Она поймала его руку и поднесла к губам, чувствуя ртом тепло его ладони. Да, она могла представить, что Жозефина была готова умереть за него! Она сама с радостью умерла бы за него прямо сейчас! Она так сильно хотела его, что у нее кружилась голова и болело сердце. Она кинулась к нему в объятия и заплакала:

– А как же я, Филипп?

Он поцеловал ее, затем слегка оттолкнул.

– Ты что, не понимаешь? – воскликнул он со злостью.

Почему он так поступает с ней? Он держит ее в объятиях, смотрит на нее именно таким взглядом, о котором она мечтала, но ей не суждено этому радоваться. Он ничего не обещает ей. Он не может принадлежать ей только потому, что когда-то голодал и был беден? Его связь с Жозефиной была крепче брака. Она еще на одно чудесное мгновенье погрузилась взглядом в его горящие глаза. Нужно взять себя в руки, а не то можно сойти с ума. Она медленно сосчитала до тридцати, отдыхая в его теплых объятиях, на его груди, наслаждаясь каждой секундой.

– Тогда уходи. – Она отстранилась, одернула платье, встала, открыла дверь комнаты. – Тебе лучше уйти.

Он поднялся, внимательно глядя на нее.

– Да, да. Я уйду. Но ты дай мне время. Ты не забудешь, что мы…

– О Филипп! – Она проводила его до двери. – Забыть? Неужели ты не понимаешь, что я только о тебе и думаю?

У двери он поцеловал ее еще раз.

Еще ощущая прикосновение его губ, она кинулась на кровать и заснула тяжелым сном, как только легла; всю ночь ее мучили кошмары. Во всех снах присутствовал Филипп, он протягивал к ней руки, но не дотрагивался до нее. Что-то все время препятствовало им, какая-то стеклянная стена, опаздывающий поезд, закрывавшийся лифт. На следующее утро она проснулась на заре с головной болью. Он никогда не будет принадлежать ей, она чувствовала это. Ее предупреждала об этом внутренняя боль. Может быть, он и любит ее, но он слишком дисциплинирован, слишком сильно влияние Жозефины, которая всегда будет владеть им. Она спрятала лицо в подушках, которые все еще хранили его запах. Этот запах заставлял ее зарываться глубже в постель, пытаясь найти покой и защиту, чтобы никто не мог причинить ей боль…

Позже в это же утро она тщательно одевалась, готовясь предстать перед критическим взором матери. Она надела черное платье, взятое у Одри, накинула пурпурную кашемировую шаль, подарок Уэйленда, промыла глаза холодной водой и слегка подкрасила. Не следует думать сейчас о Филиппе, сказала она себе, чтобы матери не удалось расстроить ее.

Когда Корал открыла ей дверь, запах свечей в комнате вызвал у Майи ностальгию. Корал наклонилась к ней, подставляя щеку для поцелуя.

– Что за сезон! Вчера я отправила Вирджинию в Нью-Йорк. Она действовала мне на нервы, – сообщила она. – Мы с Уэйлендом улетаем сегодня вечером – он остался здесь на неделю из-за меня, не правда ли, мило с его стороны? С ним полет проходит так быстро – мы играем в карты и хихикаем.

Майя взглянула на кипу фотографий возле кровати.

– Можно посмотреть, что ты сфотографировала из моделей Филиппа?

– Большую часть снимков Вирджиния забрала с собой. – Корал быстро поставила на фотографии косметичку. – Что это на тебе? Не старит ли тебя черный цвет?

– Я люблю носить черное. Фотографии были чудесными? Я слышала, что ты сняла почти все…

– Часть я послала Филиппу – он, наверное, показывал их тебе? Мне казалось, что вы очень близки?

– Наверное, они у Стефани – она занимается прессой.

– О да, я забыла. Ты – дизайнер, – насмешливо произнесла Корал.

Майя запротестовала было, потом подумала: «Пусть будет так! Ее слова ничего не меняют. Я люблю Филиппа, и он любит меня. Это все, что мне нужно знать».

Корал застегнула черную сумку из крокодиловой кожи, собрав серьги и другие мелочи с туалетного столика. Майя сидела на разобранной кровати, которая благоухала духами «Джой».

– Ты опубликуешь много моделей Филиппа? – спросила она.

– Сколько смогу! – просто ответила Корал. – Другие дома моделей будут в ярости. Сен Лоран, возможно, после этого не захочет, чтобы мы попадались на его пути. Но на этот раз мне все равно! Я сделаю то, что подсказывает мне мое сердце…

– Твое сердце? Или твое чувство моды? – спросила Майя. Корал вела себя странно – бросала на нее застенчивые взгляды…

– И то, и другое, – ответила Корал. – Он поразительно привлекателен, не правда ли? Мне кажется, что я никогда в жизни не встречала более красивого мужчины.

Майя безмолвно уставилась на нее.

– Кстати… – Корал осуждающе посмотрела на нее. – Он отрицает, что ты имеешь хоть какое-то отношение к моделям, так что я никому не рассказывала об этом, дорогая.

– Ты веришь ему? – спросила Майя.

– А зачем бы ему мне лгать? Майя встала.

– Тогда я уйду. Я не хочу обедать с теми, кто думает, что я лгунья. Особенно, если это моя собственная мать.

– Майя, я не называла тебя так! – Корал удержала ее за руку. – Просто я думаю, что иногда ты путаешь действительность с фантазиями. – Она отпустила Майю и поправила перед зеркалом волосы. – Но я должна признать, что он гений.

– Я согласна. Но он нуждается в моих идеях.

– Давай не будем об этом спорить, – перебила ее Корал. – Он скоро посетит Нью-Йорк, и тогда я узнаю всю правду. Дома у меня будет возможность лучше узнать его.

Майя во все глаза смотрела на нее.

– Он остановится у тебя?

– Думаю, что мы можем позволить себе снять ему номер в отеле, даже роскошный номер. После моего репортажа он будет суперзвездой!

– Чего ты хочешь? Завоевать его? – Корал, глядя в зеркало, подкрашивала губы ярко-красным карандашом. Майя внимательно смотрела на нее. – Жозефина тоже поедет с ним в Нью-Йорк?

– Мы не обсуждали деталей…

– Да? – Майя насмешливо рассмеялась. – Тогда, я думаю, ты не знаешь, что они практически женаты?

– Правда? Вот в этом я сомневаюсь. – Корал взглянула на Майю. – Даже в либеральной Франции это не приветствуется.

– Что?

– Разве нормально жениться на своей сестре?

Майя почувствовала головокружение. Она оперлась о стену.

– Ты с ума сошла! – закричала она. – Ты не понимаешь, что говоришь… – Но даже когда она произносила эти слова, она уже чувствовала, что это может быть правдой. Тогда это все объясняло: неловкость Филиппа прошлой ночью, странное напряжение между ними, яростную ревность Жозефины… – Я спрошу его, – прошептала она, скорее самой себе.

– Майя, я пишу репортажи о моде. У меня везде есть шпионы. Так что узнай это у меня: Жозефина Ру – сестра Филиппа. Если он хочет иметь успех в Америке, ему нужно быть очень осторожным. Нужно будет ему посоветовать оставить ее. Я могу сопровождать его.

– Ты что, не понимаешь, что я люблю его! – закричала Майя. – Тебе доставляет удовольствие причинять мне боль?

Корал внимательно посмотрела на нее.

– Ты сможешь его любить после того, что я тебе рассказала? Он очень сложный и необычный человек. Подрасти, Майя. Я собираюсь широко представить его в Америке…

– Это единственный для тебя способ добиться мужчины – пообещать ему все на свете.

Корал схватила ее за руку.

– Мне не нравится, что ты так разговариваешь со мной, Майя. Дочь не должна так разговаривать с матерью!

– Ты думаешь, что я считаю тебя своей матерью? – Майя рассмеялась ей в лицо. – Ты больше похожа на заклятого врага, к которому я привязана. Как бы я была рада никогда больше тебя не видеть! Ты стараешься украсть у меня Филиппа. Тебе недостаточно того, что ты убила моего отца?

– Я убила его? – возмутилась Корал. Она крепче сжала руку Майи, со злостью встряхнула ее. – Ты этого не можешь простить мне все эти годы?

– Да! Я виню тебя в этом. Его бы не было в Калифорнии, если бы ты умела любить.

Корал отбросила Майю в сторону. Потом встала, уперев руки в бока, бледнея от ярости.

– Я тоже никогда не считала тебя своей дочерью, – прошипела она. – Ты знаешь, чего ты стоила мне? Упущенного шанса стать главным редактором «Дивайн» многие годы назад. Моя беременность стоила мне этого! Кроме того, ты была постоянным напоминанием о моем неудачном браке! Я жалела о том, что ты появилась. И я не собираюсь бороться с тобой за Филиппа – он не для тебя! Ты думаешь, ему нужна истеричная девственница?