Вдова повернула ключ зажигания, двигатель зарычал.

– Стойте! – воскликнул Ницан. – А сумка? Моя сумка! Со свечами и досье!

К счастью, воришка на сумку не позарился. Сумка стояла у камня. Ницан облегченно вздохнул, в два шага преодолел расстояние. Наклонился к сумке.

И тут же глаза вновь начали слипаться, а ноги – подкашиваться. Еще мгновенье – и сыщик уткнулся бы носом в дорожную пыль и забылся странным глубоким сном.

У него хватило сил отступить на два шага от коварного места.

– Сны… – пробормотал он. – Вещие сны… Вот так-так… – он растерянно оглянулся на заказчицу, наблюдавшую за ним из машины. Заметив на ее запястьях многочисленные охранительные браслеты, он облегченно вздохнул и крикнул: – Госпожа Барроэс, мне нужна ваша помощь!

Вдова тотчас вышла из машины, приблизилась к нему.

– Если вас не затруднит, – сказал Ницан, – возьмите, пожалуйста, эту сумку и положите ее в багажник… А теперь, – он облегченно вздохнул, – уж коли вы настолько любезны, подвезите-ка меня к полицейскому управлению.

Машина рванула с места.

– Так что вы хотели мне рассказать? – спросил Ницан, стараясь не смотреть на дорогу.

– Мне кажется, вам стоило бы обратиться в храм Нергала – Повелителя снов, – сказала вдова. – Я вспомнила, что именно к ним мой муж обращался по поводу толкования своих сновидений. И после этого он впервые назвал имя своего врага – Ошеа Бен-Апсу.

– Да-да… – пробормотал Ницан, мрачнея. – Сны. Вещие сны. Очень интересно. Вы правы, я непременно обращусь в этот храм. Кстати, а почему – Нергала? Почему он не обратился в храм Мардука?

– Не знаю. Кто-то порекомендовал, наверное, – ответила вдова безразличным тоном. Ее внимание приковано было к дороге. Ницан подивился тому, с какой неожиданной быстротой пустая еще недавно трасса заполнилась вдруг летящими в обе стороны грузовиками. – Думаю, что храм Нергала числился у нас в иждивенцах, – добавила Нурит Барроэс.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Мой муж щедро жертвовал храмам. Если не ошибаюсь, в общей сложности – десять процентов дохода. А храм Нергала – Повелителя снов получал большую часть пожертвований.

– Понятно. А почему ваш муж счел сон вещим?

– Потому что увидел его первого Нисана, в канун Дня нисхождения Мардука. Как известно, сны, которые человек видит в этот день – и в три последующих – являются вещими, – вдова замолчала.

Оставшуюся часть пути они молчали. Ницан думал о странной сонливости, источником которой, вне всякого сомнения, стала сумка с магическими предметами; о чем думала вдова – он не догадывался. Может быть, о том, что у лучшего сыщика вряд ли на пустой дороге средь бела дня вытащили бы деньги.

– Вы не волнуйтесь, – сказала вдруг вдова сочувственно. – Даже у лучшего сыщика могут вытащить деньги. Среди бела дня. Бывает.

Ницан хмыкнул.

– Вспомнила! – воскликнула вдруг госпожа Барроэс и, очевидно, от радости заложила такой вираж, что Ницана едва не расплющило о дверцу. – Впервые о вещем сне он упомянул в черную декаду… – она выровняла руль.

Теперь машина неслась по широкому проспекту, и Ницан очень надеялся, что никаких поворотов больше не предвидится.

– Да, – повторила вдова. – Именно в черную декаду, в первый день.

– Черная декада? – переспросил сыщик, отрываясь от опасливого созерцания проносившихся навстречу грузовиков. – А что такое черная декада?

– Так мы назвали декаду, полтора года назад, когда резко упали акции нашей компании, – объяснила вдова. – Как-то он увязал тяжелую ситуацию в фирме, вещий сон и Ошеа Бен-Апсу.

– А как же День нисхождения Мардука? – осведомился сыщик.

– Так у нас черная декада началась как раз в канун этого праздника! Неужели вы не помните? Все экономические обозрения только и гудели об этом!

– Да-да, – подхватил Ницан, – конечно, помню. И долго продолжалось тяжелое положение?

