С ней заговаривали разные люди. Двое или трое, кажется, знали ее. Она стала рассказывать историю своей жизни любопытным слушателям, потом спросила, какая группа там играет, потому что никогда прежде ей не приходилось слышать настолько интересной и блузкой ее настроению музыки. Она поклялась себе, что обязательно приведет в этот клуб Уэйленда и Колина.

Когда ее водитель явился за ней в три часа ночи, она отпустила его. Она не могла танцевать – здесь было слишком много народу. Поэтому лучше всего было сидеть и просто наблюдать, поражаясь виденному. Иногда у нее появлялось ощущение, что она парализована. Но, приложив жуткие усилия, выяснила, что все-таки может двигаться.

Поцеловав на прощание своих новых друзей, она ушла из клуба в половине пятого утра. Темная улица была не менее волнующей, чем сам клуб! Ей показалось, что фонари тоже начали дышать и стали одушевленными созданиями. Мимо нее важно прошествовала уличная собака. Корал остановила желтое светящееся такси.

Садясь в машину, она старалась не показать водителю, что ее раздражает его колеблющееся, менявшееся перед ее глазами лицо.

– Марко Раминес, – заметила она, прочитав его имя на табличке. – Как чудесно!

– Леди, у вас есть деньги? – с подозрением поинтересовался у нее водитель.

Корал нахмурилась: ее вечерняя сумочка в блестках исчезла.

– Леди, у вас есть пять долларов? Мне не нравится возить пассажиров в такой поздний час, если у них нет денег.

Корал нагнулась и сняла с ног свои «шпильки». Она протянула ему их.

– Видите? – спросила она его. – Я их только недавно купила в Париже и надела сегодня в первый раз. Они стоят сто пятьдесят долларов. Если вы отвезете меня домой, я отдам их вам…

– Мне не нужны ваши «шпильки».

– Вы видите название фирмы? Это «Роджер Вивьер». У вас что – нет жены? Или хотя бы девушки?

– Леди, а вам что – не нужны ваши туфли?

– Мне, прежде всего, нужно доехать домой, – ответила она, откинувшись на сиденье и закрыв глаза.

Такси двинулось, он, наверно, решил согласиться с ее предложением. Она побежит в свою квартиру, чувствуя холодный асфальт под голыми ногами. Они ехали по Второй авеню, Нью-Йорк никогда не был в ее глазах более чистым, прекрасным и волнующим!

В следующем выпуске «Лейблз» писака из колонки «Сплетни» от души попил ее кровушки!

«Кто же из известнейших редакторов модных журналов позволил опьянить себя достижениями революции шестидесятых годов?! Она недавно перестала пить вместе со знаменитыми мэтрами дизайна и опустилась до принятия наркотиков в трущобах Ист-Виллидж. Может быть, она устала от постоянного общения с прекрасным, или на нее подействовали таблетки и ее головка, подстриженная у Сассуна, закружилась и унесла ее в заоблачные миры? Психоделическое действие наркотиков нашло неожиданное признание у самого, казалось бы, неподходящего человека…»

Эд Шрайбер, плотный, нахальный бухгалтер «Голд!», постучал в стекло витрины нового магазина «Голд!». Он пытался заглянуть туда, приложив ладони щитком к стеклу и приблизив лицо.

Маккензи сидела за столом, оживленно разговаривая по телефону. Эду сказали, что если он придет сюда рано, то сможет застать ее. Он глянул на часы: половина девятого. Она открыла дверь и посмотрела на него.

– Мы откроемся только на следующей неделе, – сказала она.

Он ошалело посмотрел на нее.

– Привет! Вы меня не помните?!

Он никогда прежде не видел ее в таком наряде. На Маккензи было чудесное мини, под «леопарда», плотные черные колготки и короткие сапожки, тоже «под леопарда». Черный вязаный верх плотно облегал ее полную грудь. Волна волос нависала над глазами, из-за этого взгляд казался кокетливым. Яркие румяна и блестящая розовая помада завершали ее совершенно новый облик.

– Кто же вы?

Она пожала руку Эда и нахмурилась, пытаясь узнать его.

– А я думал, что произвел на вас неизгладимое впечатление, – заметил Эд. – Эд Шрайбер! Ваш бухгалтер! Разве они не предупредили вас, что я должен прийти?

