А затем услышала шаги позади себя и, резко обернувшись, увидела Данила. Он тоже смотрел в окно, в котором секунду назад стоял Тодошев. Опустив взгляд с его лица ниже, я увидела его руки, сжатые в крепкие кулаки.

Его глаза скользнули ко мне и я напряглась, увидев в них гнев.

— Давай без глупостей, Градова, — предупредил меня Данил.

Я скривила губы в отвращении.

— Глупости — это по твоей части, Громов.

— Я серьезно.

Мои брови взмыли ввысь.

— Похоже, что я шучу?

Он ухмыльнулся и сказал:

— Нет, похоже на то, что ты сегодня прекрасно выглядишь.

Теперь моя кровь закипела и мне пришлось постараться, чтобы не потерять контроль.

— А не слишком ли ты взрослая, чтобы нуждаться в репетиторе? — внезапно спросил он.

И мой гнев вмиг рассеялся.

Искренне недоумевая, я спросила:

— Как ты узнал?

— Простое наблюдение, — ответил он, пожав плечами.

— Это решение отца, — тогда объяснилась я.

— А-а-а, — протянул он, склонив голову набок и пробормотав: — Ясно.

— Что тебе ясно? — нахмурилась я.

— Ты не изменилась.

— Что значит “Я не изменилась”? — спросила я, переместив вес тела на другую ногу.

— Ты все еще комнатная собачка своей семьи.

Это было сродни пощечине, от которой я рефлекторно сжала руки в кулаки. Боль, как всегда, успокоила меня, несмотря на хаос эмоций, бурлящих внутри меня.

— А ты все еще придурок, — тихо ответила я.

Его брови сошлись на переносице, когда он уставился на меня. Я спокойно выдержала его взгляд и затаила дыхание.

— Ты так и не изменилась, — пробормотал он шепотом. — Ты все та же маленькая девочка, которую я когда-то знал.

Я промолчала, не найдясь с ответом, а потом услышала:

— Именя злит лишь одна мысль об этом.

Прежде чем я успела понять, что он имел в виду, Данил развернулся и оставил меня одну в недоумении.

Мои руки все еще были сжаты в кулаки, когда я вошла в аудиторию. Виски простреливало пульсирующей болью. Ульяна, заметив мое мрачное настроение, стала вести себя намного спокойнее обычного — прямо олицетворение поговорки “Тише воды, ниже травы”.

Милена с Сабиной тоже держались от меня подальше. Я уже привыкла, что все меня в той или иной степени боялись, поэтому меня это совсем не беспокоило. Более того, сейчас это даже сыграло мне на руку.

Но сегодня жизнь, должно быть, на меня за что-то обиделась.

Потому что преподаватель для парной работы поставил меня в пару с Соколовой.

Я нахмурилась глядя на преподавательницу, а она лишь пожала плечами в знак извинений и отвернулась.

Все в аудитории дружно выдохнули, одна лишь Ульяна выглядела обеспокоенной, но не за меня, а за Ксюшу. И правильно делала. Я была не в лучшем настроении, а потому она боялась, что я могла сорваться на Соколовой.

Ладно, Таня, спокойно.

Держи себя в руках.

Мы должны были провести убедительное исследование по роману Достоевского “Идиот”, ответив всего на два вопроса — в чем заключался смысл произведения и какие секреты были представлены в романе.

Мы разделили работу, я отдала Ксюше первый наилегчайший вопрос и оставила ее одну, чтобы она занималась своей частью, а я — своей. Но, кажется, я переоценила ее способности, решив, что она справится с первым вопросом.

Уставившись в лист, на котором она написала свой ответ, я не смогла промолчать:

— Нет, Ксюша, смысл произведения не заключается в том, что “Внутренняя красота человека спасет мир”, — пробормотала я, с трудом сдерживая свой пыл.

Она посмотрела на меня виноватым взглядом, а затем быстро опустила взгляд.

— Прости, — робко пробормотала она.

Она закусила губу и стерла написанное. Я выдохнула через нос. По крайней мере, она старалась, в отличие от Ули, которая просто позволяла своему партнеру делать всю работу в одиночку.

