Он встал и отряхнулся. На нем всё ещё были непромокаемая куртка и пещерные сапоги — просто отлично, потому что здешний ветер оказался промозглым. В вышине бесшумно наматывали круги белые чайки — ни крика, ни плача, и глаза пустые, как у акул. В песке у ног переливались крошечные полузакопанные ракушки.

На мгновение он заколебался. И что теперь? Куда? Возможно, стоит заползти обратно в пещеры и вернуться на поверхность тем же маршрутом. Впрочем, здесь, на открытом воздухе, это кажется бессмысленным. К тому же вход густо зарос травой, и его ещё предстоит найти. Лучше двинуть кратчайшим путём вглубь суши и глянуть, не подвернётся ли дорога, дом или какая-нибудь подсказка, что это за место.

Однако, затем, очень далеко, на границе моря и неба, показался рыбацкий кораблик. Его красновато-коричневый треугольный парус вызывал из памяти рыбацкие лодки со старинных акварелей. Вскоре кораблик пристал к берегу, и с борта спустился мужчина. Мартин пошёл было к нему, но затем понял, как тот далеко, и побежал. Непромокаемая куртка неприятно шелестела, сапоги оставляли глубокие вмятины в песке. Чайки держались следом, продолжая наматывать круги.

На то, чтобы дойти-добежать до кораблика, ушло почти двадцать минут. Возле него на коленях стоял седобородый мужчина в оливковой штормовке и нанизывал толстых треугольных рыбин на кукан. Их чешуя ослепительно сверкала и переливалась всеми цветами радуги. Некоторые ещё не умерли, били хвостами и раздували жабры.

Мартин остановился в нескольких метрах и стал молча смотреть. В конце концов мужчина прекратил нанизывать рыбу и взглянул на него. Он оказался красивым, по классическим канонам, — черты лица точёные, словно у греческих статуй. Правда, глаза его были пустыми, цвета неба в пасмурный день. Он напоминал кого-то знакомого. Но вот кого?

Неподалёку на бухте каната сидел, закинув ногу на ногу, тощий паренёк в плаще с капюшоном и играл на флейте. Запястья у него были такими тоненькими, а мелодия — настолько жалобной, что Мартин чуть не расплакался.

— Наконец-то ты пришёл, — облегчённо вздохнул мужчина с глазами цвета неба. — Мы тебя заждались.

— Вы ждали меня? Зачем?

— Ты ведь туннельщик? Работа под землёй — твой конёк.

— Я искал одного парня. Говорили, он застрял в Коленном изгибе, но… даже не знаю. Туннели затопило, и он вроде как обрушился.

— А ты решил, что уцелел?

— Ну, я же уцелел.

Мужчина встал, зашуршав штормовкой. После возни с ослизлой чешуёй от него сильно несло рыбой.

— Просто так тебе суждено было здесь оказаться. Нам нужна помощь опытного туннельщика — такого, как ты. Что скажешь об этих рыбинах?

— Никогда таких не видел.

— А они не рыбы. Не совсем подходят под определение. Скорее, они идеи.

Он поднял одну, и та забилась, вспыхивая на солнце. Мартин увидел, что это и впрямь не столько рыба, сколько идея. Идея о разладе с родными тебе людьми и том, как выразить им свою любовь, успокоить их. Затем мужчина поднял вторую рыбу, и оказалось, что та совсем другая — другая идея. Блестящая идея о числах: как определять эталонный метр через скорость света. Если можно сжать свет, то это можно проделать и с расстоянием — перспективы просто поражали.

Мартин не совсем понимал, как у рыб выходит быть ещё и идеями, но они действительно ими были. Причём некоторые — столь прекрасными и странными, что он смотрел на них во все глаза, и ему казалось, будто привычный мир перевернулся с ног на голову.

Солнце уже клонилось к закату. Паренёк убрал флейту и стал помогать рыбаку с оставшимися сетями и крючковой снастью. Рыбак дал Мартину понести большую плетёную корзину, которую наполняли замысловатые катушки и забавные стеклянные шары-поплавки для сетей.

— Придётся поднажать, если хотим успеть домой до темноты.

Какое-то время они шли молча. Гонимый ветром песок с шипением змеился под ногами, а позади, будто далёкая публика, тихо рукоплескало море. Спустя минут пять Мартин не выдержал:

— Зачем вам понадобился туннельщик?

Рыбак метнул косой взгляд:

— Ты, наверное, не поверишь, но, помимо этого, есть и другой мир. Совсем рядом, похожий на зеркальное отражение привычного… вроде бы такой же, да не такой.

— А при чем тут туннели?

— А притом, что в тот мир можно проникнуть только одним способом: забраться в постель и проползти через неё на обратную сторону.

Мартин замер как вкопанный:

— Это ещё что за бред? Кровать? Я ползаю по пещерам, а не по кроватям.

— Какая разница? — пожал плечами рыбак. — Пещеры, кровати… всё едино — проход куда-то ещё.

Мартин зашагал дальше:

— Может, уже объясните, что происходит?

Солнце теперь почти касалось горизонта, и тени всех троих превратились в тени великанов на ходульных ногах, чьи крошечные головы терялись где-то вдали.

— Объяснять тут особо нечего. Под одеялами скрыт другой мир. Кто-то может его найти, кто-то нет. Думаю, это зависит от силы воображения. Моя дочь Леонора всегда им отличалась. Любила прятаться под одеялами и представлять себя пещерной женщиной незапамятных времён или краснокожей в вигваме, но с месяц назад сказала, что нашла другой мир — прямо под матрасом. Она этот мир видела, только пробраться не могла.

— Ваша дочь его описывала?

Рыбак кивнул:

— Она рассказывала, что там очень темно, потому что сплетаются колючие кусты и раскидистые деревья. А ещё — что видела, как мелькали тени — возможно, звериные, например, волчьи, либо сгорбленные люди, одетые в чёрные меховые плащи.

— Что-то не похоже на мир, куда все прямо-таки рвутся.

— Мы так и не узнали, ушла Леонора по своей воле или нет. Два дня назад жена заглянула к ней в спальню и обнаружила пустую постель. Сначала мы решили, что наша дочь сбежала. Но не было никаких семейных ссор. С чего бы ей так поступать? Затем мы сняли одеяла, и оказалось, что края простыни изорваны, будто за неё цеплялся когтями какой-то зверь. — Он затих, потом через силу продолжил: — А ещё мы нашли кровь. Немного. Может, Леонора поранилась о шип. Может, какой-то зверь оцарапал.

Они уже карабкались вверх по дюнам, поросшим травой. Неподалёку виднелись три домика: один белый и два розовых. В окнах горел свет. Вокруг были развешаны для починки рыбацкие сети.

— А вы не пробовали отправиться за ней сами? — поинтересовался Мартин.

— Да, но толку? Не хватает воображения. Только и вижу, что простыню и одеяла. Я вылавливаю рациональные идеи — из астрономии, физики, логики. Но не могу вообразить Подкроватье — а значит, не могу туда попасть.

— Подкроватье?

Рыбак ответил слабой мрачной усмешкой.

— Так называла его Леонора.

Дойдя до дома, они сложили у входа корзины и снасти. Из двери кухни, вытирая руки о цветастый передник, вышла женщина. Белокурая, с уложенными на макушке косами, она излучала странную холодную красоту — будто картина маслом кисти искусного живописца, а не настоящая женщина.

— Вернулись, значит? — глянула на них она. — И это туннельщик?

Рыбак положил руку Мартину на плечо:

— Верно. Он пришёл, как и предполагалось. Сегодня может начать поиски нашей дочери.

Мартин собрался было возмутиться, но женщина подошла к нему и схватила за руки.

— Я знаю, вы сделаете все возможное. Благослови вас Бог за то, что пришли на помощь.

Тем вечером они ужинали за кухонным столом — сытный рыбный пирог с корочкой хрустящего картофеля и холодный сидр в бокалах. Рыбак и его жена разговаривали очень мало, но практически не сводили с Мартина глаз — будто боялись, что он вот-вот испарится.

На каминной полке громко отсчитывали время часы в простой деревянной оправе, а на стене рядом висела акварель дома, который почему-то казался Мартину знакомым. В нарисованном саду спиной к зрителям стояла женщина. Казалось, обернись она, сразу станет ясно, кто это.

Были в комнате и другие предметы, которые он узнал: большой фаянсовый кувшин зелёного цвета, ароматическая курильница в виде крошечного домика и фарфоровый кот, смотревший с многозначительной улыбкой. Мартин никогда не бывал тут раньше, поэтому не мог понять, почему все эти предметы кажутся такими знакомыми. Возможно, от усталости у него началось дежавю.