверное, Пит вправил своей знакомой, подруге или кем уж там она ему приходилась, мозги насчет вежливости: больше никаких «шпингалеток» и «сама ты…» Зельда себе не позволяла. Но на Риту глядела недобро, и совсем скоро та поняла, почему. Эта розовая фифа ревновала! Точно — ревновала! Потому что увивалась она вокруг Пита и так, и сяк, а он… нет, не сказать, что совсем ее игнорировал, но, пожалуй, если ты влюблена, лучше уж полный игнор, чем такое вот ровно-дружеское отношение, вроде бы и подающее надежду, но… Нет уж, лучше совсем без надежды — переболеть и успокоиться!

В общем, на взгляд Риты, шансов у Зельды и так-то почти не было, и, чем откровеннее та обхаживала Пита, тем меньше их оставалось. Почему-то это Риту радовало, мелко и злобненько. Хотя с ней Пит держался ровно так же ровно-дружески. Но она, во-первых, человек новый, как еще ему с ней держаться? И во-вторых, ее дружеские отношения вполне устраивали. По крайней мере, пока. Пит классный, но не виснуть же на нем сходу, едва познакомившись? Так что все дело было не в конкуренции за парня, а в той презрительной «шпингалетке», которую Рита так и не простила. И ей даже стыдно не было за собственную злопамятность! Потому что Зельда и не подумала извиниться, хотя бы для вида, ради приличия. Предпочла делать вид, что вообще Риту не замечает. Может, и к лучшему: зато не пришлось ей объяснять, откуда Рита взялась, такая ничего не знающая. Кажется, Зельда принимала ее за обычную курортницу — и разубеждать ее никто не спешил.

И Барсу она не нравилась, ни разу не разрешил себя погладить. Айзе — разрешал, а Зельде — нет. Ну а Пит и сам руки к коту не тянул, только посматривал на него время от времени. А Барс так и вовсе мог следить за ним часами, прерываясь только на вкусненькое от доброй Тессы.

И только в один прекрасный день Рита собралась спросить, что эти переглядки с котом означают, как Пит отложил очередную свою железку и сказал:

— Предлагаю объявить общий выходной и сходить в кино. Айза, согласна?

— Конечно, — отозвалась та. — Давно пора отвлечься.

— Втроем, чтобы не биться на парочки? — уточнила Рита, но ей не ответили, только переглянулись как-то странно. — Я что-то не то сказала?