Она почти убедила себя в том, что это никакая не проблема, а просто чудесный секрет между нею и Филиппом.

Она схватила такси и приехала к дому Уэйленда в половине четвертого.

Тихонько закрыв за собой входную дверь, она на цыпочках вошла в квартиру. Из его спальни доносился шум: крики, вопли и звук разбившегося стекла. Она слушала, широко раскрыв глаза, ей показалось, что кто-то избивает Уэйленда. Взволнованная, она постучала в дверь спальни. Наступила тишина. Наконец Уэйленд сказал:

– Да?

– Это я, Майя. У тебя все в порядке?

Он открыл дверь и выглянул. Она поняла, что он голый.

– Сегодня мальчики очень шумят, – шепнул он ей. – Прости, малышка, я скажу им, чтобы они вели себя потише.

Он закрыл дверь, она почувствовала, что ее начало тошнить, и побежала в туалет. Ей показалось, что все это уже было когда-то. В смятении она встала под горячий душ, потом энергично растерлась полотенцем. Ею вдруг овладело сумасшедшее желание позвонить матери, потом заказать разговор с Филиппом, чтобы просто услышать его голос, сесть на самолет и улететь куда-нибудь, чтобы это был не Париж и не Нью-Йорк. Нужно просто вылезти из старой кожи.

Майя легла и попыталась заснуть. Она погрузилась в полузабытье, ее мучили сексуальные кошмары. Она видела оргию, в которой участвовали все знакомые ей люди: Уэйленд с его обычными мальчиками-проститутками, Маккензи с огромным животом, Элистер, который трахался с безликой моделью, ее мать, пытающаяся соблазнить Филиппа. Дэвид щелкал огромным кнутом. Она сама тоже была обнаженной, и ей было страшно стыдно. Ее руки были привязаны к кольцу, торчавшему из стены. Внезапно очнувшись, вся в поту, она села в постели. Было 6:45 утра. Она дрожала и чувствовала сильную усталость. Майя поняла, что в Нью-Йорке есть только один человек, который может ей что-то посоветовать.

В половине восьмого Майя медленно шла по Лексингтон-авеню к квартире Бомона. Она не могла объяснить себе, почему это делает. Она совершенно не отдохнула, в голове была путаница. Было ясно только одно – ей необходимо с кем-то поговорить и привести в порядок свои мысли. Она не так хорошо знала Колина, но о нем много говорили, сначала ее мать, а потом Уэйленд.

Когда они встречались, он всегда интриговал ее, и ей хотелось побольше узнать о нем, задать ему много вопросов. Она слышала, что к нему часто обращаются за советом. Наверное, это происходило потому, что он такой маленький и талантливый. В нем существовало что-то, что притягивало к нему людей. Как и ее в это утро.

Оно было ветреным, а улицы почти пусты. Нью-Йорк вдруг показался ей незнакомым городом. Было открыто несколько кафе. Она заглянула в одно: там завтракали угрюмо и молча.

Майя не могла даже подумать о еде. Из автомата она позвонила Колину.

Казалось, что он не удивился, услышав ее голос, хотя было еще очень рано, и она до этого никогда не звонила ему.

Он сказал:

– На углу Лексингтон и Пятьдесят первой улицы есть кафе. Давайте там встретимся? Я буду через пятнадцать минут…

Майя нашла это кафе и ждала там, заказав кофе. Она не представляла, что же ему скажет?

Он влетел через десять минут и сел напротив Майи. Он, как обычно, был в черных вельветовых брюках и черной водолазке.

– Какой чудесный сюрприз!

Перегнувшись через столик, он поцеловал ее в щеку.

– Я волновался о тебе – ты живешь в одной квартире с Уэйлендом и не поддерживаешь никаких отношений со своей матерью.

– Как она? – вырвалось у Майи. – Мне нужно о многом спросить вас.

Колин серьезно посмотрел на нее. Подошла официантка. Она приняла его заказ и подлила кофе Майе.

– Ты хочешь услышать голую правду? – спросил он. – Ты готова ее выслушать? Я знаю, что тебе самой сейчас очень нелегко…

– Откуда вы знаете? Он тихо засмеялся.

– Ну, я не настолько самоуверен, чтобы принять звонок от чудесной девушки, да еще так рано утром, только на свой счет. Ты позвонила мне потому, что у тебя какие-то неприятности, не так ли? Если судить по твоему лицу, то они – эмоционального плана…

Майя отвела свой взгляд от его добрых, но проницательных глаз.

– Мне действительно нужно поговорить с кем-то, – пробормотала она. – Я понимаю, что у нас не те отношения, но… вы всегда казались мне нормальным и милым человеком. Я имею в виду, если судить по тому, что я слышала о вас.

Колин улыбнулся.

– Кажется, у меня создалась репутация человека, который может помочь людям разобраться в их проблемах. Я не могу понять, почему. Моя собственная жизнь не такая уж примерная…

– Потому что вы такой хороший! – выпалила Майя.

Он высоко поднял бровь. В это время официантка поставила перед ним яичницу. Он начал очень медленно есть и, погодя, ответил:

– Я почти всегда был как бы наблюдателем жизни. Может быть, именно поэтому я со стороны вижу все гораздо ярче и точнее.

Он сделал глоток кофе.

– Послушай, Майя. Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты помогла кое-кому, кто медленно, но верно убивает себя! Это тот человек, которого я люблю и уважаю настолько, что не могу спокойно наблюдать, как он просто губит себя.

– Вы говорите о моей матери? Он утвердительно кивнул.

– Она в очень плохом состоянии. Все связано с наркотиками. Эти чертовы уколы витаминов у шарлатана, которого зовут Доктор Приятных Ощущений! Уколы стали плохо влиять на ее работу. Если она не перестанет их делать, то через год или два потеряет работу! И ее вообще никуда больше не возьмут!

– Боже мой!

Майя подперла подбородок рукой.

– Я ничего об этом не знала. Уэйленд с ней больше не встречается, и у меня не было о ней никаких сведений.

– С тех пор, как он перестал общаться с ней, она стала еще хуже. Но, Майя, еще есть лучик надежды.

Он улыбнулся ей.

– Она просто без ума от нового дизайнера, считает, что именно она открыла это дарование. Анаис Дю Паскье…

– Вы все знаете? – спросила Майя.

– Не беспокойся, я не выдам твой секрет. Уэйленд показал мне твои модели, и я понял, что только ты могла быть их автором. Ты удивительно талантливый дизайнер, Майя. Ты создала модели для того участка рынка, для которого еще не работал никто. И сделала это великолепно.

– Просто забавно, что ей нравятся эти модели… – Майя грустно улыбнулась. – Мне всегда казалось, что моей матери понравятся мои модели, если только она не будет знать, что их придумала я.

Колин наклонился к ней.

– Майя, ты сможешь кое-что сделать для нее?

– Что? Она не желает видеть меня!

– Уэйленд сказал мне, что ты никому не даешь интервью. Анонимность и тайна Анаис утвердилась в мире моды. Почему бы тебе не дать твоей матери эксклюзивное интервью? Позволь, чтобы «Хедквотерз» организовал его. Когда она приедет, ты будешь ждать ее.

– И вы считаете, что мы упадем друг другу в объятья и поклянемся в вечной любви и преданности?

Майя грустно посмотрела на него.

– Колин, она просто повернется и выйдет из комнаты!

– Может быть, ты и права, – признал Колин. – Но нам нужно попытаться сделать хоть что-нибудь или, скорее, все что угодно, чтобы как-то помочь ей.

Он попросил у официантки счет.

– Тебе не хотелось бы посмотреть, каким может стать полуразрушенное, грязное и убогое помещение, если над ним немного поработать?

Войдя в его просторную комнату, Майя оглянулась и села на диван, предварительно сбросив с него множество журналов. На стенах висели последние рисунки Колина. Это были прекрасные красочные воплощения моделей Билла Бласса, Холстона и Джеффри Бина.

– Вам удалось придать им роскошный, почти скульптурный вид, – восхитилась она.

Колин придвинул к дивану кресло. У него были такие озабоченные и серьезные глаза.

– Почему ты захотела повидать меня? – спросил он. Майя откинулась на мягкие подушки и глубоко вздохнула.

– Я знаю, что мне нужно пойти к врачу-психотерапевту, но я не могу заставить себя сделать это. Мне показалось, что лучше всего поговорить с вами – если только у вас есть время.