Тот лежал на диване, одетый только в зелёные шерстяные носки и выцветшие синие трусы. Его распахнутые глаза смотрели в потолок, рот был широко раскрыт, словно Найджел на кого-то кричал. Сомнений в том, что он мёртв не было. Разорванное горло превратилось в красное волокнистое месиво хрящей и сухожилий, а подушка под головой была чёрной от пропитавшей её крови.

— Господи, — произнёс Марк. Он прислонился к дверному косяку, чтобы не упасть, и сделал три или четыре глубоких вдоха. — Иисусе.

— Что с ним? — Кэти была в истерике. — Марк, что с ним?

— Даже не знаю. Я понятия не имею. — Он неуклюже обнял Кэти и попытался прижать к себе, но она не переставала дёргаться, трястись и постоянно крутила головой, оглядываясь на Найджела, словно ей нужно было видеть его изуродованное тело, чтобы уверится в том, что он действительно мёртв. Кэти уставилась на Марка шальным взглядом.

— А вдруг это собака — она может быть где-то здесь!

Марк отвёл Кэти на кухню и потряс ручку задней двери, чтобы показать, что та всё ещё заперта.

— Я собственноручно закрыл её вчера вечером. Что бы это ни было, его здесь больше нет. Подожди здесь. Мне придётся вызвать полицию.

Марк осторожно обошёл вокруг дивана и взял телефон, который оставался на забрызганном кровью кофейном столике, рядом с телом Найджела. Марк не мог отвести глаз от его лица. Самое странное, что тот не выглядел испуганным. На самом деле, Найджел выглядел почти восторженным, как будто то, что ему вырвали горло, было самым захватывающим переживанием всей его жизни.

Кэти вышла из кухни и остановилась в дверях. Теперь она выглядела спокойнее, хотя всё ещё дрожала, а лицо было белым, как воск.

— Ты им уже звонил? — спросила она Марка.

— Как раз собираюсь.

— Марк… как ты думаешь, что случилось на самом деле?

Палец Марка застыл над телефоном, но он засомневался.

— Понятия не имею. Но ведь в доме кроме нас никого нет? Надеюсь, полиция не подумает, что…

И он вдруг задумался ещё кое о чём. Вопросы о зеркале, которые полиция будет им задавать. Древняя реликвия, которая стоит миллионы. По сути, они её украли. Так на что же, на первый взгляд, похожа смерть Найджела, как не на ссору между ворами? Марк поднял руки, на которых осталась кровь от телефона.

— Смотри, — очень тихо сказала Кэти.

Поглядев на потёртый бежевый ковёр, Марк нахмурился. От края дивана к центру комнаты тянулась дорожка кровавых пятен. Сначала Марк принял их за случайные брызги, но теперь разглядел, что это были следы. Притом, это были следы не Найджела. Они были намного меньше, да и крови на его носках не было. Рядом с кофейным столиком следы образовывали узор, похожий на огромную розу с осыпавшимися лепесткам, а затем, менее заметные, вели к зеркалу. Где и исчезали.

Нахмурившись, Кэти оглядела комнату. Потом подошла к зеркалу и всмотрелась в блестящий круг, который вычистила вчера вечером.

— Это… нет.

— Что нет?

— Кажется, будто кто-то убил Найджела, а потом пересёк комнату и зашёл в зеркало.

— Это безумие. Люди не могут заходить в зеркала.

— Но эти следы… они же больше никуда не ведут, правда?

Марк и Кэти посмотрели на лицо Ламии. Та смотрела на них, таинственная и безмятежная. Её улыбка, казалось, говорила: уверены, что хотите знать?

— Они построили башню, так ведь? — сказала Кэти. — Построили, чтобы держать Волшебницу Шалота взаперти. Если она была Ламией, то её заперли, потому что она соблазняла мужчин и пила их кровь.

— Кэти, это было семьсот лет назад. Если вообще происходило на самом деле.

— Найджел мёртв, Марк! — Кэти указала на тело на диване. — Это произошло на самом деле! Но ведь прошлой ночью никто не мог войти в этот дом, так ведь? Не взломав дверь, и не разбудив нас. Никто не смог бы войти в эту комнату, если только он не вышел прямо из этого зеркала!

— Так что же мы скажем полиции?

— Скажем правду, вот и все.

