Он послал водолазов с помощью взрывчатки проложить путь к «золотой» каюте через прогулочную, верхнюю и главную палубы. После каждого взрыва обломки поднимали на поверхность при помощи электромагнитов. Это была долгая и кропотливая работа. Десять минут уходило на то, чтобы опустить кабину, десять минут — чтобы правильно установить ее, и около получаса — чтобы опустить заряд, вложить его в механические клешни и укрепить на месте. Затем тратилось двадцать минут, чтобы поднять водолаза, взорвать динамит и вновь опустить водолаза. После этого опускался мощный электромагнит, который следовало подвести совершенно точно к нужному месту. Ветры и волнение то и дело заставляли их прерывать работу на несколько дней.

Куалья подыскал еще один корабль, затонувший в тихом месте, чтобы иметь работу во время штормов. Это был американский грузовой пароход «Флоренс», перевозивший боеприпасы и торпедированный в 1917 году в заливе Киберон позади острова Бель-Иль. Он лежал на глубине всего 50 футов и представлял довольно значительную угрозу для судоходства, так что французские власти обратились к Куалье с просьбой уничтожить его. Куалья учитывал, что часть опасного груза «Флоренс» может взорваться, несмотря на то что судно пролежало в воде 13 лет.

Водолазы укрепили на пароходе целую серию зарядов. «Артильо» отошел от места взрыва на расстояние трех миль. Старший водолаз Альберто Джанни спустился вниз, чтобы заложить последний заряд. Он взобрался на палубу, а «Арти-льо» отошел еще на тысячу футов, чтобы быть в полной безопасности. Джанни, держа в руках два запальных провода, стал медленно сближать их. Находившийся на пароходе тринитротолуол взорвался с такой силой, что «Артильо» разлетелся на куски. Джанни, а также знаменитые водолазы Аристид Франчески и Альберто Барджелинни и еще одиннадцать водолазов погибли.

Куалья потерял водолазов и плавучую базу. Он вернулся в Геную, оборудовал новое судно, которое назвал «Артильо II», обучил новых водолазов и на следующий год вернулся к месту гибели «Египта». За лето им удалось пробить верхнюю палубу и проделать «шахту» через остальные две палубы.

Как-то поздно вечером, когда над заливом дул свежий ветер, предвестник осенних штормов, водолаз, заглянувший через взорванную дверь в бронированную каюту, срывающимся от волнения голосом доложил на поверхность, что видит золото. Сразу же после этого разразился шторм, заставивший их прервать работы на полгода.

Когда весной следующего, 1932 года они возобновили работы, первый же водолаз обнаружил, что вся шахта сплошь забита обломками. На расчистку ее ушел целый месяц. В июне из грейфера, поднятого над палубой, вывалились два тяжелых предмета. Это были два золотых слитка.

«Сорима» потратила четыре года на эту работу, и водолазам пришлось трудиться еще три тяжелых года, прежде чем удалось поднять весь драгоценный груз. Это была самая глубоководная операция из всех проведенных до сих пор, и если Джанни, Франчески и Барджелинни она не принесла ничего, кроме гибели, то Ллойд, Сэндберг и «Сорима» получили хорошую прибыль.

(Джемс Даган. Человек в подводном мире. — М.: Мысль, 1965)

В 1940 году в тридцати милях от Хвангарея (Новая Зеландия) на глубине 438 футов затонул, подорвавшись на немецкой контактной мине, почтовый лайнер «Ниагара». Он был построен в 1913 году и принадлежал Новозеландской судоходной компании. Это было красивое двухтрубное судно, считавшееся одним из лучших и самых больших судов на линии Австралия — Северная Америка.

К счастью, пассажирам и экипажу вовремя удалось спустить шлюпки и отойти от тонущего судна.

Одному лишь капитану «Ниагары» и некоторым военным представителям в Веллингтоне было известно, что вместе с пароходом на дно пошел ценный груз — 590 золотых слитков, которые «Ниагара» должна была доставить в Канаду для уплаты счетов США за выполнение военных заказов. Поскольку из соображений секретности ценный груз не был застрахован, гибель «Ниагары» явилась серьезным ударом для англичан. Через несколько дней тайно был образован судоподъемный синдикат, руководство которым поручили австралийскому капитану Уильямсу. Он должен был найти затонувшее судно и во что бы то ни стало поднять его. Для этого спешно переоборудовали небольшой теплоход «Клэймор», который стоял на приколе в Окленде.

