Обе девушки на него удивлённо уставились. Марена перевела взгляд на Настю, потом на Мирияра, снова на Настю. Улыбнулась. Погладила её, как дочку, по голове, покрепче прижала к себе, отпустила и сказала, вставая:

— Ну, шушукайтесь. Позовёте.

Она ушла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь. Мирияр вполоборота подсел к Насте на лавку и взял её за руку. Он на неё смотрел по-доброму, с отцовской заботой в глазах. Настя на него не смотрела, она опустила голову и смотрела на свои колени.

— Я не могу тебя защитить, — начал Мирияр, и в его голосе чувствовалась доброта. — Но я знаю, кто может. Я в нём уверен, как в себе самом. Рассказать, кто это?

Настя кивнула.

— Ярослав из Рода Оскольда. Он тебя любит. Очень сильно. Я это знаю. Но он сам тебе в этом никогда не признается, ведь ему нельзя иметь с тобой семью по Устою.

Настя подняла глаза и ошарашено на него уставилась.

— Как? Мы же друзья… С детства… Я не замечала… Ты уверен?

— Даю двойное слово: как Орэн Берегдес, знающий, о чём думают другие мужчины, и как Мирияр из Рода Дэльвена, знающий, что на сердце у его брата Ярослава. Так что подумай об этом, ладно? — Мирияр нежно погладил Настю по руке. — Пусть у вас и не будет детей, но я уверен — он возьмёт тебя в жёны, если ты его об этом попросишь. Он тебя спрячет и защитит.

Настя снова опустила голову и кивнула.

— А если он откажет такой доброй и красивой девушке, — грозно и строго сказал Мирияр, — я с ним сам разберусь!

Настя улыбнулась, подняла глаза, увидела грозное лицо Мирияра и рассмеялась.

Мирияр её обнял, как дочку, погладил по голове и шепнул на ушко:

— Мне пора. А то вдруг сейчас сюда ещё и Пересвет заявится в своих поисках. Мы же этого не хотим?

Настя помогала головой из стороны в сторону.

— Тогда ничего не бойся! Маренка тебя защитит при любых обстоятельствах!

Настя кивнула.

Мирияр чмокнул её в макушку, отпустил и ушёл.

Часть 2

Глава 25. Заботливый

Настя

Мирияр ушёл. Настя постучалась в комнату к Марене, попрощалась и ушла. Выйдя за порог дома Мирияра, она снова начала выглядеть сдержанной и спокойной. Её мысли обуздали эмоции и перехватили управление телом, и Настя пошла выполнять то, что ей на сегодня было до́лжно.

«Спасибо вам, мои родненькие, что помогли успокоиться, — думала Настя, быстро и уверенно шагая по улице. — Дальше я справлюсь. На людях я справлюсь. Сама».

Настя была девушкой незамужней и позволить себе весь день беспричинно сидеть дома не могла. Ни у себя, ни у родичей, ни у друзей. Не могла она и как Марена оставаться дома, чтобы оберегать семейный очаг. У неё не было ни своей собственной семьи, ни очага. Ведь Настя уже была не девочкой, и её семьёй не могли больше быть мать с отцом. Её семьёй должны были уже быть её муж и дети, но ни того, ни другого у неё не было. Настя оказалась на «левом» берегу посреди «правого», и путь у неё оставался только один — вечное одиночество.

Всю жизнь жить в Яренке самой или с родителями она не хотела. Ей нужен был простор! Весь мир!

«И забота, — думала Настя по дороге на утреннюю тренировку Касты Воинов. Она уже на неё опаздывала, но не бежала, а быстро шла, не роняя достоинство. — Оказалось, что мне нужна забота, чтобы выйти за порог. Кто ж знал… Не выйдешь, не узнаешь…»

Настя дошла до арены для тренировок. Встала с краю по стойке смирно, ожидая разрешения присоединиться. Тренировка уже началась. Её заметили, позвали в круг и ничего не спросили. Считалось, что воин не может опоздать, а если и задержался, значит, были важные дела.

Когда тренировка закончилась, она вернулась и закрылась у себя в комнате на несколько часов, чтобы немного прийти в себя, а потом пошла помогать матери по хозяйству и присматривать за младшими братьями и сестрой. К ужину вернулся из отъезда её отец со старшим братом, и за столом потекли разговоры об их странствиях. Настя слушала заинтересованно, но молча.

Во время ужина отец время от времени скользил по ней задумчивым взглядом, но она этого не замечала, и когда после ужина он позвал её в отдельную комнату поговорить, то внешне слегка вздрогнула от неожиданности, а глубоко в Душе очень испугалась. Но тут же взяла себя в руки и пошла за отцом.

— Присаживайся, доченька, — ласково сказал он, закрывая за ними дверь и указывая на лавку у стены.

Настя села на указанное место. Отец сел рядом. Они не смотрели друг на друга.

— Я хочу с тобой поговорить как отец, — с грустью в голосе сказал отец. — Любящий отец. Позволишь?

— Говори, отец, — спокойно ответила Настя. — Не мне тебе не позволять.

— Мне доложили, что Марк вернулся. Ты с ним говорила?

— Нет, — спокойно ответила Настя.

— А собираешься? — с заботой в голосе спросил отец.

— Нет, — твёрдо ответила Настя.

— Ни как Настя, ни как воин из Касты Воинов? — уточнил отец.

— Никак, — твёрдо ответила Настя, а про себя подумала: «Нам не о чем больше разговаривать».

Но вслух Настя этого не могла сказать, если бы сказала — разрыдалась, а разрыдалась бы — пришлось бы всё рассказать отцу.

Отец… Нет, Глава Касты Воинов убил бы Марка без дальнейших разговоров. Убил бы, как и любого другого чужака, навредившего его Роду. А Настя не хотела смерти Марка, ведь она взяла ответственность за его жизнь на себя. Ещё тогда… Когда дала Слово Чести. Дважды терять свою Честь даже Настя не могла себе позволить.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — ласково спросил отец и взял её за руку.

— Нет, — спокойно ответила Настя и сжала его ладонь.

— Я могу тебе чем-то помочь? — с надеждой в голосе спросил отец.

— Нет, — грустно ответила Настя и разжала руку.

— Ни как отец, ни как Глава Касты Воинов? — уточнил отец.

— Никак, — твёрдо ответила Настя и тихо добавила: — Извини, отец.

— Не извиняйся, — с безграничной тоской в голосе сказал отец и обнял дочь. — Это я недосмотрел. Прошу, хоть поплачь при мне. Я больше ничего не спрошу. Ничего не сделаю.

Настя обняла отца в ответ и разревелась, как в детстве, ведь её сейчас обнимал не грозный и могущественный отец, а заботливый папа.

Насте захотелось, чтобы вот так её и обнимали всю жизнь — и в горе, и в радости, и без лишних слов. Вот только не папино это было дело — всю свою жизнь заботиться о дочери, да и старше он был Насти в три раза. Его жизни на её жизнь могло и не хватить.

Настя всё выплакала, вытерла слёзы, чмокнула отца в щёчку и сказала, что она дальше справится, и ушла к себе в комнату думать.

Пришла. Переоделась в свой любимый наряд, что придавал ей отважности — наряд для «вооруженных прогулок по городу», что выбрала для неё когда-то Нори — «левобережные» штаны и рубашку для девушек. В этом наряде она тогда решала, что вернётся в Дремир, продолжать жить пусть и по правилам Левого Берега, но хоть среди своих. Хоть и с позором, но среди своих. В этом же наряде ей сегодня надо было решить, «как» она собирается это делать. Решить до того, как её снова здесь найдут и ей понадобится снова за кем-то спрятаться.

Той Насте, которая уходила из Дремира, и в голову бы не пришло ни от кого прятаться, а у этой — уже не было выбора не спрятаться. Как не бывает его у детей перед лицом непреодолимой опасности — они или бессознательно замирают, или спасаются бегством, всем видом моля о защите.

Настя плюхнулась поперек кровати, закинула руки под голову и решила сделать этот выбор сознательно, как и её старшая сестричка Нори. Правда, как и у Нори, выбора у неё особого не было: Нори пошла к Кирану, Настя решила пойти к Ярославу. Плакать и себя жалеть Настя уже больше не могла.

«Да сколько можно нюни распускать! — начала злиться она сама на себя. — В детстве столько не ревела!»

Дальше мысли у Насти потекли в обычном «девичьем» русле для подобных ситуаций, и она решила: