Она уже хотела бежать к родителям, как вдруг услышала необычный звук. Негромкий треск, больше похожий на шелест; и тут же загулил и захихикал Тоби.

«Он смеётся, — сказала Алиса. — С ним все в порядке».

— Жаль, что это не пожар. Хоть бы он умер.

«Нет, ты этого не хочешь, и я не хочу. Ты теперь монахиня; ты же дала обет. Монахини всё прощают. Монахини всё понимают. Они — невесты Христовы».

Она распахнула дверь комнаты Тоби.

И «Святая Мария!» — закричала Алиса.

Зрелище, открывшееся её глазам, было столь впечатляющим и ослепительным, что она упала на колени и стояла, открыв от изумления рот.

Посреди комнаты возвышалась огромная белая фигура. От неё шёл нестерпимый свет, и Джилли даже пришлось прикрыть глаза ладонью. Фигура была такой высокой, что почти касалась макушкой потолка, одеждой ей служили сияющие белые полотнища, а за спиной виднелись огромные сложенные крылья. Мужчина это или женщина, Джилли сказать не могла. Существо излучало столько света, что Джилли едва различала его лицо, в котором смутно виднелись лишь глаза, плававшие в сиянии, как два зародыша-цыплёнка в яйце; да ещё изгиб улыбки.

Но больше всего, до дрожи, Джилли напугало то, что Тоби выбрался из своей кроватки и теперь стоял — стоял! — на коврике рядом с ней, а это высокое сияющее существо поддерживало его за ручки.

— Тоби, — прошептала она — О, господи, Тоби.

Но Тоби только повернулся к ней и улыбнулся своей самой озорной улыбкой, пару раз неуверенно переступив ножками по ковру, а сияющее существо помогало ему держать равновесие.

Джилли медленно встала. Существо глядело на неё. Хотя его свет ослеплял, она поняла, что в его взгляде нет злобы. Даже напротив, он словно просил понимания; по крайней мере, тишины. Но когда существо подняло Тоби на руки, просто обхватило его своими невидимыми, сверкающими дланями, и он взмыл вверх, самообладание Джилли рассыпалось, как пазл, когда его вытряхивают из коробки.

— Мама! — завизжала она, вскочила, выбежала в коридор и начала колотить в дверь родительской спальни. — Мама, у Тоби в комнате ангел! Мам, мам, мам, иди скорей! У Тоби в комнате ангел!

Отец и мать выбежали из спальни растрёпанные, с выпученными от страха глазами, не соображая, куда бегут. Бежали они в спальню Тоби, а Джилли за ними.

Он был там, лежал, уютно укрытый синим с жёлтым одеялом, и сосал пальчик. Довольный, кудрявый и совсем сонный.

Папа повернулся и серьёзно посмотрел на Джилли.

— Я видела ангела, — сказала она. — Я ничего не выдумываю, честно. Он учил Тоби ходить.

Доктор Водри сплёл пальцы вместе и покачался из стороны в сторону в своём чёрном кожаном кресле. Из его окна было видно серую кирпичную стену с полосками снега. На его столе стоял горшок с засохшим растением и фотография троих страшненьких ребятишек в свитерах, которые были им маловаты. Наполовину индус, он носил очки в толстенной чёрной оправе, а его чёрные волосы были зачёсаны назад. Джилли подумала, что нос у него как баклажан. Той же формы. Того же цвета.

— Знаешь что, Джилли, у людей твоего возраста религиозные галлюцинации совсем не редкость. Обрести веру со всеми сопутствующими ей проявлениями — желание, которое испытывают многие молодые девушки.

— Я видела ангела, — сказала Джилли. — Он учил Тоби ходить.

— Откуда ты знаешь, что это был ангел? Он что, сам тебе сказал: «Извини, мол, я ангел, заскочил к вам на пару минут присмотреть, чтобы твой маленький братик не ползал до конца жизни на четвереньках»?

— Ничего он не говорил. Просто я знаю, кто это был.

— Ты говоришь, что поняла это — но как? Об этом я тебя и спрашиваю.

Джилли опустила глаза. Её руки лежали у неё на коленях и выглядели почему-то совершенно чужими.

— Дело в том, что я — монахиня.

Доктор Водри круто повернулся к ней.

— Я не ослышался? Ты сказала, что ты — монахиня?

— Да, тайная.

— Подпольная монахиня, ты это имеешь в виду?

