В самом начале моей карьеры я пытался в подробностях рассказывать людям про демодектоз, в народе именуемый красной чесоткой, объясняя, что возбудителем болезни является крохотный сигарообразный клещ под названием Demodex canis; саркоптический клещ отличается от него тем, что легко переходит с животных на людей. Сколько раз мне приходилось видеть голых до пояса подростков, расчесывающих воспаленные саркоптозные язвочки на животе, — со всей очевидностью, они не так давно таскали под рубашкой больного чесоткой щенка. Я описывал, как клещ вгрызается в кожу, вызывая неодолимый зуд, отчего собака непрерывно чешется. К этому времени некоторые слушатели начинали неуютно поеживаться, пытаясь незаметно почесаться локтем или царапнуть пальцем ноги по икре. А я продолжал разглагольствовать об индивидуальном иммунитете, о том, какую роль играют папа и мама щеночка, о том, как трудно лечится эта болезнь, до сих пор ставящая ученых в тупик; и о том, что для правильной постановки диагноза мне необходимо взять несколько соскобов. После чего я перечислял головоломные названия самых современных акарицидов, в деталях описывал различные курсы лечения, уточнял, как много времени они занимают, если соблюдать все предписания, заводил речь о том, что кустарные средства зачастую опасны и о том, что подсказывает гуманность, и так далее, и так далее. К тому времени люди уже жалели, что задали свой вопрос, искоса поглядывали на часы и осторожненько, задом-задом пятились к пикапу, теперь уже открыто почесывая животы, руки и прочие нестерпимо зудящие места и зная доподлинно, что и впрямь подцепили кошмарную собачью чесотку.
Этот подход себя не оправдывал. Проработав сельским ветеринаром достаточно долго и поднабравшись опыта, я научился определять, в самом ли деле человек хочет получить ответ на свой вопрос или уже все про себя решил и просто-напросто проверяет меня, хочет посмотреть, что я скажу. Большинство в жизни не воспользовались бы ничем, кроме выгоревшего моторного масла, даже подари я им лекарство за здорово живешь. Так что чаще всего я просто отвечал: «Не-а», и переходил к следующему псу.
После того, как я проделывал с пациентом все, что нужно, владелец переходил к столику Джан, а она выписывала справку о вакцинации, где содержалась вся необходимая информация: имя, адрес и данные о животном. Некоторые явно предпочли бы не делиться этими сведениями, а кое-кто просто не знал насущно важных фактов, таких, как возраст, пол и вес своего питомца. В результате то и дело вспыхивали небольшие семейные размолвки.
— Какого пола ваша собака? — спрашивала Джан клиента на остановке Бладон-Спрингз, лихорадочно водя ручкой по бумаге: очередь выстроилась длинная, а время поджимало. Нам очень хотелось по возможности придерживаться графика.
— Да пес это, — отвечал тот.
— Да, сэр, вижу, но какого пола? — Джан понемногу начинала терять терпение: очередь заметно удлинилась.
— Да говорю ж, дамочка, пес это!
Скоро Джан поняла, что в некоторых областях кобелей называют «псами», а сук — «псовками».
Дошла очередь до следующего клиента. Выслушав вопрос о возрасте собаки, тот принялся мяться и мямлить, и потирать подбородок, словно в глубочайшем раздумье: со всей очевидностью он отродясь не задумывался о таких пустяках. Наконец, как на его месте поступили бы большинство мужчин, бедняга воззвал к супруге.
— Лорин, сколько стукнуло этому псу? Десять или поболе? — заорал он, оглядывая нетерпеливую толпу. Но Лорин, уставшая от собачьего лая, похвальбы владельцев и извечной суматохи, связанной с передвижными прививочными станциями, уже укрылась в относительно комфортном пикапе.
— Лорин, а ну, пойди сюда! Это твоя собака!
— Что? — визгливо отозвалась она, когда мужу наконец-то удалось привлечь ее внимание. Вскорости Лорин уже топала к регистрационному столику, что-то бормоча себе под нос и явно злясь на весь мир. Я видел, что терпение Джан на исходе: ноздри ее трепетали, ручка так и ходила ходуном.
— Я тебя спрашиваю, псу ведь десять лет стукнуло или как?
— Тебе ль не знать, Ламар, что десяти ему ну никак нет! — возмутилась Лорин. — Мы ж его взяли летом того самого года, когда мул дядюшки Милфреда свалился в колодец. Когда ж это было-то, в 57 или 58?
— Не, что ты, спятила, никак? Пес у нас завелся за год до того. Помнишь, возвращаемся мы домой из Монтгомери, с родео, а он и сидит у входа в амбар. Постой-ка, в каком же году это было? — задумался Ламар.
Тут к семейным дебатам присоединились услужливые соседи, — ну как не порадеть ближнему своему? Очень скоро и они заспорили промеж себя, то и дело переходя на крик, залаяли собаки…
— ХВАТИТ! — закричала Джан. — Я уже записала: ДЕСЯТЬ! — Она вырвала справку из пачки бланков и подтолкнула ее к Ламару. — В сущности, не так уж это и важно! — Почти мгновенно над толпой воцарилась тишина, — лишь два-три недисциплинированных пса продолжали раздражающе тявкать. Ламар взял справку и несколько секунд напряженно ее разглядывал.
— Так ведь неверно это, — тихо произнес он. Но, встретив стальной «официальный» взгляд Джан и подметив ее поджатые губы, Ламар быстро затолкал бумажку в нагрудный карман комбинезона и ретировался восвояси.
— Следующий! — воскликнула Джан. Больше проблем с возрастом собак в Бладон-Спрингз не возникало. Мы быстро обслужили оставшихся клиентов и покатили к следующей остановке.
Спустя несколько минут впереди показалась церковь города Акилла; огромная толпа уже собралась под соснами и выстроилась вдоль дороги. Тут же стояло несколько запряженных мулами телег, битком набитых собаками, грузовики, над кузовами которых опять-таки торчали собачьи головы, несколько пикапов и трактор фирмы «Джон Диэр»[1] с закрепленным сзади прицепом для перевозки мелких животных. Псы всевозможных пород и разновидностей махали хвостами, почесывались, высматривали, с кем бы подраться. Как и на предыдущих остановках, некоторые страдали чесоткой, а кое к кому присосались здоровенные клещи, размером едва ли не со спелую сливу. Многие питомцы были привязаны к телегам и грузовикам лесорубными цепями, достаточно большими, чтобы обвить поваленную сосну, другие новехонькими колодезными или плужными веревками длиной по меньшей мере футов пятьдесят. Шеи прочих в несколько оборотов охватывала тонкая бечевка для воздушных змеев; псы извивались, кувыркались и тявкали, а грязные подростки, стиснув зубы, таскали их за собой по пятам. Словом, знатное было зрелище! Подъезжая к главному входу в церковь, мы с Джан изумленно глядели на происходящее. Впрочем, долго любопытствовать нам не пришлось: очень скоро мы с головой ушли в работу.
— Да сэр, то есть док, эти ваши уколы от бешенства — классная штука. С тех пор как вы всех наших псов оприходовали этой сывороткой, они уж не носятся, как оглашенные, — объявил один пылкий поклонник кунхаундов.
В ветеринарном колледже нам объясняли, что такого рода припадки, стремление «носиться как оглашенным», — вызываются отнюдь не бешенством; причина коренится скорее в неправильном питании или недостатке какого-нибудь витамина или минерального вещества. Но в тот день от очередной лекции о здоровье собак я благоразумно воздержался.
— Да, сэр, в этом году у нас вакцина нового поколения; уверяют, будто она еще лучше прежней. Держу пари, после наших прививок ни одна собака не будет страдать припадками, — объявил я, вводя шприц в тявкающую и щелкающую зубами собачонку. Не мытьем, так катаньем!
Я с интересом отметил, что большинство тамошних дам со всей очевидностью жевали табак. Их нижние губы распухли и оттопырились, у некоторых из уголков рта (с одной стороны или с обеих) тоненькой струйкой сочилась коричневая жижа. Что меня и впрямь потрясло, так это замечательная способность местных красавиц плевать прицельно и быстро.
— Как зовут вашу собаку? — осведомилась Джан у одной из жевательниц-профессионалок.
Дама отвернулась от Джан и в мановение ока, рывком запрокинув назад голову, выпустила длинную изогнутую ленту коричневатой слюны, что, пролетев в нескольких дюймах от нескольких собак и детишек, ударила точнехонько в нездоровый нарост на стволе растущей в нескольких шагах сосны. Жена моя невольно передернулась. Вот уж кто-кто, а Джан отродясь не плевалась.