— И ты думаешь, они нам поверят? — Ну, офицер, все было так. Мы стащили зеркало тринадцатого века, которое нам не принадлежит, а посреди ночи из него вышла Волшебница Шалота и разорвала Найджелу горло? — Они отправят нас в Бродмур, Кэти! Закроют в дурку на всю жизнь!

— Послушай, Марк, это правда. И следы… это доказывают.

— Это всего лишь предание, Кэти. Всего лишь легенда.

— Но подумай о стихотворении «Волшебница Шалота». Подумай, что в нём написано: «И зрит сквозь зеркало она виденья мира, тени сна», — ты что, не понимаешь? Теннисон специально написал сквозь зеркало. Не в нём — сквозь него! Волшебница Шалот не смотрела в зеркало, она была внутри него и смотрела наружу!

— Час от часу не легче.

— Но всё сходится. Она была Ламией. Кровососом, вампиршей! И могла выходить только ночью, как и все вампиры. Но пряталась весь день не в гробу… она пряталась в зеркале! Дневной свет не может проникнуть сквозь зеркало, как не может проникнуть в закрытый гроб!

— Я мало что знаю о вампирах, Кэти, но я знаю, что их нельзя увидеть в зеркалах.

— Конечно, нет. И вот в чём причина! Ламия и её отражение — это одно и то же. Когда Ламия выходит из зеркала, она уже не внутри него, поэтому отражения у неё нет. И, наверное, её проклятие в том, что она может выходить из зеркала только ночью, как и все вампиры.

— Кэти, ради Бога… ты слишком уж увлеклась.

— Но это единственный ответ, который имеет хоть какой-то смысл! Почему они заперли Волшебницу Шалота на острове посреди ручья? Потому что вампиры не могут пересечь проточную воду. Почему они вырезали на камнях снаружи распятие и череп? Там было сказано: «Сохрани нас, Господи от погибели в сих стенах». Они не имели в виду Чёрную смерть… они имели в виду её! Волшебница Шалота, Ламия — она была погибелью!

Марк сел.

— И что? — наконец спросил он у Кэти. — Что, по-твоему, мы должны делать?

— Давай задёрнем шторы, — сказала она. — Давай перекроем весь дневной свет. Если ты сядешь здесь, то возможно, Ламия вновь захочет выйти. В конце концов, она уже семьсот лет без свежей крови, так ведь? Наверняка ей хочется пить.

Марк уставился на Кэти.

— Смеёшься что ли? Ты хочешь, чтобы я сидел здесь в темноте, надеясь, что из старого грязного зеркала выйдет какая-то мифическая женщина и попытается высосать из меня кровь?

— Это докажет, случившееся с Найджелом, так ведь? Докажет, что Волшебница Шалота была настоящей! Особенно если мы не дадим ей вернуться в зеркало.

— Кэти, это чепуха.

Но Найджел лежал на диване и беззвучно кричал в потолок. И было так много крови, так много следов.

Капитулируя, Кэти подняла руки.

— Если тебе кажется, что я веду себя нелепо, давай забудем об этом. Давай позвоним в полицию и расскажем, что на самом деле произошло. Уверена — экспертиза докажет, что мы его не убивали.

Марк снова встал и подошёл к зеркалу. Он всмотрелся в отполированный круг, но увидел лишь своё собственное лицо в тусклом ореоле. Смерть Найджела потрясла его до глубины души, и у Марка возникло ужасное холодное подозрение, что, возможно, Кэти права и что-то явилось из зеркала. Но если он не наберётся смелости выяснить это, то как он объяснит тело Найджела полиции? И что он будет делать с зеркалом?

— Ну, хорошо, — сказал Марк, всё ещё глядя на своё отражение. — Ты же эксперт по Камелоту. Если хочешь сделать так, то давай сделаем.

Чтобы не пропустить ни малейший проблеск дневного света, Кэти задёрнула коричневые бархатные шторы и подоткнула их снизу. Было уже много позже восьми, но на улице все ещё лил дождь, и утро было таким мрачным, что ей не стоило беспокоиться. Марк пододвинул одно из кресел к зеркалу и уселся к нему лицом.

— Я чувствую себя одной из тех коз, которых привязывают, чтобы поймать тигра.

— Ну, я бы не переживала. Возможно, я неправа.