– Я же говорю – ровно декаду, – повторила госпожа Барроэс. – Затем все выправилось, доходы очень быстро вернулись к прежнему уровню. Но муж продолжал жить в ожидании подвоха. Сами понимаете: убытки составили четыре миллиона новых шекелей, а тут три дня подряд снится один и тот же сон…

«Онагр» остановился у приземистой серой коробки полицейского управления примерно через полчаса.

– Вас подождать? – спросила госпожа Барроэс. И, услыхав отрицательный ответ, поинтересовалась: – А как насчет сумки? – она указала на багажник. – Вам она не нужна?

Ницан, уже ступивший было на первую ступеньку высокого крыльца, вернулся. Тяжело вздохнув, он поднял крышку багажника.

И вновь физически ощутил исходившую от спрятанных в сумку предметов волну дремоты. Правда, на этот раз он был готов к такому эффекту и заранее прочел несколько охранительных заклинаний на староаккадском. К счастью, память его не подвела, и заклинания, застрявшие в голове еще со студенческих времен, были прочитаны верно.

Ницан вытащил сумку, закрыл багажник. Тотчас обманчиво-дряхлый экипаж богатой клиентки, лихо развернувшись, рванул в обратном направлении, обдав его горячим нефтяным облаком.

Ницан, с сумкою в руках, легко взбежал по ступеням и оказался перед массивной дверью с зеркальными стеклами. Тут он немного помедлил, прежде чем толкнуть ее. К зданию – вернее, к учреждению, его занимавшему, у частного сыщика было особое отношение. Ни в каком другом месте Тель-Рефаима не собралось такое количество его врагов. Но и друзей Ницан находил здесь больше, чем где бы то ни было.

Дверь подалась не сразу, ему пришлось изрядно напрячься, прежде, чем массивная створка отошла в сторону.

Ницан ступил в прохладный полумрак коридора. Коридор был невероятно пуст – почти бесконечен, – и непривычно пуст. Впрочем, Ницан знал, что здешняя пустота обманчива – местные специалисты умели скрываться от глаз посторонних. Ницан всегда жалел, что одна дурацкая история помешала ему закончить курсы полицейской магии – в результате чего до практических занятий по созданию зон невидимости он не дошел.

Добравшись до двери с табличкой «Магическая экспертиза. Осторожно! Опасно для души!», Ницан решительно толкнул ее – и предстал пред грозные очи старого своего друга и коллеги Лугальбанды.

Главный маг-эксперт полицейского управления сидел за огромным и совершенно пустым письменным столом в кресле, больше походившем на царский трон. Собственно говоря, когда-то оно и было троном – его величества Набуккуднецарра XII. Трон хранился в центральном историческом музее и был украден во время знаменитого ограбления музея десять лет назад. Преступников обезвредили в большой мере благодаря мастерству Лугальбанды. А после возвращения коллекции трон торжественно вручили магу-эксперту вместо премии. Тем более что, как выяснилось, был он поддельным.

Синяя мантия мага, расшитая официальными серебряными звездами, скрадывала фигуру Лугальбанды. Пышная белоснежная брода закрывала грудь.

Ницан негромко кашлянул и понял, что «пред грозные очи» предстать не удалось. Ибо грозные очи мага-эксперта были крепко смежены, укрытая бородою грудь поднималась и опадала в покойном ритме.

Словом, Лугальбанда дрых на рабочем месте, в самый разгар рабочего дня. Живая радость наполнила душу Ницана, едва он узрел эту картину. Он открыл было рот, чтобы пошутить насчет полицейских бездельников. Но тут маг-эксперт, не открывая глаз, открыл рот и спросил:

– Ницан, что это за гадость ты с собой принес?

Сыщик поперхнулся, растерянно глянул на сумку.

– Э-э… – протянул он. – Собственно, вот… Хотел с тобой посоветоваться.

Лугальбанда приоткрыл один глаз – светло-серый – и подозрительно посмотрел на сыщика.

– С каких это пор ты стал нуждаться в моих советах?

Вместо ответа Ницан поднял сумку и двинулся к столу, держа сумку перед собой на вытянутых руках.

Лугальбанда открыл второй глаз – темно-зеленый.

Ницан поставил сумку перед ним и отошел на два шага.

– Вот, – сказал он. – Что ты на это скажешь?

Маг-эксперт пошевелил огромным носом. Не притрагиваясь к сумке, пренебрежительно сказал: