После двойной порции шоколадного мороженого с ванильными вафлями я пошёл обратно на работу.

— Ле Ренж ещё здесь? — спросил я Уну.

— Он уехал в Сент-Стивен. Он не вернётся раньше шести, слава богу.

— Он тебе не очень нравится, да?

— Он меня пугает, если хочешь знать.

Я прошёл в офис мистера Ле Ренжа. К счастью, он оставил его незапертым. Я посмотрел в мусорную корзину, и пуля все ещё была там. Я взял её и бросил в карман.

На обратном пути в гостиницу "Кале Мотор Инн" на меня прогудел большой синий пикап. Это был Нильс Гуттормсен из автосалона.

— Сегодня утром из Бангора привезли детали для твоей машины, Джон. Она будет готова через пару дней.

— Отличные новости, Нильс! Только не рви так себе задницу, тем более, что у меня пока нет денег, чтобы тебе заплатить.

Я показал пулю Вельме.

— Это действительно странно! — сказала она.

— Ты права, Велма. Это странно, но посторонние вещи в гамбургерах не является чем-то необычным. На самом деле, это скорее обычное дело, чем необычное, поэтому я никогда не ем гамбургеры.

— Не знаю, хочу ли я это слышать, Джон.

— Ты должна, Вельма. Раньше на каждой скотобойне были федеральные инспекторы, но администрация Рейгана хотела сэкономить деньги, поэтому они позволили мясоперерабатывающим предприятиям самим заботиться о своих гигиенических процедурах. Упрощённая система осмотра крупного рогатого скота, так они её называют.

— Джон, я никогда не слышал об этом.

— Ну, Вельма, обычный человек, конечно, нет. Когда инспекторы Министерства сельского хозяйства США не дышали им в затылок, большинство скотобоен удвоили скорость своей линии, а это означало, что риск заражения мяса был намного выше. Можешь представить себе мёртвую корову, подвешенную за пятки, и парня, вспарывающего ей живот, а затем вытаскивающего её кишки вручную? Они до сих пор так делают, это очень искусная работа, и если водосток сделает хоть одну ошибку, то — плюх! Везде, кровь, кишки, грязь, навоз, и это случается с каждым пятым скотом. Двадцать процентов.

— Боже мой.

— О, может быть ещё хуже, Вельма. В наши дни упаковщики мяса могут перерабатывать гораздо больше больных животных. Я видел, как на бойню приходили коровы с абсцессами, цепнями и корью. Говяжьи отходы, которые они отправляют для гамбургеров, смешаны с навозом, волосами, насекомыми, металлическими опилками, мочой и рвотой.

— Мне уже плохо, Джон! У меня вчера на ужин был гамбургер.

— Дай закончу. Дело не только в загрязнении, но и в качестве говядины, которую они используют. Большая часть скота, которого забивают на гамбургеры — это старый молочный скот, потому что он дешёвый, и его мясо не слишком жирное. Но они полны антибиотиков и часто заражены кишечной палочкой и сальмонеллой. Если взять всего один гамбургер, это не мясо одного животного, это перемешанное мясо десятков или даже сотен разных коров, и достаточно одной больной коровы, чтобы заразить тридцать две тысячи фунтов говяжьего фарша!

— Это похоже на фильм ужасов, Джон.

— Ты чертовски права, Вельма.

— Но эта пуля. Откуда эта пуля?

— Вот что я хочу знать, Вельма. Я не могу отнести её к медикам, потому что тогда я потеряю работу, а если я потеряю работу, я не смогу заплатить за ремонт своего автомобиля, и Нильс Гуттормсен конфискует его, и я никогда не вернусь в Батон-Руж, если я, блядь, не пройду пешком, а это две тысячи триста семь миль.

— Так далеко, да?

— Так далеко.

— Почему бы не показать ee Эдди Бертилсону?

— Что?

— Пулю. Почему бы тебе не показать ee Эдди Бертилсону. Он работает в магазине спортивного оружия и боеприпасов на Орчард-стрит. Он скажет, откуда это взялось.

— Ты так думаешь?

— Уверена. Он знает всё об оружии и боеприпасах. Раньше он был женат на моей кузине Патриции.

