– А теперь ты вернулась туда, где тебе следует быть! – заключил Уэйленд, допивая остатки коктейля. – Надеюсь, ты позволишь мне устроить вечеринку в твою честь! Придут Маккензи Голд, Дэвид, Колин и другие, кого ты знаешь по «Макмилланз».

– Я ищу покоя, и некоторое время мне не хотелось бы никого видеть.

– Не волнуйся, – сказал Уэйленд. – Они скромные начинающие, такие, как Ру, который хочет всего.

– Ну, у него сейчас все есть, – заметила Майя, указав на газету на кофейном столике. Заголовок гласил: «Модная одежда от Ру – потрясающа!»

– Пусть все это у него будет, дорогая, – вздохнул Уэйленд. – Белый «роллс» и вилла, и пентхауз. Но через обеденный стол ему придется смотреть на Жозефину – ух! Боже, когда они здесь были, мы с Корал с трудом сдерживались, чтобы тотчас же не удавить ее.

Майя посмотрела на него.

– Ты бы лучше рассказал мне все о его визите, – сказала она.

Филипп Ру прилетел в конце августа. Ему была организована шумная встреча. Самая шумная «со времен Диора», клялась Корал. Двенадцать страниц в «Дивайн», посвященных его моделям, обеспечили ему звание «Модельер шестидесятых», он затмил даже Мэри Квант и Ив Сен Лорана. Пресса решила, что все новое в моде принадлежит ему. Было проще чествовать одного человека: Филипп стал модной знаменитостью. Многие газеты рекламировали его модели.

Нью-Йорк заказывал одежду из Парижа. Многие известные дамы фотографировались в комплектах одежды от Ру. Женщинам всех возрастов нравились его платья, фотомодели упрашивали Корал взять их на презентацию коллекции Ру в Нью-Йорке, которую она запланировала.

Корал была постоянно занята своим лицом. Она перебрала всех художников по макияжу и парикмахеров, которые помогли бы ей отвлечь внимание от шрама. Для встречи с Ру она выбрала черный берет из ангоры, который приколола к своим коротким волосам. В комплекте с новым серым платьем и жакетом от Ру он придавал ей свежесть и молодость. Через час после того, как Ру прибыл, они встретились.

Филипп, ожидавший в баре, издали заметил ее и вышел в фойе, чтобы встретить. Она почувствовала, что у нее перехватило дыхание при его приближении.

– Филипп! – закричала она. – Дорогой! – Она обвила его руками и запечатлела поцелуй – поцелуй в воздух со стороны каждой щеки. Филипп стоял прямо, на его губах играла легкая улыбка. Он провел ее в бар, поддерживая под локоть.

– Я не хочу пить, дорогой, – сказала она. – Давай пойдем прямо в твой номер – нам так много нужно обсудить.

– Мы в баре, Корал, – ответил он, продолжая вести ее дальше.

– Мы? – переспросила она.

Он провел ее к столу, где сидела серьезная темноволосая женщина.

– Моя помощница Жозефина, – представил он. Улыбка Корал на мгновение застыла, потом расцвела еще ярче.

– Добро пожаловать в Нью-Йорк! – Она легонько пожала руку Жозефины, когда та встала, чтобы приветствовать ее.

– Enchante,[29] – ответила Жозефина. Корал села между ними, глядя на Филиппа.

– Какой очаровательный сюрприз, Филипп! – ясно сказала она.

– Жозефине очень хотелось посмотреть Нью-Йорк, – ответил Филипп.

– Поздравляю с потрясающим успехом! – воскликнула Корал. – Вы видели афиши по дороге сюда? Все они из Нью-Йоркского балета, ни больше, ни меньше!

– Я очень многим обязан вам, – Филипп склонил голову.

– А мои двенадцать страниц? – Корал старалась казаться скромной. – Это своего рода рекорд, я думаю…

Крошечный бар был темным и уютным. К ним подошел официант.

– Мартини! – заказала Корал.

Жозефина наблюдала за происходившим темными недоверчивыми глазами. Странная смесь неловкости и уверенности, решила Корал. Она вела себя так, как будто Филипп принадлежал ей.

– Э… Voulez-vous voir[30] на небоскреб «Эмпайт-стейт билдинг»? – спросила Корал.

– Je veux bien, madame! – глаза Жозефины широко распахнулись. – Quand est-ce que vous pouvez l'arranger?[31]

– Je… – Корал нахмурилась, затем разразилась смехом. – Это странно. C'est ridicule![32] Филипп, я действительно плохо знаю французский – тебе придется переводить! – Она поправила берет. Прежде, чем он успел ответить, она продолжила: – У нас намечена программа. В понедельник состоится показ одежды, там мы вручим вам первую премию «Дивайн». Интервью. Фотографировать будет Ирвин Пенн!

– Да, «Вог» и «Базар» – они тоже фотографировали меня. Почему ко мне такой интерес? Им следует фотографировать одежду.

Она рассмеялась.

– Мы в Америке любим личности. И сейчас это вы, Филипп. Советую пораньше лечь спать во вторник. Чтобы глаза не были красными перед тем, как фотографироваться у Пенна! Кто-нибудь может занять вашу… ассистентку?

Филипп нахмурился.

– Я не понимаю…

Корал бросила на него значительный взгляд.

– Чтобы мы могли провести время вдвоем, вы и я! – Принесли напитки, Корал подняла бокал и, глядя в глаза Филиппу, произнесла:

– За вас!

Жозефина смотрела на нее во все глаза.

Корал отпила вина. Она умела не обращать внимания на людей, которые находились рядом с ней: она научилась этому в Париже и Нью-Йорке, когда сидела плечом к плечу с врагами на показах коллекций, глядя в пространство. В конце концов, она перевела взгляд на Жозефину:

– Я договорюсь о том, чтобы ей сделали макияж, – пообещала она Филиппу. – На тот случай, если она окажется перед объективом фотографа.

Филипп запротестовал:

– Нам кажется, что американки используют слишком много косметики.

Корал холодно рассмеялась.

– Все дело в том, чтобы употреблять достаточно. Жозефина, по всей видимости, вообще не пользовалась косметикой, и это ужасно раздражало Корал.

Филипп аккуратно переводил время всех встреч, которое называла ему Корал, а Жозефина что-то записывала в крошечную записную книжку. Корал заметила, что на разные дни уже были намечены встречи с журналистами «Вог», «Города и предместья», «Энди Уорхол».

– Главный прием я устрою у себя дома, – сказала она Филиппу. – Во вторник. Я пригласила восьмерых близких друзей – законодателей вкуса в городе. Приезжайте пораньше, Филипп, чтобы мы могли прорепетировать маленькую презентацию…

– Мы будем, – пообещал Филипп, его темные глаза сверкнули.

– Мы? – Она дотронулась до его руки. – Вы продолжаете говорить «мы»? Вы нигде не появляетесь без вашей ассистентки?

Он засмеялся.

– Я буду поддерживать с вами постоянную связь, – пообещала она и опять попыталась поцеловать его. Но он опять так повернул лицо, что она поцеловала воздух.

Она уехала из отеля в ярости. Он не может спать с этой женщиной, просто не может! Сестра она или нет, она крестьянка!

– Думаю, что они ближе, чем тебе кажется, – заметил Уэйленд, когда Корал позвонила ему, чтобы пожаловаться.

– Пусть она не попадается мне на глаза! – сказала Корал.

Вручение наград «Дивайн» устроили со всей пышностью, на которую были способны журнал и магазин. Прием происходил на четвертом этаже магазина, забитом журналистами и фотографами. Корал бегала на цыпочках в толпе, сворачивая шею, чтобы уследить, кто приезжает. Ровный шум иногда нарушался выкриками; воздух был тяжелым от запаха духов и сигарет.

– Вы знаете, что я обожаю в его одежде? – говорила одна светская дама другой. – Его швы! Его замечательные швы!

Уэйленд всем улыбался.

– Я думал, что его одежда не будет продаваться, потому что в ней все выглядят так, как будто они все еще в детском саду, – пробормотал он. – Но именно поэтому она и продается! Это как взгляд в будущее. Все в мини, одни ноги и глаза…

В конце концов, Корал одна вышла на сцену. Она была в сверкающем пурпурном платье от Ру, кончающемся на четыре дюйма выше колена, ее ноги были обтянуты блестящими чулками.

Все замолчали, и Корал начала: