Что-то мне не очень хотелось встречаться с одноклассником с фронта, но подумала, что, может, он ненадолго зашел и мы вскорости пойдем по магазам согласно нашего первоначального плана.

Когда я пришла, то стало понятно, что прогулка по магазинам сегодня не состоится — стол был накрыт основательно и предполагал долгие посиделки. Нас познакомили. Мужик средних лет, представился — Козак, он потом пояснил, что фамилия у него Козаков, поэтому его еще со школы все звали Козак, а теперь и на фронте у него позывной Козак. Ну Козак, так Козак. Разговор, слава Богу, шел нейтральный. Подружка с Козаком вспоминали школу, кто в кого был влюблен, кто за кого вышел замуж, вспоминали учителей и смешные школьные истории.

Я слушала и рассматривала гостя подруги. Мужик как мужик, только речь замедленная, иногда невнятная. Он сам мне потом объяснил причину — его контузило, и вот с тех пор у него такая речь. Потом пошли тосты «За любовь», «За дружбу», мы чокались рюмками; и я, ещё не понимая сама, почему-то скрещивала пальцы на руке. Как когда-то в детстве, когда врала и хотелось, чтоб тебе это как враки не засчиталось. Пока гость ходил на перекур, подруга успела рассказать его историю. В школе он был добряк и увалень, все его любили, он был очень отзывчивым, старался всем помочь. Потом женился, родилась дочь, и все шло как у всех. Но потом дочь выбросилась с восьмого этажа на почве неразделенной любви, его мать не смогла пережить горе от потери внучки, умерла от сердечного приступа, а жена после всех похорон просто ушла от него. И тут у него на пути появился товарищ из полка «Азов», который уговорил вступить к ним полк, типа теперь мы твоя семья и никогда не бросим в беде. Бедолага от безысходности вступил. Через время утихло горе и, что называется, открылись глаза на происходящее. Но как в поговорке: вход — рубль, выход — два. И теперь он в самой гуще событий, причем с первого дня. Убивал за компанию, убивал один, убивал в бою, теперь он повязан кровью. И обратной дороги нет, из «Азова» не уходят. То есть уходят, но вперёд ногами.

Как бы чинно и благородно ни выглядело наше застолье, я понимала, что этот парень на фронте убивал наших парней, может, и мирных до кучи валил, а я вот сижу и пью с ним водку. И стало мне тошно от осознания этого. Совсем а ля Шекспир, как сейчас любят пошутить: «Пить или не пить? Вот в чём вопрос!» Сначала порывалась встать и уйти, но потом решила включить Штирлица и спросила:

— Козак, а скоро мы победим? По телеку говорят, что скоро все закончится.

Ответ его меня удивил:

— На фронте все очень плохо, телек не слушайте. А победим ли? Это вряд ли.

Однако тост за Победу он поднял. И после того, как он опустошил свою рюмку, я как герой артиста Кадочникова в фильме «Подвиг разведчика» сказала: «За НАШУ Победу!» — и выпила до дна. И отпустило, и стало легче на душе, ведь Победа придёт, что бы ни происходило сейчас, как бы трудно ни было, но мы победим! Вот только таких козаков жалко. Да, они убивают, но и их убьют, а ведь всё могло быть по-другому…

Не завидую я тем людям, которые живут рядом с ревуном. Сирены воздушной тревоги — это теперь наша новая реальность. В двадцать втором году с началом СВО месяца три народ бегал после каждого сигнала воздушной тревоги в бомбоубежище. Некоторые даже поселились там семьями и жили. Прямо на полу располагались всем кагалом, со своими матрацами, подушками и детскими игрушками. Но со временем к этому стали относиться спокойнее, потом привыкли, потом вообще перестали реагировать. Звучит сирена, а народ ходит-бродит, дети на детских площадках играют. Никто не обращает никакого внимания на вой сирены. Просто война. По детским площадкам бьет только ВСУ, но в других городах. Все это знают, но признаваться не хотят. Вспоминаю подругу, ругавшую меня 24 февраля за то, что не бегу в убежище. Кого она теперь ругает? Себя саму? Вряд ли, она ведь и сейчас всегда права: русские — душители свободы. Просто днем дают немного подышать.

Другое дело — ночью. Сирены раздражают, воют иногда по полуночи. Хорошо, если сон крепкий, а если не очень? А если рядом с ревуном живешь? А если еще слышишь, как работает поблизости ПВО, то сон как рукой снимает. Поначалу я вообще не боялась взрывов и сирен, но после того, как криворукое ПВО стало попадать по жилым домам, а в новостях сообщали, что это русские ракеты атаковали город, мой оптимизм поубавился. Сирены сейчас гудят очень часто, и днем и ночью. Только ночью особенно хорошо слышно, как огрызается УкрПВО. И вот если тебе не спится и ты слышишь всю эту вакханалию, то остается только молиться, чтоб ничего не упало на твой дом, чтобы твои дети утром проснулись.

Я теперь по звуку понимаю, что летит, или по силе взрыва могу предположить, что прилетело. И не я одна такая умная. Что это? Просто война.

Появились и закрепились новые привычки. Обязательно дома должен быть запас питьевой и технической воды, набор продуктов, лекарств и влажных салфеток. Прикупили свечей и пауэр-банков. Сидели мы дня два без света, воды и связи. Так вот что я вам скажу: самое отвратительное — это отсутствие воды. Без нее, как говорится, и ни туды, и ни сюды. Поэтому и стоит у меня теперь на балконе и в ванной приличный запас воды, на всякий случай. Такая жизнь. Просто война.

На всю мою оставшуюся жизнь у меня сохранится стойкая идиосинкразия на это сочетание цветов. Ко всем безумствам украинской нации добавилась и эта сине-желтая шизофрения. Шнурки на обуви сине-желтые, кепки на детях и взрослых сине-желтые, браслетики на юных и не очень дамах сине-желтые, у старух на авоськах и их кравчучках (такая хозяйственная сумка — тачка на колесиках — символ эпохи ранней независимости) сине-желтые ленточки, стаканчики под кофе все того же цвета, приправленные надписью про крейсер «Москва» — «русский корабль, иди на…» — больше ведь некому туда идти, своего «Гетмана Сагайдачного» они сами утопили, салфетки в кафе в том же сочетании цветов. Сине-желтые скамейки, заборы и мусорные баки. Даже крышечки на бутылках пива в национальной расцветке. Но это еще не все. Иногда мне кажется, что у них вещество в мозгах не недостойного серого, а гордого жовто-блакитного.

Ко всему этому цветовому шабашу добавляется национальный колорит. Еще Ющенко со своими рушниками задал тренд. Теперь все cвiдомi: собачки ходят в вышиваночках с ошейниками и поводочками в национальных цветах, домохозяйки с вышиваночными рисунками на целлофановых пакетах и даже… трамваи. Вот только с троллейбусами труднее, лет пять назад на нашей линии украли провода. Наверное, не сводом были. Бизнес, как говорится, только бизнес. Зато футболкам повезло — какой богатый ассортимент для рынка, вот где поистине разгулялась фантазия украинских дизайнеров! Просто трезубец, трезубец в нежных девичьих руках, трезубец в цветочках, трезубец в колючках. Трезубец во всех возможных вариантах с различными патриотическими надписями. Даже женские трусики с трезубцем видела в магазине. Интересно, что имел в виду дизайнер? Трезубец умещается и на серьгах и кулонах, национальным оружием такого размера в самый раз клопов давить.

О количестве государственных стягов и говорить не приходится. Перекрашены все детские площадки — все цвета под запретом, только синее и желтое!!! Нет, нет, есть немного радужной расцветки, мы же и в этом, очень прогрессивном направлении двигаемся. И это не полный перечень разукрашенного — канцтовары, посуда, текстиль, мебель, одежда, и даже балконы замалевывают в сине-желтую палитру. Все, до чего дотянется хуторянин, будет перекрашено! У себя на хуторе ему не до того было, там хозяйство — корова, свиньи, куры, гуси. А тут есть время и место для полета ограниченной жовто-блакитной-тризубной фантазии. Бедняги, ведь если, не дай Бог, завтра их возьмут в Европу, им все придется перекрашивать в голубой или какой там, синий со звездочками цвет? Ну, во всяком случае, без голубого точно не обойдется!