Джилли кивнула.

— Могу я спросить, к какому ордену ты принадлежишь?

— У него нет названия. Это мой собственный орден. Но я посвятила свою жизнь Господу и Пресвятой Деве Марии и страждущему человечеству, даже если оно валяется, пьяное, в подворотнях.

Доктор Водри медленно снял очки и с бесконечной симпатией посмотрел на неё через стол, хотя она сидела, опустив голову, и не могла видеть его взгляд.

— Моя дорогая юная леди, — сказал он, — ваша цель в жизни достойна всяческих похвал; и не мне вам говорить, что вы видели, а чего не видели.

— Я видела ангела.

Доктор Водри отвернулся и стал смотреть в другую сторону.

— Да, моя дорогая. Полагаю, что так оно и было.

Молодой священник ждал её в библиотеке. Он был невысокий, коренастый, лысоватый, с мясистыми ушами, но всё же довольно привлекательный для священника. На нем был жуткий свитер с оленями по всему полю и коричневые вельветовые штаны.

— Садись, — сказал он, показывая на развалины дивана, некогда крытого красной кожей, теперь совсем растрескавшейся. — Хочешь кофе? Или, может, «Айрн Брю»? Хотя я почти уверен, что он загустел. Его купили два рождества назад, и он так и стоит с тех пор на этой полке.

Бледная Джилли робко присела на дальний краешек дивана и едва заметно помотала головой.

Он уселся на стул верхом, а руки сложил поверх спинки.

— И я бы не стал на твоём месте. Кофе тоже барахло.

Настала долгая пауза Часы в библиотеке тикали так устало, что Джилли всё ждала, когда они, наконец, совсем выдохнутся, но они всё не сдавались.

— Полагаю, мне надо представиться, — сказал молодой священник. — Я Дункан Калландер, но ты можешь звать меня просто Дунканом. Большинство моих друзей зовут меня Пончиком Знаешь — Дункан Пончик?

Опять долгая пауза Потом Дункан сказал:

— Значит, ты видела ангела? Так сказать, во плоти? — Джилли кивнула.

— Этот доктор Водри… психиатр… он считает, что ты переживаешь какой-то стресс. Конечно, это отчасти из-за твоего возраста В твоём теле и в твоём мозгу происходят колоссальные перемены.

Нет ничего удивительного в том, что ты ищешь опоры в ком-то, кроме учителей и родителей. Для одних такой опорой становятся поп-группы; для других — Господь. Однако доктор Водри считает твой случай довольно интересным. К нему и раньше приводили девочек с религиозными видениями. Но с другими, чем у тебя. Он говорит, что почти поверил, будто ты и в самом деле видела то, что ты видела.

Он достал носовой платок и принялся долго и обстоятельно сморкаться.

— Поэтому-то он и послал тебя к твоему священнику, а тот — ко мне. Я вроде как специалист по видениям.

— Я видела ангела, — повторила Джилли. Она чувствовала, что должна повторять одно и то же, пока ей не поверят. Если надо, она будет твердить это всю жизнь. — Он помогал Тоби ходить.

Дункан сказал:

— Он был шести с половиной — семи футов росту, ослепительно белый, и ты с трудом смогла разобрать, где у него глаза и рот. Возможно, у него были и крылья, но ты в этом не уверена.

Джилли вытаращила глаза.

— Как вы узнали? Я же никому ничего не рассказывала.

— И не надо. Начиная с 1973 года, ты двадцать восьмая, кто видел ангела, и все были в точности как твой.

Джилли не верила своим ушам.

— Вы хотите сказать… другие их тоже видели… не одна я?

Дункан протянул руку, взял её ладонь, крепко сжал.

— Многие, не только ты. Это вовсе не редкость. Уникальность твоего случая заключается в том, что ты — обыкновенная девочка, прости меня за такое слово. Все остальные видения были людям глубоко религиозным, священникам, миссионерам, тем, кто посвятил свою жизнь церкви.

— Я тоже посвятила, — прошептала Джилли.

Дункан ободряюще улыбнулся ей:

— И ты тоже?

— Я дала обет.

— И где же? У святой Агнесы?

Джилли покачала головой:

— В моей спальне.

Рука Дункана переместилась на её плечо.

— Тогда ты и впрямь необыкновенная послушница. И твоё сердце, наверное, чисто и исполнено любви, раз ты видела то, что ты видела.