— Я возложил на тебя слишком много надежд, и когда та жизнь, о которой мы мечтали, оказалась не такой уж и идеальной, ты начал отталкивать всех. Ты всё время убегал. От меня, от Роуэна, а теперь и от Роуз. Ты так долго бежал от любви, что уже не знаешь, как остановиться. И это моя вина.

— А если я опоздал?

Лаклан не спрашивает, что именно я имею в виду. Он просто наклоняется ближе.

— Я знаю тебя лучше остальных. Ты дотащишь её до скорой. И ты её спасешь, чего бы это ни стоило, — он обхватывает рукой мою шею и прижимается ко лбу. — Она всё ещё борется. Так что и ты продолжай бороться.

Когда он отстраняется, я поворачиваюсь к Роуз с новой решимостью.

Он прав. Я сделаю все, что потребуется, лишь бы её спасти.

Минуты тянутся медленно. Я говорю с Роуз, прошу её держаться, не сдаваться. Проснуться и просто посмотреть на меня. Но она проигрывает эту битву. Живот вздут, лицо теряет цвет, губы становятся бледными. Я как можно сильнее прижимаю марлю к ране и целую её в холодную щеку.

В комнату врывается Ларк с двумя парамедиками и тремя полицейскими. Колеса каталки скрипят по полу. Я быстро сообщаю им всю необходимую информацию. Осторожно поднимаю Роуз на носилки, пока её руки и ноги безвольно свисают. Парамедики закрепляют её ремнями и поднимают каталку. Мы бежим. Я держу её за руку и не отпускаю. Ни когда мы заталкиваем каталку в скорую, ни когда я забираюсь внутрь. Оборачиваюсь и вижу в дверях брата и Ларк, которых окружают полицейские.

Лаклан кивает мне, его губы сжаты в тонкую линию. Я вижу, как Ларк крепко сжимает его руку.

— Борись, брат, — говорит он. И двери закрываются.

Я поворачиваюсь к парамедику. Второй бежит к водительскому сиденью. Включаются сирены.

— Я доктор Кейн, — говорю я. Молодая темноволосая девушка смотрит на меня.

— Джессика, — представляется она.

— Это Роуз, и я её безумно люблю. Я не позволю ей умереть. Вот что мы будем делать. — Кислород. Пульс. Давление. Я убираю марлю, пока Джессика ставит капельницу с транексамовой кислотой. Накладываю свежую гемостатическую повязку на рану. Скорая мчится по проселочной дороге, а мы отчаянно боремся со временем. Роуз едва держится. Температура падает. Джессика достает одеяла и накрывает Роуз. Я беру её за руку.

— Давай же, Роуз. Держись.

И она старается. Где-то глубоко внутри, она продолжает бороться. За каждый вздох, за каждый удар сердца. Когда мы подъезжаем к больнице и скорая тормозит, я понимаю, что это была только одна битва. Настоящая война ждёт впереди. В операционной. И я не знаю, хватит ли ей сил, чтобы выдержать.

Двери скорой распахиваются. Я бегу рядом с каталкой, пока Роуз везут в приёмное отделение. Передаю врачам всю информацию, которую знаю. Проходит всего несколько мгновений, и её увозят в операционную. Её рука выскальзывает из моей, и всё, что я могу, — это смотреть, как она исчезает за двойными дверями.

Стою посреди коридора и продолжаю смотреть на двери, словно она сейчас вернётся. Звуки и запахи больницы постепенно проникают в моё сознание. Писк мониторов, запах хлорки, голоса пациентов, врачей и медсестёр… Но я замечаю лишь её отсутствие.

В кармане вибрирует телефон. Наконец, я выхожу из оцепенения и смотрю на экран: сообщение от Лиандера.

|Напоминаю: выживет твоя подружка или нет, наша сделка остаётся в силе. Ровно в 18:00 мой водитель будет ждать тебя у главного входа, чтобы отвезти в Бостон.

Делаю глубокий вдох и смотрю на двери. Потом пишу ответ:

|Я понял.

Кладу телефон в карман. Ещё раз смотрю на эти проклятые двери и отворачиваюсь.

Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы спасти её.

25

—

ВРЕМЯ ВЫШЛО

ФИОНН

— Трудно прощаться, не так ли? — произносит кто-то, и я резко вдыхаю, оборачиваясь к двери. Пытаюсь спрятать смятую салфетку, но от острого, пронзительного взгляда Слоан Сазерленд ничего не скроешь. Или, точнее, Слоан Кейн. Она смотрит то на меня, то на рюкзак рядом с креслом. — Уходишь?

— Да, — отвечаю я. Затем снова поворачиваюсь к Роуз, смотря, как она спокойно дышит. — Скоро.

Я не смотрю, как входит Слоан. Сейчас для меня важна только Роуз. Я хочу запомнить каждую мелочь: завитки её волос, изгиб носа, длинные тёмные ресницы. Интересно, как сильно она изменится после моего отъезда. И как сильно я буду скучать. Я буду думать о ней каждый день. Сразу, как проснусь, и перед сном. Я буду слышать её голос во сне, её смех и её плач…

Почему я так в этом уверен?

Да потому что всё это происходит уже сейчас.

И единственное, что поможет выдержать эту пытку — при моём отсутствии она будет в безопасности.

Я сглатываю, когда Слоан садится напротив меня.

— Где Роуэн?

— Вернулся к нашей машине с Конором, чтобы проверить, действительно ли тот парень, который похитил Ларк, поставил там бомбу. А то мало ли что.

— А Лаклан и Ларк?

— Были в полиции. Скоро приедут. Люди Лиандера успели вычистить квартиру Эйба, чтобы копы ничего лишнего не нашли. Спасибо тебе, Фионн. Ты попросил Лиандера замести следы, — говорит она. Я киваю и вздыхаю. — Твои братья знают, что ты уезжаешь?

— Нет.

— Куда ты едешь?

Я отрицательно качаю головой.

— Я не могу тебе сказать. Прости.

— Почему?

— Слоан, не могу я, — смотрю на неё красными от бессонницы глазами. — Пожалуйста, не спрашивай. Я не скажу.

Её лицо ничего не выражает. Она молча кивает. Не знаю, что она ищет в моём лице. Может быть, хотя бы намёк. Или ответы на те вопросы, которые я так тщательно скрываю. Она умеет вытаскивать чужие секреты. Но я умею их прятать ещё лучше.

Тихо вздохнув, она смотрит на Роуз и убирает прядь волос с её лба. Роуз не шевелится.

— С ней всё будет хорошо?

— Думаю, да, — я целую костяшки пальцев Роуз, согревая её руку между своими. — Есть риск инфекции. Ей потребуется время, чтобы восстановиться. Но, слава богу, нет признаков ишемии мозга. Ей просто нужно время.

Слоан едва заметно кивает.

— Жаль, что тебя не будет рядом, Фионн, — шепчет она, и я с трудом сглатываю ком в горле.

— Мне тоже жаль, — выдыхаю я.

— Ты помог ей пройти самый трудный этап.

— Правда? — наши взгляды встречаются. Слоан всегда такая сдержанная, особенно когда рядом нет Роуэна и Ларк. Но в её глазах я вижу печаль, которую она не может скрыть за своей маской.

— Не знаю, — говорит она, и мы снова смотрим на Роуз. — Может быть. А может, и нет.

Господи, как же я надеюсь, что всё будет хорошо. Просто хочу, чтобы она была счастлива, в безопасности. Чтобы знала, что её любят, даже на расстоянии.

— Ты спас Бентли, — говорит Слоан, вырывая меня из мыслей о том, какими будут предстоящие дни, недели и месяцы. Смотрю на неё, она слегка улыбается. — Ларк тебе очень благодарна.

Я киваю.

— Вот только он не особо это оценил, наглый засранец.

— Да уж, он ещё тот ворчун. Может, поэтому они с моим котом так хорошо ладят. Кстати, Роуз рассказывала о Барбаре. Отличное трио получается.

Я пытаюсь выдавить улыбку, но не могу. Думаю только о Роуз, с этой чертовой енотихой в руке и дьявольской улыбкой. Она так громко смеялась, когда Барбара вцепилась мне в лицо под полотенцем. Я бы всё отдал, чтобы снова пережить тот момент и услышать её смех. В моей голове проносится столько моментов. Как она ухмылялась у Сандры, держа клубок чёрной пряжи. Её невинный взгляд, когда она сидела на краю ванны, положив больную ногу на мою. Любовь, которую я чувствовал в её прикосновениях, когда она гладила моё лицо в полумраке дома с привидениями. А если я больше никогда не увижу, не почувствую и не услышу всего этого?

Слоан поднимается, и мои мысли возвращаются в реальность.

— Мы присмотрим за ней. Кто-нибудь обязательно будет рядом, когда она очнется. Попрощайся. Я буду в коридоре.