Я быстро записала все семь тайн “Идиота” и хотела освежить их в памяти, нослова Данилавдруг зазвучали в моей голове, заглушая все мысли.

Как я могла измениться? Ему легко было говорить об этом. Что бы он ни сделал, кем бы он ни стал, его никогда не выгонят из семьи, потому что он был важен.

Он был наследником.

А я?

Я была дочерью. Я была вторым ребенком. Я была случайностью…

Моя семья могла с легкостью отбросить меня в сторону и даже не оглянуться. Так уже было. И я знала, что они будут так делать снова и снова.

— Как насчет этого? — спросила Ксюша, снова протягивая мне свой листок.

О Господи…

"Противостояние низменных человеческих страстей и христианской всепрощающей любви".

Как можно было писать такой бред если суть произведения заключалась в непринятие «мертвым, безнадёжным и бездуховным» обществом положительного человека, стремящегося изменить мир к лучшему!

Я больше не смогла держать себя в руках.

— Это хрень полная! — огрызнулась я, взорвавшись. — Все, что ты написала — хрень! Скажи мне, Ксюша, у тебя вообще мозги есть?

Боль и обида на ее лице заставили меня смягчиться. А потом я заметила, как она перевела взгляд на Ульяну, и поджала губы. Соколова же не думала, что я позволю Ульяне заступиться за нее или тем более общаться с ней? Ни за что на свете.

Она наклонилась ко мне и тихо спросила:

— Таня, почему ты так ко мне относишься?

Я удивленно вскинула брови.

Неужели она на самом деле не была такой робкой, какой я ее считала?

— Я только что сказала тебе, что твои идеи — полная хрень. Я не говорила про тебя.

— Да скажи ты уже как есть! — сказала она в тихом порыве гнева.

Ни намека на робость.

— Ты думаешь, что можешь мной командовать?! — спросила я. — Я не боюсь тебя только потому, что ты встречаешься сним! Или я должна склонить перед вами голову, ваше королевское высочество?! Должна ли я просто закрыть рот и позволить вам использовать хреновые ответы для нашей работы?!

Она откинулась на спинку стула и снова прикусила губу.

— Это из-за Ульяны?

Ульяны?

Я опустила взгляд.

И на мгновение мне стало стыдно.

— Да, дело в ней, — продолжила она, совершенно не поняв меня.

Это было не так.

Больше нет.

Я не хотела находиться рядом с Ксюшей, потому что, черт возьми, это она заварила всю эту кашу. Она нарушила мою спокойную жизнь в универе. Она спровоцировала всё это, знала она об этом или нет. Она была одной из причин, по которой я продолжала постоянно сталкиваться с Громовым, не желая того.

Я просто хотела забыть, забыть, что переспала с ним. Забыть о его существовании. Близость с ней была ежедневным напоминанием о том, что я никогда не смогу от него отделаться, что, как бы я ни старалась, я никогда не забуду его.

Я позволила ей неправильно понять меня и сказала, чтобы она держалась подальше от Ульяны. Я причиняла ей боль и даже вид ее слез не заставил меня остановиться. Я знала, что вела себя эгоистично.

Но я устала, слишком устала от своей никчемной жизни, а потому просто не хотела иметь в ней дело ни с Соколовой, ни с Громовым. Я знала, что это было глупо, ведь Ксюша не была виновата в том, что стала мишенью, но я все равно винила ее. Это был единственный способ справиться со стрессом.

И все же я не была уверена, как долго смогу продержаться…

POV Даня

Внезапно нас настигла работа после событий, которого никто из нас не ожидал.

Ксюше позвонил Тодошев, этот больной ублюдок дрочил на ее голос. И когда Орлов узнал об этом от испуганной до смерти Ксюши, то просто взорвался. Впервые за несколько лет я видел его в таком состоянии.

Мне с трудом удалось успокоить лучшего друга, сказав, что он мог идти к ней. Он нуждался в этом, я это знал. И судя по тому, что Лехе не пришлось повторять дважды, я был прав.

Рябинин был взбешен таким развитием событий. И хотя я мог бы позлорадствовать и сказать “я же тебе говорил”, решил этого не делать и не нагнетать еще сильнее и без того напряженную обстановку.

Да и не до того сейчас было.