- Собственно, у меня скорбных сообщений - три. Во-первых, господа из мэрии вообразили, что они управляют городом. И взялись это рьяно доказывать. Из комитетов отозваны четыре наших представителя, смотрящих там за порядком, чтобы все было ништяк. Во-вторых, нас бортанули на заседании по распределению участков городской площади в новых микрорайонах под застройку. Объявили тендер, нужных человечков мы им привели, все на мази было. А на деле - нас даже на заседание конкурсной комиссии не пригласили. Решения вынесены в пользу левых фирм. Одна из которых принадлежит зятю мэра, кстати. Никакой совести у людей. Мы же лишились возможности открыть еще один компьютерный центр, который приносил бы в «общак» до сотни тысяч зеленых ежемесячно. И, наконец, спешу вам сообщить, что в коридорах власти снова возобновлена работа над постановлением об усилении борьбы с криминалом в городе и области. Поимейте в виду, господа. Любого из нас может коснуться. Хотя лучше, чтобы не касалось… Поднялся четвертый жалобщик. Этого ни с кем спутать было нельзя. Ходячее произведение искусства. Руки у него были синими от портачек. Наколки были на шее, на ушах, на веках глаз. Тюремные художники поработали над ним на славу. - Не гони волну, Ньютон. Постановлением больше, постановлением меньше… видали мы их. Хуже другое. Красные шапочки головы подняли. Те, с кем всегда работали, борзеют на глазах, будто подменили, мать их. Васек вчера на -мерине» мимо поста ГАИ метет. Сто шестьдесят - не больше. А эти уроды полосатыми палками машут, под колеса бросаются: стоять! Лежать! Сосать! Где документы? Он им: «Петрович, да ты охуел»… А тот: «Я тебе не Петрович, а товарищ капитан. А скоро буду гражданин начальник»… А в автоцентр за долей малой пришли, так у них менты в сторожах теперь. Ну, мы-то их знаем, все путем. Заходить - ан нет! Валите-ка отсюдова, а не то мордой на асфальт. Коррупция, да будет вам, козлам, известно… Раздались уже громкие возмущенные возгласы: «козлам»? Да мочить их, пидоров гнойных, за такие слова. Разрисованный продолжил, повысив голос:

- Да, так и сказали. Опаснейшая общественная язва, говорят. И якшаться с вами больше не намерены. Мы теперь, мол, сами с охраной разберемся. И как-нибудь без вас обойдемся. И с директором обнимаются, падлы. Он перевел дух и подождал минутку, пока стихнут слишком эмоциональные разговоры. - Ну, и вот что еще. Наводок нам тоже не видать теперь. Мой кореш пришел в райотдел пробить одного человечка по ЦАБу, а девица зовет дежурного. Тот вышел, морда кирпичом - извините, говорит вежливо так, гражданин Васюков, но эта информация закрытая. Васёк ему - дык ведь раньше… А что раньше? Знать ничего не знаю, базарит. Вы есть криминалитет и чуждый элемент. А мы человечков от таких, как вы, охраняем. Браслеты примерить не желаете?… Рассказы очевидцев насытили атмосферу до подбородка. В воздухе зримо проскальзывали искры, И еще через несколько мгновений глухое возмущение прорвалось бы наружу и взрыв недовольства мог разметать шалман, раскатать его по бревнышку. Однако все понимали, что если подобное будет продолжаться дальше - дело швах. И Кислый тоже все понимал не хуже других, потому что сам пребывал в некоторой растерянности. Все эти перемены затронули и его компьютерную фирму. И терял он денег на творящемся бардаке столько, что братки, знай они хотя бы порядок сумм, окончательно впали бы в ступор. Уж кому-кому, а ему сейчас нельзя было жаловаться вслух. Иначе вирус безысходности поразит распадающуюся криминальную структуру - и все схемы и наработки, готовившиеся не один год, накроются сей же момент бордовой шляпой. Он мрачно поднялся, и гвалт тут же стих. - Это все очень печально, все, что вы рассказываете, братья. Но ведь в жизни всякое бывает. Государство наше периодически проводит кампании по борьбе с преступностью, то есть с нами. Всякий раз пускается на ухищрения. Самая кровавая попытка - всем известная «сучья война», но из нас никто ее не застал. Так ведь и в наше время разве намного лучше было? Многие помнят конец семидесятых и наезды андроповских комитетчиков. Они на щелоковцев поначалу бочку катили, но во вкус вошли и за нас, засучив рукава, принялись. К концу восьмидесятых из двух тысяч воров в законе только чуть меньше трехсот к хозяину не угодили, И что? Выжили, А РУОП на нашу голову придумали с Рушайло? Вот уж кто беспредельничал - не чета сегодняшним. Где теперь тот Рушайло?… Так что не ссыте. Прорвемся. Будем живы - не помрем. Душевно сказал, - раздался голос Скрипача. Он кряхтя прошел от сторожевой вышки к столу. Ему тут же освободили стул. - Правильно все. Интересно послушать, что предложишь теперь. Ты человек уважаемый и авторитетный, - ответил Круг. - Но роль стороннего наблюдателя вору не к лицу. Не мельтеши, брат. Не переживай. Я человек сильно старый - с меня и спрос невелик. А что мне к лицу и что нет - не тебе решать. Старик говорил твердо, но доброжелательно, - И вот еще. Раз взялся рулить - разруливай. Может, и смотрящим тебя поставят. - Скрипач лукаво ухмыльнулся. - А оно мне надо?» - в который раз мелькнуло в голове у Савелия Павловича. Однако эта неожиданная похвала старого вора придала ему решимости и сил. Со всех сторон слышались реплики: Но все-таки что же делать? Как быть? Это же кранты!… Скажи, Круг!,… Савелий Павлович задумался, играя желваками. Его начал раздражать этот вой, Принципы управления человеками везде и всюду одинаковы, Не довелось ему ранее у уголовников смотрящим поработать, ну и что? У него двести с лишним человек в фирме. А рулить таким количеством народа и крутить огромными деньгами не каждому дано. Ему дано. А значит, и тут получится. - Цыц! - От его повелительного возгласа чуть лагерные фонари со стен не посыпались. Все замерли, оборвав жалостливые вопли на полуслове, Да с вами! Да с такими! Да вы только!.,. Он умолк на секунду, чтобы не наговорить соратникам очень обидных слов. Сейчас это было совершенно излишним. Посчитал мысленно до десяти и уже совсем другим тоном, решительно и твердо, продолжил:

- Значит, так. Никакой паники. Если мы все по уму сделаем - еще и в выигрыше останемся. Кислый пропал? Цвет братвы пропал? Да. И все лохи расслабились. Менты борзеют, беспредел обнаглел выше крыши, чиновники зажрались. А мы на что? Они не ждут беды - а мы ударим. И чем больше они расслабились, тем труднее им будет сопротивляться. И все позиции свои мы сможем восстановить. Да еще и новые кормушки к рукам прибрать. Не стонать нам надо, а придумать, как это проделать быстро и четко… Собрание одобрительно загудело. Но с дальнего конца стола кто-то пискнул: