Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я дам вам, детям, миллион баксов! – кричал Эйб в бурные моменты.

– Чепуха! – вопила Маккензи, и ее отец в ярости вылетал из столовой, ставшей их совещательной комнатой. Эстер, счастливая видеть объединенную семью, начинала тут же суетиться, подавая побольше кофе и печенья.

Реджи хмурился.

– Ты должна научиться вести себя с ним, Мак.

– А почему я должна позволять ему уходить с уверенностью, что он дает нам миллион баксов? – кричала она. – Магазин не стоит и близко к этому!

Реджи покачал головой.

– Папа преувеличивает! Но достаточно было просто сказать: «Папа, мы тебе сделаем два миллиона!»

Эти встречи изматывали ее. Эйб Голдштайн, прежде чем вложить в «Голд!» цент, пытался предусмотреть все неожиданности. Ее энергия уходила на попытки завоевать его доверие. Тем временем, пока ее братья подыскивали место для магазина, она кое-как продолжала занятия в «Макмилланз».

Реджи и Макс унаследовали от отца его методы ведения бизнеса. Они называли это «рассуждать реалистично». Они пробовали надуть ее, пытаясь сторговать помещение для магазина в ближайшей округе. Кузен – агент по продаже недвижимости – подначивал их по «сущей дешевке» снять магазин в таких местах, как Деленси-стрит, или в Маленькой Италии. Маккензи отказывалась даже взглянуть на эти помещения. Она достаточно хорошо знала Нью-Йорк, чтобы понимать – никто не открывает модный бутик в подобных местах. Нижняя часть делового центра не привлекала гоняющихся за модой девиц, а о Виллидж даже говорить серьезно не приходилось. Хорошие авеню – Мэдисон, Лексингтон, Третья – были слишком дорогими. Она убедила себя, что можно согласиться на Вторую авеню, но тогда вставал вопрос, в каком месте на Второй? Манхэттенцы были снобами. Перекрестье улиц определяло их социальное и экономическое положение. Надо найти место между Семидесятой и Восьмидесятой, сказала она. Когда Реджи и Макс принялись обходить магазины уже на Двадцатых и Тридцатых улицах, она поняла, что начала выигрывать.

Наконец они нашли пустующую бакалейную лавку в начале Семидесятых, сразу за углом от Второй авеню. Помещение было просторным и чистым. В то мгновенье, когда она вошла в него, Маккензи поняла, что это то, что надо. После спора с владельцем дома о необходимости укрепить вывеску на Второй авеню, они подписали договор об аренде. Помещение было освобождено, и тогда начались бесконечные споры о его отделке.

И снова Маккензи вышла победительницей. Вдохновленная тем, что видела в студии Энди Уорхола, она заставила обить стены картоном, а сверху обтянуть тонкой серебристой виниловой пленкой. Серебристая поверхность отражала лучи цветных светильников – красного, фиолетового, оранжевого. Эффект был достигнут великолепный. Хромированные стойки с прорезями для вешалок пересекали помещение под немыслимыми углами. Платья должны были развешиваться на них в зависимости от ее настроения, иногда в смешении всех расцветок, иногда – красные с красными, белые с белыми.

– Что бы я делала без тебя? – сказала однажды ночью Маккензи, лежа рядом с Элистером. Они работали по шестнадцать часов в день, подготавливая магазин к открытию, и Элистер мотался по всему городу на маленьком автофургоне, который они арендовали, доставляя все, что нужно, от поставщиков, собирая заказы, а также помогая устанавливать оборудование. Если у нее действительно получится с «Голд!», она должна каким-то образом ввести Элистера в фирму. Она чувствовала себя с ним комфортно, а он доказывал успешно, что может быть хорошим другом и доверенным лицом. Плюс ко всему, у них получался грандиозный секс. Если это была не «связь», то, во всяком случае, что-то очень хорошее.

«Но главное во всем этом деле – одежда», – не уставала напоминать себе Маккензи. Она очень осторожно отбирала свои модели и подготовила целую коллекцию платьев, блузок, юбок и брючек. Она предполагала специализироваться на определенном направлении моделей, изготавливаемых в трех размерах из разных тканей и разных расцветок. Каждый предмет будет стоить не дороже двадцати долларов, так что девочки смогут подбирать вещи и комбинировать по своему вкусу. Эйб Голдштайн привозил образцы из мастерских «Голдштайн моудз» в Манхэттен и отвозил их обратно. Маккензи требовала высокого качества, целые дни она проводила в Бронксе с портнихами, выбирая, изменяя, перешивая, пока каждый предмет не достигал того совершенства, которое только возможно при массовом производстве.

– Если бы Майя была здесь и помогла связаться со своей матерью! – сказала Маккензи Элистеру, сидя на его кровати и начиняя рекламными листовками, придуманными ею же, сотни конвертов. – Я десятки раз звонила в «Дивайн», прося их сообщить о нашем открытии. В конце концов, это же они благословили меня! Но они прислали лишь младшего редактора.

Журналистка явилась, сделала всего несколько записей в своем блокноте и посоветовала обратиться в «Мадемуазель» или «Семнадцать».

– Да пошли они…! – вспыхнула Маккензи и выдворила ее.

Она позвонила в «УУД», оттуда пришел редактор отдела бутиков и сделал несколько снимков к заметке под названием «Голд!» Новый персонаж на все расширяющейся сцене бутиков.

Вечером того дня, когда наконец доставили рулон с этикетками, Маккензи носилась по магазинам, как сумасшедшая, то и дело восклицая от возбуждения. Они работали всю ночь, пришивая этикетки к изнанке каждого предмета. «Маккензи Голд» для «Голд!» было напечатано на них. Теперь она была дизайнером с именем!

На презентацию она пригласила всех, кого только знала, начиная от своих приятелей из Виллидж и кончая преподавателями «Макмилланз».

Она очень тщательно накладывала косметику в ванной и выкрикивала оттуда последние новости Элистеру.

– «Вог» окажет мне большую честь и пришлет кого-нибудь… Знаешь, сегодня я уже продала кое-что, благодаря витрине. Несколько девушек увидели наши юбки и прямо-таки прилипли к стеклу, пока я не позволила им войти! Я начинаю любить этот бизнес. Это все равно что играть в магазин! Мне хотелось смеяться, когда я получала от них деньги – это, оказывается, так легко! Я знала, что девушкам понравятся мои фасоны! Я знала это!

На Элистере был новый темно-синий костюм без воротника, в котором он выглядел как один из битлов, только белокурый.

– Давай выпьем за твою интуицию! – сказал он, доставая бутылку шампанского. – Я припрятал ее на этот день.

– Дорогой! – Она обняла его. – Я говорила тебе, как я благодарна за поддержку и помощь!

Он выстрелил пробкой, и она вскрикнула, когда пробка рикошетом отлетела от потолка. Она достала бокалы, а он критическим взглядом окинул ее.

– Ты собираешься быть в этом? Она повертелась перед ним.

– Это самая сумасшедшая вещь, какую я только смогла найти…

На Маккензи был шутовской комбинезон с огромными черными помпонами спереди. Снизу он завершался тугими черными каемками вокруг икр. Она соответственно ярко накрасила лицо и зачесала на лоб волосы.

Элистер захлопал.

– Ты выглядишь фантастично! – Он налил в оба бокала и чокнулся с ней. – За Золото![18] Первое в общенациональной сети!

Она проглотила пенящееся вино и обессиленно опустилась в кресло. Элистер сел у ее ног и начал скручивать джойнт.

– Стоит ли сегодня? – нахмурилась Маккензи. – Разве ты не собираешься поработать? Там будет масса людей из прессы, с ними нужно поболтать. Тебе следует быть настороже…

– Я хочу получить удовольствие, – ответил он. – Мне не каждый вечер приходится встречаться с новыми родственниками.

– Пока они еще тебе не родственники, – поправила она. – И почему ты думаешь, что они там будут?

– Как, ты хочешь сказать, что не пригласила на открытие магазина своих родителей, которые и стоят за всем этим? – Он привычным движением пальцев свернул самокрутку.

– Я тебе говорила, что, может быть, придет кто-то из редакторов «Вог», – ответила она. – А Эйб вполне способен предложить что-то из оптовой продажи «Голдштайн моудз». Он не знает, как надо разговаривать с нормальными, элегантными людьми.

вернуться

18

Игра слов: «голд» по-английски «золото».

37
{"b":"94140","o":1}