— Ты просто супер, Вельма. Заеду тогда к нему. А когда я вернусь, может быть, мы с тобой поужинаем вместе, и тогда я займусь с тобой диким энергичным сексом.

— Нет.

— Нет?

— Ты мне нравишься, Джон, но нет.

— Ой.

Эдди Бертилсон был одним из тех заноз в заднице, которые записывают номера военных самолётов в Турции и подвергаются аресту за шпионаж. Но нужно признать, что он знал об оружии и боеприпасах все, что только можно, и когда он взглянул на эту пулю, то сразу понял, что это такое. Он был маленьким и лысым, в тёмных очках, с волосами, растущими из ушей, и в футболке с названием группы "Благодарные мертвецы". Он ввинтил ювелирный бинокль своими засаленными пальцами в гнездо и повернул пулю так и эдак.

— Где ты ee нашёл?

— Это обязательно?

— Нет, но могу догадаться, что среди памятных вещей вьетнамского ветерана.

— Правда?

Оружейный магазин был маленьким и тесным, и насквозь пропах маслом. В шкафах за прилавком были расставлены всевозможные охотничьи ружья, не говоря уже о фотографиях всего, что мог захотеть убить посетитель Кале: вальдшнепа, рябчика, чёрной утки, кряквы, синекрылого и зеленокрылого чирка.

— Это патрон 7.92, который был стандартным боеприпасом для пулемёта, разработанного Луи Штанге для немецкой армии в 1934 году. После Второй мировой войны его использовали чехи, французы, израильтяне и биафраны, а некоторые даже оказались во Вьетнаме.

— Это пулемётная пуля?

— Так точно, — сказал Эдди, кладя еe обратно мне на ладонь с большим удовлетворением от собственных познаний.

— Значит, никто бы не стал использовать ee, чтобы убить, скажем, корову?

— Нет. Вряд ли.

На следующее утро мы с Чипом, как обычно, открыли ресторан, и к восьми утра ресторан был забит до отказа. Незадолго до девяти чёрный микроавтобус остановился снаружи, и из него вылезли двое парней в белых кепках и комбинезонах. Они прошли по переулку к кухонной двери и постучали в неё.

— Доставка от "Сан Круа Мит", — сказал один из них. Это был коренастый парень с усами, как у моржа, и глубоким шрамом поперёк рта, как будто кто-то с мачете приказал ему заткнуться.

— Конечно, — сказал Чип и открыл ему морозильник.

Он и его приятель принесли дюжину картонных коробок с надписью "Гамбургеры".

— Всегда покупаете гамбургеры в одной и той же компании? — спросил я Чипа.

— Конечно. Мистер Ле Ренж её владелец.

— Ясно…

Неудивительно, что мистер Ле Ренж не хотел говорить со своим поставщиком о пуле: его поставщиком был он сам. Я склонил голову набок, чтобы прочитать адрес. Первое шоссе, США, Роббинстаун.

День был ослепительно солнечным, и леса вокруг Кале были все окрашены золотыми, малиновыми и ржаво-красными цветами. Вельма везла нас по первому шоссе, а Фрэнк и Нэнси Синатра пели по радио "Something Stupid".

— Я не знаю, почему ты это делаешь, Джон. Я имею в виду, кого волнует эта дурацкая пуля в их гамбургере?

— Меня, Вельма. Как думаешь, смогу ли я прожить остаток своей жизни, так и не узнав, как пулемёт сбил американскую корову?

Нам потребовался почти час, чтобы найти "Сан Круа Мит", потому что здание находилось далеко за промышленной зоной. Это было большое серое прямоугольное помещение с шестью или семью чёрными фургонами, припаркованными снаружи.

Единственная причина, по которой я знал, что мы пришли в нужное место, заключалась в том, что я увидел мистера Ле Ренжа, идущего по двору снаружи с самой большой и уродливой собакой, которую я когда-либо видел в своей жизни. Я не эксперт по собакам, но я вдруг понял, кто в местной газетёнке хотел найти человека, чтобы тот выгуливал канарского дога.

— Что ты будешь делать? — спросила меня Вельма.

У ворот стоял охранник, и 131-килограммовый мужчина в развевающемся белом плаще никак не мог незаметно проскользнуть внутрь на цыпочках.