— Заставив меня потерять ее?! — прорычал Орлов.

Влад поднялся на ноги и встретился с ним взглядом.

— А ты планировал оставить ее у себя? Навсегда? Или ты, может быть, собирался рассказать ей всё? О себе? О своем прошлом? О том, почему ты делаешь то, что делаешь? Думаешь, она сможет справиться с твоими демонами, если уже считает тебя монстром?

— Рябинин, сука, это не твое собачье дело.

— Не мое дело? — недоверчиво повторил Рябинин. — Блять, Орлов, посмотри правде в глаза! Вы с ней не будете вместе вечно. Когда-нибудь она поймет, что ей лучше без тебя. И что станет с тобой тогда? А? Где ты окажешься без нее?!

— Заткнись, — сквозь стиснутые зубы процедил Леша.

— Я не устаю повторять тебе, что никакие отношения не длятся вечно! Блять, если бы это было так, то у моей мамы не было бы четырех бывших мужей, а папа не разводился бы сейчас со своей второй женой. Родители Громова не ссорились бы постоянно. А родители Черепа хоть и жили счастливо, но прожили недолго, потому что умерли. И твой отец не бросил бы твою мать!

Орлов сделал выпад в сторону Рябинина, но я быстро оказался перед ним, сдерживая порывы лучшего друга наваляться тому, кто очень сильно напрашивался.

Я бы и сам был не прочь от души навалять ему, но сначала нужно было успокоить Орлова. Череп был того же мнения, потому что стал отталкивать своего друга подальше от Лехи.

— Рябинин, твою мать! Почему тебе так трудно держать свой гребаный язык за зубами? — огрызнулся Череп на Влада.

Но тот даже не слушал.

— Очнись, Орлов, — отчаянно кричал он. — Ты совершил ошибку, начав с ней встречаться.

— Не тебе это решать, — сказал Орлов, пытаясь сдержать дрожь гнева в голосе. — Никто из вас не решает.

— Мне это уже осточертело! Мне, блять, надоело видеть тебя жалким. Посмотри, каким жалким ты стал с ней. Ты совершаешь ошибку. Неужели мать ничему не успела тебя научить?

И тогда Орлов вырвался из моей хватки и набросился на Рябинина, повалив того на пол. И я был почти готов позволить Леше забить этого придурка до смерти, выместив на нем всю свою злобу, но я знал, что он никогда не простит себе, если с Владом случится что-то непоправимое.

Когда Черепу удалось наконец оттащить Орлова от Влада, я быстро вытащил своего лучшего друга на улицу, чтобы успокоить его.

А когда Леха наконец взял себя в руки, Череп сказал мне, что Рябинина нужно доставить в больницу. Влад потерял сознание и Череп сильно волновался за него.

*****

И вот мы были здесь.

Влад не отвечал и ни с кем из нас не разговаривал. Орлов был дома и заперся в своей комнате, а Череп присматривал за ним. Он хотел прийти, но не хотел видеть Рябинина. Он был зол на него за то, что тот сказал, и хотел показать Леше, что не сердился за то, что произошло с Владом. Череп знал, что Орлов уже сожалел о своих действиях, а потому не стал его корить за то, что он так поступил.

— Я знаю, что ты хотел как лучше, — пробормотал я, обращаясь к лежащему на больничной койке другу. — Я знаю, что Орлов тебе дорог. Но то, что ты сделал, было неправильно.

Он по-прежнему молчал, побудив меня устало вздохнуть. Я уронил голову на руки, уперевшись локтями в колени, и закрыл глаза.

Может быть, мне стоит просто уйти, вместо того чтобы разговаривать здесь с самим собой…

— Я просто пытался спасти его от будущего горя.

Влад произнес это так тихо, что я чуть было не подумал, что мне это показалось.

Открыв глаза, я посмотрел на сильно побитого друга.

— Ты не можешь заставишь его порвать с ней, — тихо сказал я ему.

— Но если он не порвет, что тогда с ним будет? — взгляд Рябинина метнулся ко мне и его бесстрастная маска треснула, а голос надломился, когда он спросил: —Что будет с Лешей, если она порвет с ним?

— Разве ты не видел их двоих? Он ей нравится. Возможно, она уже влюблена в него. Она его не бросит.

— Видел бы ты моих родителей, — от искренних эмоций, прозвучавших в голосе Влада, и боли в его глазах у меня болезненно сжалось сердце. — Она также любила моего отца. А потом вдруг перестала, разлюбила. И это его разбило… Как и всех остальных…

— Влад… — начал я, но тут лицо Рябинина стало жестким, и он продолжил.

— Ты знаешь, что они разводятся?

— Кто? — спросил я нахмурившись.

— Моя мать и отчим.

— Почему?

— Ничего нового, — Влад пожал плечами. — Она его разлюбила.

Бля…

Я даже не знал, что на это ответить.

Только лишь смог запустить пальцы в волосы и, опустив руку, снова посмотреть на друга.

“Я не устаю повторять тебе, что никакие отношения не длятся вечно! Блять, если бы это было так, то у моей мамы не было бы четырех бывших мужей, а папа не разводился бы сейчас со своей второй женой.”

Твою же…

Так вот почему он был таким.

Неужели развод родителей и недолговечные отношения матери так повлияли на него?

Вот причина его паршивого характера и неверия в любовь…

— Только не говори Орлову, — продолжил Рябинин. — Даже Черепу не говори. Я не хочу, чтобы Леха чувствовал себя виноватым. А Череп… Я не хочу, чтобы он стал по-другому ко мне относиться…Ты прав. То, что я сделал, было неправильно. Я не должен был этого делать.

— Тогда зачем ты мне рассказал? — спросил я в замешательстве. Может, мы и друзья, но не совсем уж близкие, чтобы вот так делиться сокровенными тайнами.

Рябинин криво улыбнулся.

— Потому что тебе на самом деле наплевать на меня. Тебя волнует только Орлов.

— Если бы мне было на тебя наплевать, я бы заставил тебя исчезнуть, как только ты начал лажать и доставлять Орлову неприятности, — ответил я. — Я забочусь о тебе, малыш, но это не значит, что ты меня не бесишь. Ты как непокорный, бесчувственный, вредный младший брат, которого у меня никогда не было.

Мои слова, похоже, смутили Рябинина, потому что он прочистил горло и отвел взгляд в сторону.

— А Череп? — спросил он.

Я откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— Медлительный и глуповатый брат, которого у меня никогда не было?

Рябинин рассмеялся, но уже в следующую секунду скривился, схватившись за ребра.

— А Леха? Твоя родственная душа?

— Я сделаю для него всё что угодно. Я даже готов стать настоящим гомиком ради него.

— Ты только что проявил неуважение ко всем гомосексуалистам в мире.

— Но если серьезно — он мой брат от другой матери и другого отца.

Юмор угас и на смену ему в голосе Влада зазвучала грусть.

— Какой была его мать?

— Совсем не похожа на мою мать, — ответил я, ненадолго погрузившись в воспоминания. — Или на твою, если уж на то пошло. Она была доброй. Бескорыстной. Любила розы и наполняла ими свой дом и сад. Она была высокого мнения о своем муже и сыне, и это было взаимно. Они были идеальной семьей. Они были так счастливы, что мне хотелось, чтобы я действительно был его братом, а его родители — моими… нашими.

— Но потом всё пошло прахом.

Я сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Да.

Мы встретились взглядами и раскаяние в глазах Влада причинило мне боль.

И тогда я решил всё ему рассказать.

Я рассказал ему об отце Леши и о том, почему он бросил жену и сына, поверив лжи о ее измене с его братом и лжи о том, что Леша на самом деле не был его сыном.

Я рассказал ему о матери Леши и о том, как она умерла, изнасилованная и избитая до смерти.

Я рассказал ему о Леше, о том, что он был свидетелем всего этого, о том, что впоследствии у него развилось посттравматическое стрессовое расстройство, и о том, что он так и не смог пережить смерть своей любимой матери.

И я рассказал ему о дяде Леши. Человеке, который разрушил их семью. Человеке, который еще больше разрушил Лешу, подвергнув его физическому насилию.

На каком-то этапе моего рассказа глаза Влада покраснели, а руки крепко сжали простыни. А когда я закончил рассказывать, он поднял руки и спрятал лицо в ладонях.

— Твою мать, — пробормотал он хриплым голосом. — Я облажался.