В декабре 1940 года «Клэймор» направился в район гибели «Ниагары». На борту спасателя находилась специально сконструированная одним австралийским инженером глубоководная камера, в которой должен был работать лучший водолаз Австралии Джонсон. Участок моря в шестнадцать квадратных миль оградили буями, и теплоход начал тралить дно, следуя параллельными курсами. В полдень следующего дня трал судна за что-то зацепился. Место отметили буем, однако продолжать работы не пришлось: начался шторм, и поисковая партия укрылась в гавани Вхангароа.

Когда шторм утих, под воду в наблюдательной камере опустился водолаз Джонсон. В первый раз ему не удалось ничего увидеть, но когда после второго погружения он дал сигнал к поднятию, то услышал, что какой-то предмет скребет по стенке кабины, и, выглянув через люк, увидел трос необычного вида, весь покрытый водорослями. Скрежет прекратился еще до того, как он добрался до поверхности. Он не понимал, в чем дело, но трос явно не принадлежал его плавучей базе «Клеймор».

Когда «Клеймор» поднял якорь, все объяснилось: на якорной цепи висела большая немецкая мина. Мина болталась совсем рядом с «Клеймором». Капитан Уильямс приказал опустить мину, вытравив якорную цепь, затем перевел цепь на буй и оставил мину на глубине, где она не представляла опасности для проходящих судов. Он доложил о случившемся командованию флота.

На следующий день он вернулся с тральщиком. Обезвредить смертоносный объект было поручено Джонсону. Поскольку помпа, через которую он получал воздух, находилась на «Клейморе», судно должно было стоять прямо над миной. Ввиду угрозы взрыва вся команда перешла на тральщик, за исключением капитана Уильямса и четырех обслуживающих.

Джонсон спустился под воду, держа в руках тонкий трос, ведущий к тральщику. Он должен был очистить мину от водорослей, в которых она запуталась, и прикрепить к ней конец этого троса, чтобы тральщик мог отбуксировать ее в безопасное место. Джонсон осторожно прикрепил трос к мине и собрался было дать сигнал к поднятию, как вдруг увидел, что трос мины уже почти перетерся о якорную цепь «Клеймора». Внезапно он лопнул, и мина пошла вверх. Сигнальный конец и шланг Джонсона запутались в «рогах» детонатора, и он стал подниматься вверх, лежа на мине. Она поднялась прямо под днище «Клеймора», но не взорвалась, т. к. Джонсон играл роль подушки, мешающей ей войти в контакт с корпусом корабля.

Капитан Уильямс дал на тральщик сигнал осторожно подтянуть тральный трос. Джонсон, стукаясь о деревянное днище «Клеймора», продвигался вместе с миной вдоль корпуса, одновременно распутывая шланг и сигнальный конец, чтобы устраниться от дальнейшего «участия в деле», если мина выйдет из-под днища. Это заняло немало времени. Затем трос лопнул, Джонсон освободился. Мина всплыла на поверхность в десяти футах от «Клеймора». Джонсона вытащили на палубу, на «Клейморе» со всей поспешностью выбрали якорь, и плавучая база отплыла прочь, чтобы дать возможность тральщику пулеметным огнем уничтожить смертоносную мину.

Прошло еще девять недель, прежде чем Джонсон, выглянув из люка своей кабины на глубине 438 футов, увидел на дне вентилятор, а рядом корпус «Ниагары». Пароход лежал на боку под углом в 70 градусов. Это означало, что его придется подрывать по диагонали через борт, применяя небольшие порции взрывчатки, чтобы не разрушить весь корпус.

Первый взрыв прошел удачно. На поверхность выбросило раненую акулу и часть рубки.

Второй взрыв разрушил цистерны с горючим, и по воде разлилось широкое пятно нефти. Видимость под водой на несколько дней резко ухудшилась. Тем не менее они продолжали работу, поднимая мощным краном взорванные плиты и… распевая песни, которые по телефону слышали водолазы, сидящие внизу в своих подводных кабинах.