— То же самое, что я говорю всем, кто сюда заходит, — вру я. — Следуй за своими мечтами. Доверяй своему сердцу. В твоем будущем всё будет хорошо.

— В этом ты права, — он мрачно улыбается, берет со стола двадцатидолларовую купюру и демонстративно складывает её пополам перед моим лицом.

— В моем будущем у меня и правда всё будет хорошо.

Кивнув головой, он засовывает купюру в карман и уходит, направляясь к ближайшему киоску с прохладительными напитками, где стоит один из его таких же сомнительных друзей. Я бросаю на него свирепый взгляд, слежу за ним, пока, наконец, не закрываю глаза, пытаясь выбросить его из головы, перестраивая свою энергию и продолжаю тасовать карты. Тянусь за кристаллом Селенит, чтобы очистить стол и разорвать связь с клиенткой, но мои мысли продолжают возвращаться к Люси. Образ фиолетового синяка возле её глаза появляется перед глазами, как бы я ни старалась забыть. Её затуманенный взгляд преследует меня. Я столько раз видела этот взгляд раньше. У женщин, которые приходили вытянуть Туз кубков. У моей матери. В зеркале.

Делаю глубокий вдох. Вытягиваю первую карту, мысленно задавая себе вопрос.

Люси не просила о помощи. Но она ей нужна. Что мне делать?

Я переворачиваю первую карту и открываю глаза.

Башня. Переворот. Внезапная перемена.

Достаю ещё одну.

Двойка жезлов. Возможность есть, если выйти за стены своего замка. Земля за его пределами может быть каменистой, но она полна жизни. Рискнуть. Попробовать что-то новое. Смысл жизни появляется через выборы.

— Хм. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, но я спрашивала не об этом.

Рыцарь кубков. Новая любовь.

— Хватит. Я спросила, размозжить ли череп этому придурку. А не про любовь и прочую хрень. Расскажи мне о насущном вопросе.

Я снова тасую карты. Держу свой вопрос в голове и достаю первую карту.

Башня.

— Твою мать, бабуля. Угомонись уже.

Наполняю легкие глубоким вдохом, тереблю край карты и смотрю на площадь за дверью моей палатки. Пора уходить отсюда. Забыть о произошедшем. Переодеться и подготовиться к предстоящему выступлению в шатре. Проехаться по «Шару смерти» на мотоцикле с двумя другими исполнителями. У меня нет права на ошибку, мне нужно быть сосредоточенной. Но муж Люси всё ещё находится в поле моего зрения. И тут Базиль проходит мимо. Буду считать это знаком.

— Баз, — рявкаю я, останавливая подростка на полпути. Он долговязый, загорелый и испачкан мазутом. — Иди сюда.

Его глаза буквально искрятся. Губы растягиваются в улыбке, показывая отсутствие нескольких зубов.

— Это тебе дорого обойдется.

— Я ещё даже не сказала, чего хочу.

— Всё равно это тебе дорого обойдется.

Я закатываю глаза, и Баз ухмыляется, входя в мою палатку как типичный дерзкий пятнадцатилетний подросток. Я киваю в сторону ярмарки.

Он следит за моим взглядом.

— Видишь мужика в клетчатой рубашке, который стоит рядом с таверной «Бриолин»?

— У которого башка, как яйцо?

— Да. Мне нужны его документы. Водительские права. И двадцать баксов из бумажника.

Внимание База приковано к моим рукам, когда я убираю карту с Башней обратно в колоду.

— Я не вор. Я волшебник, — говорит он, и, взмахнув ладонями, достает цветок из рукава. — Единственное, что я краду, — это сердца.

Я закатываю глаза, и Баз улыбается, протягивая мне цветок.

— Я знаю. Но Яйцеголовый вор. Он только что украл у меня двадцать баксов, и я хочу, чтобы ты вернул их его жене. Которая со светлыми волосами и в голубой майке, — я киваю в сторону Люси, которая в одиночестве направляется к киоску с угощениями.

— Во время шоу с ней в шатре будут трое детей. Верни ей деньги, а мне принеси права.

Баз смотрит на меня, прищурившись.

— Что бы ты ни задумала, я могу помочь, ты же знаешь.

— Ты поможешь. Когда принесешь права.

— Я сделаю это бесплатно, если разрешишь мне помочь.

— Хрен тебе, малявка. Твоя мама подвесит меня за ключицы. Просто достань мне права. Я куплю тебе комикс про Венома.

Баз пожимает плечами. Ковыряет носком ботинка в примятой траве, стараясь делать вид, что ему всё равно.

— У меня их уже много.

— Но не из серии «Темные начала».

Баз переводит взгляд на меня. Я пытаюсь сдержать улыбку от восторга, который он не может скрыть.

— Я знаю, что тебе не хватает последних двух. Я подарю.

— Ладно… Но ещё я одолжу твой надувной бассейн.

Я морщу нос и наклоняю голову набок.

— Хорошо… наверное…

— И бананы.

— Хорошо.

— И ананас. И ещё какие-нибудь палочки, который кладут в коктейли.

— Ты не обнаглел? — другие циркачи и сотрудники часто посылают меня за разными вещами или вкусностями в городах, где мы останавливаемся, ведь у меня есть второй автомобиль, на котором можно выехать за пределы цирка. И мне не нужно переворачивать с ног на голову весь свой дом, чтобы просто сходить в магазин. Но у меня всегда просят одно и то же. Презервативы — часто. Тесты на беременность — тоже. Овощи по сезону. Свежие круассаны из местной пекарни. Книги. Виски. Но…

— Ананас?

— Мама сказала, что подарит мне игровую приставку, когда у нее наконец-то будет отпуск. Но вряд ли это когда-нибудь случится, поэтому я решил устроить ей отпуск сам, — Баз скрещивает руки на груди и принимает боевую стойку, как будто собирается вступить в бой. — Согласна или нет, Роуз?

Смягчившись, я протягиваю руку в его направлении.

— Договорились. Только будь осторожен, ладно? Яйцеголовый тот ещё мудак.

Баз кивает и пожимает мне руку, а затем уходит, отправляясь выполнять свою миссию. Я наблюдаю, как он прокладывает себе путь среди детишек с попкорном, сахарной ватой и мягкими игрушками, и мимо подростков, болтающих о лучших аттракционах, а также парочек, которые выходят из «Дома с привидениями» и смущенно смеются над тем, как сильно наши актеры напугали их. Я обожаю эти моменты в цирке «Сильверия», который уже стал моим домом. Моменты волшебства, какими бы незначительными они ни были.

Но сегодня единственное волшебство, которое меня манит, — темное и опасное.

Я наблюдаю, как Баз приближается к двум мужчинам. Мое сердце бешено колотится, когда он подходит к мужу Люси сзади и достает его бумажник из заднего кармана, пока тот смеется. Баз чуть-чуть разворачивается, ровно настолько, чтобы открыть бумажник и вытащить права. Потом достает деньги и засовывает их в свой карман джинсов, затем делает ещё один поворот. За одно мгновение бумажник снова оказывается в кармане мужчины.

Схватив свою колоду таро и Селенит, я выхожу из палатки, на ходу меняя табличку «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО», понимая, что потеряла клиента, увидев, как к палатке приближается женщина с двадцатидолларовой купюрой, зажатой в пальцах. Я замечаю мимолетную вспышку разочарования на её лице, но База держу в поле зрения. Он тоже смотрит на меня. Мы проходим мимо друг друга, когда я направляюсь к своему фургону. Я почти не чувствую этого, замечаю только потому, что знаю, чего ожидать. Легкое прикосновение к моему бедру.

Когда я вхожу в свой дом на колесах, то достаю из кармана права. Мэттью Крэнвелл. Я открываю телефон и ищу его адрес на карте. В двадцати милях отсюда, недалеко от Элмсдейла, соседнего городка. В котором продуктовый магазин больше, чем в Хартфорде. Может быть, там я найду ананасы повкуснее. Провожу большим пальцем по фотографии с обветренным лицом Мэтта. С легкой усмешкой на губах я переодеваюсь в кожаные штаны и майку, засовывая водительские права во внутренний карман своей мотоциклетной куртки.

Это первый вечер выступлений здесь, в Хартфорде, и шатер переполнен местными жителями, которые приехали из множества близлежащих городов, чтобы посмотреть на шоу. А цирк «Сильверия» гордится своим великолепными шоу. Я наблюдаю из-за занавеса, как Хосе Сильверия представляет каждого артиста. Сначала клоуны с миниатюрными машинками, жонглированием и комедийным номером. Потом Сантьяго Сюрреалист, фокусник, который поражает публику серией трюков, которые он держит в строжайшем секрете. Баз помогает ему, всегда старается, ведь только ему Сантьяго доверяет свои секреты. Ещё воздушные гимнасты и акробаты, а ведущая в их группе — Зофия, мама База. Единственные животные, которые у нас есть, это целая свора дрессированных пуделей у Шерил, и они всегда приводят детей в восторг, особенно когда она зовет добровольцев из зала. И в заключительном акте всегда выступаем мы с близнецами, Адрианом и Алин. «Шар смерти».