- Если бы я был таким, как ты, я бы для начала отпилил тебе этим ножом яйца. Медленно. А потом придумал бы что-нибудь еще. Но я - другой. И даже такой твари, как ты, я не желаю того, что ждет тебя в тайге, если я сейчас просто уйду и оставлю тебя здесь, Он крепко сжал рукоятку кинжала, и Штерн зажмурился, ожидая удара холодной стали в сердце. Но вместо этого он вдруг почувствовал, что его левая рука стала свободной. - Теперь ты сможешь развязаться, - сказал Семен и убрал кинжал в ножны, но только не очень спеши. И берегись делать глупости. Он достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. - Мои друзья теперь думают, что я убил тебя из милосердия. Не разочаровывай их. Если кто-нибудь из нас когда-нибудь встретит тебя еще раз, ты умрешь по-настоящему. Убрав пистолет, Семен повернулся к Штерну спиной и сделал шаг в темноту. А Штерн вдруг почувствовал, что его захлестнула волна дикой ненависти к этому человеку, и он хрипло сказал ему вслед: Только ты не думай, что я теперь твой должник. И я найду вас. Вас всех. Делай как знаешь… - донеслось из темноты, и Штерн снова остался один. Почти час ушел на то, чтобы голыми пальцами распутать хитроумные бурятские узлы, но в конце концов Штерн справился с путами и, шатаясь, поднялся на ноги. Подняв голову, он посмотрел на звездное небо и, прикинув направление, сделал осторожный шаг. И тут же наткнулся лицом на сук. Выругавшись, Штерн понял, что нужно ждать рассвета. Он опустился на землю и, надергав пушистого кудрявого мха, зарылся в него. Теперь можно было даже уснуть. А медведь-Черт с ним, с медведем, подумал Штерн и закрыл глаза. Усталость и опустошенность навалились на него, и Штерн быстро уснул. Через некоторое время к нему осторожно подкралась лисица и, обнюхав, снова исчезла в темноте. Запах человека пугал ее… Чайник, стоявший на плитке, зашумел, и Штерн, вздрогнув, вернулся из страшного прошлого в многообещающее настоящее. Посмотрев на часы, он увидел, что просидел у окна около получаса. Надо же, подумал он, полчаса пролетели, как одна минута… - Чай отменяется, - объявил он сидевшему у батареи Афанасию и выключил плитку. - Сейчас я поеду за деньгами, а потом решу, что делать с тобой. Я ведь не забыл, что это именно ты так ловко привязал меня к колышкам. Помнишь? Штерн нагнулся к самому лицу Афанасия, внимательно посмотрел ему в глаза, а затем неожиданно ударил в лицо, - А я помню, - сказал он, выпрямляясь. Афанасий покачнулся, но выражение безмятежного спокойствия не исчезло с его лица. - Будда, бля… - Штерн усмехнулся. - Вообще-то я обещал отпустить тебя после того, как получу деньги, но… Но посмотрим. Я ведь, кроме того, обещал покойному Семену найти всех вас. Ладно, Сиди смирно, может, и будешь жить. Штерн достал из кармана трубку и набрал номер Знахаря. - Слушай внимательно мои инструкции, - сказал он, дождавшись соединения. - Садись в машину и выезжай на улицу Розенкранца, Доедешь до Смоленской, поверни направо и остановись у аптеки. Там жди дальнейших указаний. Выключив трубку, Штерн подмигнул Афанасию, у которого из губы сочилась кровь, и сказал:

- Никогда не думал, что смогу так легко получить миллион долларов. Потом он нахмурился и добавил:

- А ты… Что-то мне не нравится выражение твоего лица. Поэтому необходимо принять дополнительные меры безопасности. Ну-ка ложись на пол! Афанасий невозмутимо опустился на пол, и Штерн, сорвав висевшую поперек комнаты веревку, привязал ее к левой ноге Афанасия и сильно потянул. Афанасий отъехал от батареи, и его рука оказалась вытянутой вверх. - Так, - удовлетворенно сказал Штерн, - а теперь вот такое дело… Подняв угловую половицу, он достал из тайника гранату и, разрезав веревку, привязал один ее конец к гранате, а другой - к чеке, предварительно разогнув усики. - Теперь осторожненько… - пробормотал он, - а то мы тут с тобой оба по стенкам разлетимся… Он привязал веревку к ножке стоявшего в противоположном углу комнаты шкафа, и в результате этих действий Афанасий оказался растянутым между батареей и гранатой. Любая попытка освободиться, да и вообще любое неосторожное движение обязательно приведут к тому, что чека будет выдернута, и последствия этого были очевидны для обоих. - Вот так, - удовлетворенно сказал Штерн, полюбовавшись на дело рук своих, - лежи тихонечко. Захочешь в туалет - тут ничего не поделаешь. Валяй под себя. Лучше на полу в говне, чем в ящике по частям. Посмеявшись собственной шутке, Штерн внимательно оглядел комнату и сказал:

- Жди меня, и я вернусь. Только очень жди. Он вышел из комнаты, плотно затворив за собой дверь, и Афанасий остался один. Закрыв глаза, он ровно и глубоко дышал, и глядя со стороны, можно было подумать, что таежный следопыт и охотник Афанасий Аянов просто спит. Но он, конечно, не спал, и его мысли были далеко от того места, где лежало его тело, привязанное к гранате. Через несколько минут в коридоре послышались осторожные шаги, и Афанасий открыл глаза. Он не отрываясь смотрел на дверь, и когда она медленно открылась, широко улыбнулся. На пороге, держа в руке пистолет, стоял Тимур, взгляд которого, быстро обежав комнату, остановился на гранате. - О как! - воскликнул Тимур, - Опять граната! ¦ Однако мне тут скучно одному, - сказал, улыбаясь, Афанасий. - Однако потерпи еще немножко, - передразнил его Тимур. Сев на корточки, он осторожно загнул усики чеки, а потом, облегченно вздохнув, стал шарить по карманам в поисках ножа. Однако просто развяжи, - посоветовал Афанасий, следя за торопливыми телодвижениями Тимура. Однако поучи жену щи варить, - парировал Тимур, но все же принялся распутывать узлы. Через несколько минут он отвязал Афанасия от гранаты и, озадаченно посмотрев на наручники, сказал: Однако ключа у меня нет… Однако на шкафу лежит, - спокойно заметил Афанасий. Ах ты, бурятская твоя морда! - воскликнул Тимур. Пошарив на шкафу, он достал опутанный паутиной ключ от наручников и отстегнул Афанасия от батареи, - Ну вот, - удовлетворенно сказал Тимур и бережливо убрал ключ в карман, может, еще когда пригодится… Афанасий поднялся на ноги и с хрустом потянулся, Затекло у меня все… - сказал он и несколько раз энергично нагнулся, доставая ладонями пол. Да ты физкультурник! - одобрительно воскликнул Тимур, глядя на него. -Однако надо Майклу звонить. Зачем этому уроду миллион отдавать? Если миллионеру Майклу Боткину деньги девать некуда, пусть он их лучше нам отдаст. По пятьсот тысяч каждому. За личную доблесть и в качестве возмещения морального ущерба. Говоря это, Тимур тем временем набирал на трубке номер. Поднеся ее к уху, он чертыхнулся и пробормотал: Занято, блин… Набрав номер еще раз, он выругался покрепче и, с досадой выключив трубку, сказал: