— Ну как тебе Вова мир будущего? Не правда ли, захватывающе, а представь сколько ты ещё не увидел, да и тех, кого тебе показали мелкие сошки, которые не на многое способны. Стремись стать сильнее и тогда я возможно покажу больше, а заодно ты узнаешь и про войны одарённых. В общем я тебе и так показала многое, теперь дело только за тобой…

Мой сон на этих словах Кейси тут же прервался, а я открыл глаза и не понимая ничего сел, стараясь при этом переварить всё что увидел и услышал. Но подумать мне не дали, я услышал голос, исходящий из проёма двери.

— О чём это ты уже вторые сутки думаешь Вова?

Я оторвал свой взгляд от пола и увидел стоящего в дверях Виктора. Тот заинтересованно смотрел на меня, но при этом больше не задавал никаких вопросов. В гляделки можно было играть очень долго, но от меня хотели услышать честный ответ. Вот только я не мог ничего рассказать, и не потому что я этого не хотел. На это была другая причина, я чувствовал, что этого не стоит делать. Никто из посторонних не должен был знать правду, по крайней мере пока в этом человеке я не буду уверен.

— И долго ты будешь молчать? Ты же сам не свой в последнее время, я бы хотел знать этому причину. Сам должен понимать, что от этого может зависеть твоя безопасность, — начал давить на меня Виктор, пусть при этом он говорил корректно, но я понимал, что моё поведение начало вызывать беспокойство.

— Ты прав Витя, я должен был сразу тебе всё сказать, но я сначала хотел всё обдумать и только потом вам всё рассказать.

— Подумал?

— Да, я пойду на войну…

— Куда ты собрался? — спросил Виктор, и глаза у него расширились до максимума.

— Всё ты правильно услышал, я пойду на войну, — твёрдо сказал я.

— И с чего у тебя такие перемены, если мне не изменяет память, то ты до последнего старался чтобы война обошла тебя стороной. Так что же так повлияло на тебя?

— Если вкратце, то я понял, что от неё не убежать, а раз сбежать у меня не получиться, то и смысла бегать нет.

— Интересно. Подобные сказки можешь рассказывать кому угодно, но не мне. Я бы хотел услышать правду, а не ту чушь, что ты мне сейчас несешь.

— Я хочу стать сильнее.

— И это всё?

— А что ты хочешь ещё услышать?

— Если ты хочешь стать сильнее, то продолжай работать на фабрике и таскай мешки и тогда ты точно станешь сильнее. А если ты решил добиться силы на войне, то я тебе готов открыть горькую правду. На войне ты этого не найдешь, ты там можешь найти совсем другое и оно тебе явно не понравиться.

— И чем ты меня хочешь испугать, думаешь я боюсь смертей?

— Думаю этого ты уже не боишься, но кроме смерти есть много неприятного, что с лёгкостью проберет тебя до дрожи. Если ты думаешь смерть это самое страшное, то я тебя огорчу. Если ты окажешься на войне, то ты будешь видеть кровь, ранения, грязь, да много чего такого что просто не передать словами. Поверь мне это ужас, от которого лучше бежать, иначе… — начал эмоционально говорить Виктор и было видно, что его эта тема сильна задела и что он говорить даже тогда, когда не может подобрать слов.

— Витя я это прекрасно понимаю, и понимаю тот факт, что я там увижу много такого от чего мне захочется бежать от ужаса. Но я скажу, как есть, у меня нет другого выбора. Мне нужно стать другим, иначе у меня нет ни единого шанса.

— Почему это? Уедешь в глубинку и тебя всё это обойдёт стороной.

— Не от всего можно убежать или спрятаться. Я конечно могу это сделать, но в таком случае для меня будет только хуже.

— Истинная причина для чего это тебе нужно? — настойчиво спросил Виктор.

— Это сложно объяснить, но я не вру. Мне действительно нужно стать сильнее, чтобы не умереть, — криво улыбнувшись сказал я, понимая, что мои слова звучат совершенно не убедительно, — у меня нет выбора, мне нужно выйти за свои пределы и только…

— Я тебя понял, можешь больше не объяснять. А теперь скажи на какую войну ты собрался, сколько у нас есть времени? — безрадостно сказал Виктор, но было заметно, что отговаривать меня он больше не будет.

— Почти полтора года, во что-то менее значимое я встревать не буду.

— Хоть не завтра, — немного облегченно сказал Виктор, — если не секрет, то в какой войне нам предстоит участвовать?

— Русско-финской, а потом если мы её сможем пройти, то в более крупной войне.

— Губа у тебя не дура, а не боишься, что тебя покалечит в первом же бою и ты свою дурость…

— Мы же поговорили, и ты вроде бы понял, что меня отговаривать бесполезно.

— Не обращай внимание на моё брюзжание, это я больше для себя сказал. Но ты же не забыл, что у нас остались недруги и деваться они никуда не собираются.

— Если они нас до сих пор не нашли, то и не найдут. Да скоро им будет точно не до нас, события набирают обороты и про тройку людей точно никто не вспомнит.

— И почему это?

— Ты же знаешь откуда я, и я могу уверенно сказать, что уже многие события пошли совершенно по другому пути.

— Например?

— Не было репрессий и один этот факт меняет многое. Ты Витя даже не представляешь сколько одним этим фактом было спасено специалистов в различных отраслях. Да…

— Вот вроде бы ты говоришь логично и всё звучит складно, вот только ты забываешься об очень важном. Ты забыл из-за кого пошли все эти изменения, да не будь тебя всего бы этого не происходило! — не выдержал и повысив голос выкрикнул Виктор.

— Не кричи… — сказал я и задумался о сказанном.

Виктор был прав, даже война не сможет повлиять ни на что. Меня будут искать и скорее всего рано или поздно найдут и тогда от того чему я успею научиться за отведённое мне время будет зависеть многое.

— И что ты приумолк или до тебя наконец-то дошло? — поубавив тон, но всё также возбужденно спросил Виктор.

— В твоих словах есть истина, но ты же сам прекрасно должен понимать, что даже сидя здесь нас могут найти. Мы ни от чего не застрахованы, и я просто уверен, что мне нужно поступить, как я говорил ранее.

— Хорошо… переубеждать тебя действительно больше не имеет смысла, но если так, то давай разберемся чему ты хочешь научиться. Кулачному бою я уже тебя научил, и большему в этом направлении мне тебя больше нечему учить. Обращаться с ножом ты сносно умеешь и постоять за себя сможешь в случае чего. Стрелять тоже умеешь, в тир мы ходим регулярно. Отсюда возникает закономерный вопрос, чему ты хочешь научиться, мне лично тебя больше нечему учить.

— А я бы не был так категоричен, — загадочно улыбнулся я.

— И чего ты лыбишься, я лично не понимаю, чему я тебя ещё могу научить.

— А как же разделение, ты же говорил, что…

— Смотрю ты не забыл мои слова, однако хорошая у тебя память, — не совсем довольно сказал Виктор, так и не дав мне договорить.

— Пока не жалуюсь на неё, так научишь разделению?

— Научу, — нехотя сказал Виктор и постарался быстро поменять выражение лица на более нейтральное.

— Может ты что ещё знаешь эдакое? — спросил я, в то же время мне было очень интересно совсем другое. Разделение сознание было непростой вещью, которой владеет каждый человек, эта специфическая способность, по которую большинство даже не слышали, а тут человек ею владеет и простым совпадением это сложно назвать.

— Я больше ничего не знаю и ничего не умею, — быстро ответил Виктор.

— На безрыбье и рак рыба. Даже разделению учиться — это большая удача, — сделал я довольное лицо, при этом подумав, что с Виктором нужно держать ухо востро, — когда начнёт учиться?

— Вечером, когда Инна уйдёт с квартиры и мы начнём занятия, но ты не рассчитывай на быстрый результат, у меня на его развитие ушли годы.

— Я и не рассчитывал на быстрый результат, так что мои ожидания не будут разрушены, — уверено сказал я.

— Тогда до вечера, а сейчас мне нужно отлучиться по делам, — договорив Виктор вышел из комнаты оставив меня одного.

Теперь я мог обдумать не только то, что мне показала Кейси, но и Виктора, который точно был не простым телохранителем. А ещё мне нужно понять, как стать сильнее, мне нужны были способности, но как и откуда их брать мне никто не объяснил. Если способности невозможности приобрести, и они даются только с рождения, то у меня крупные проблемы. Плохо, что Кейси так мне ничего не объяснила, но раз она этого не сделала, значит все ответы лежат передо мной и мне только следует осмотреться и увидеть недостающие детали. В общем мне было над, чем подумать, и пока я думал жизнь шла дальше.