Она впустила его и закрыла за ним дверь.

– Простите, но я совершенно погрязла в вельвете в широкий рубчик. Вы никого не знаете, кто бы мог нам его срочно поставить? Несколько сотен ярдов. И любого цвета.

– Ну-у-у… – Он неловко переминался с ноги на ногу, оглядывая магазин. – Здесь так чудесно.

– Не правда ли?

Она отошла от него и, подпрыгивая, как маленькая девчонка, пробежалась по центральному проходу.

– Здесь все переделали в рекордно короткие сроки. Я практически ночевала здесь, наблюдая, чтобы ничего не напутали. Я очень довольна результатами.

Она с восхищением оглядывала зеркала на стенах и товары, отражавшиеся в них.

– Посмотрите!

Она включила яркий свет. Новый магазин продолжал развивать облик старого, но возвел его оформительские принципы на высшую ступень. Розовые, пурпурные и белые пятна были такими же. Они отражались от зеркал и создавали эффект театральной декорации.

Она пристально посмотрела на него.

– Да, да, я помню вас. Вы присутствовали на одной семейной встрече и пытались не заснуть…

– Это в вашей-то семье? Вы шутите? Она захихикала.

– Мы не самая спокойная семейка.

Она еще раз внимательно посмотрела на него. Он был невысок, но крепок и коренаст. Его выразительное, живое лицо часто принимало хитрое выражение или же становилось довольно забавным. Растрепанные каштановые волосы отросли несколько длиннее, чем требовал его стиль. Он из того разряда мужчин, которые начинают отращивать волосы год спустя после того, как это становится «писком» моды, подумала она. Лучшей его приметой был взгляд ярких темно-синих глаз. Глаза у него были очень выразительные.

Она приблизилась к нему.

– Чудесный цвет глаз, – отметила она. – Почему у мужчин бывают самые красивые глаза и самые длинные ресницы?!

– Но у вас они тоже ничего!

– Да, но мне приходится их подкрашивать!

Она решила также, что в нем есть что-то сексуальное.

Можно даже сказать, что он был первым мужчиной, чье мужское начало так поразило ее. В ее жизни до сих пор было всего лишь два типа мужчин: грубияны из Бронкса и хиппи из Виллидж. И Элистер. Эд Шрайбер был явно из иной категории. Элистер познакомил ее с сексом. Но он никогда не казался ей сексуальным, просто ей было приятно то, что он делал с ней… Она не знала, что значит желать его тело. Ей не нравилась его белая кожа. И то, что он был таким тощим.

Пока она разглядывала Эда, она поняла, что ей всегда нравились крепкие мужчины. Для нее будет новым развлечением заниматься любовью с мужчиной, чье тело привлекало ее.

Она никогда не заглядывалась на мужчин. Она не была уверена в своей привлекательности и поэтому считала, что ей повезло с Элистером. Ей никогда не приходило в голову, что у нее могли быть более интересные мужчины. Или же, что интересный мужчина может обратить на нее внимание. Но Маккензи расцвела в последнее время. Общение с Элистером не прошло даром. Ее манеры и голос изменились. Она стала мягче и менее напряженной. Постоянные диеты помогли ей приобрести стройность, но она все еще оставалась пухленькой и аппетитной. Опыт в макияже и лучшие парикмахеры города помогали ей обрести ухоженный и привлекательный вид. Она не понимала, что стала приятной и сексуально притягательной женщиной.

Эд сел рядом с ней и объяснил ей некоторые бухгалтерские термины. Он сказал ей, что теперь она должна сохранять для него все чеки и счета, чтобы он мог дальше работать с ними.

– Мы должны привести с порядок финансовые дела, – сказал он.

– Вот как? Ну что ж, удачи вам. – Она взяла целую кучу ценников и начала писать на каждом из них «19 долларов». – Я не очень хорошо разбираюсь в цифрах и предпочитаю, чтобы ими занимались мои братья. Как вы считаете? Они, наверное, пользуются этим?

Эд пожал плечами.

– Так как вы хватаете пачки денег из кассы каждый раз, когда вам нужна наличность, мне трудно определить, кто кого надувает. Как только я введу в действие систему Шрайбера, никому не удастся просто так таскать деньги. Но вы что, не доверяете своим собственным братьям?