«Швейные сестры» верят ей. Мод и Тина хором умиляются, сидя на бархатном диванчике, а Лиза, самая большая сплетница в группе, хмыкает и хлопает Роуз по руке.
— Ты слишком скромна, дорогая Рози.
Роуз даже не говорит, что её имя произнесли неправильно. Наоборот, она как-то хитро улыбается, посмотрев на меня. Она тут всего пару минут и уже стала для них «Рози». Как она тут оказалась и почему меня это одновременно раздражает, забавляет и возбуждает? Как будто она взорвала бомбу в моих мыслях, и теперь они разлетелись во все стороны, а я не могу собрать их воедино.
И ей, кажется, это нравится.
— Я видела твои салфетки, — шепчет Роуз, невинно улыбаясь, хотя в её взгляде пляшут чертята. — Мне очень понравилась та, что в гостиной.
— Будь здорова, — говорит Сандра, наливая Роуз лимонад. Затем она садится рядом с Мод, самой тихой из всех, которая слишком поглощена вязанием. — Доктор Кейн…
— Просто Фионн.
— Фионн. Ты нам не говорил, что у тебя такая милая гостья.
Мод и Тина обмениваются многозначительными взглядами. Лиза ухмыляется, глядя на свою пряжу.
— Да… что ж… — Я откашливаюсь, стараясь не смотреть на Роуз. Достаю пряжу и крючки, раскладываю на коленях и начинаю вязать. — У Роуз был несчастный случай, и ей нужно было где-то восстановиться. Вот и всё.
— Она нам рассказала. Авария на мотоцикле. Ужасно, конечно, но оставайся с нами сколько захочешь…
— Как только я выздоровею, мне нужно будет вернуться в цирк, — прерывает она, как будто спасает меня от неудобного объяснения. Честно говоря, все эти дни я ощущаю себя как-то не в своей тарелке, но сейчас почему-то испытываю разочарование от мысли, что она скоро уедет. — Боюсь, Фионн уже устал от меня.
Я усмехаюсь.
— Ну что ты такое говоришь, милая. Наш дорогой доктор за эти несколько дней пережил больше событий, чем за всю жизнь. Да ведь? — спрашивает Сандра, поднимая свои седые брови и устремляя на меня пристальный взгляд.
Прежде чем я успеваю ответить, Лиза подается вперед и начинает метать взгляд с одного на другого.
— Кстати, вы слышали что-нибудь о Доноване?
Моё сердце замирает. Я смотрю на Роуз и вижу, что она смертельно побледнела, но при этом всеми силами старается сохранить самообладание, пока эти сплетницы наперебой пытаются вытянуть из Лизы хоть какую-то информацию. «Сын Кристины Донован? Тот, что из Вейберна? Я думала, у нее двое сыновей, а с каким именно? Что случилось? Неужели их наконец-то посадили?»
— Эрик. Младший. Он пропал, — наконец выпаливает Лиза, и остальные женщины ахают и цокают языками. — Последний раз его видели, когда он покупал пиво. Сказал друзьям, что собирается на рыбалку, но не уточнил куда. Он не явился на работу и не отвечает на телефон. Просто… исчез.
Паника всё ещё ползёт по моим венам, но, по крайней мере, сердце снова начинает биться, когда я понимаю, что его не нашли. Поддакиваю, когда они говорят, как сейчас тяжело Кристине, и что он, вероятно, просто ушёл в запой и появится через пару дней, но я не пропускаю мимо ушей слова Мод, прозвучавшие тихим шёпотом: «Будем надеяться, что он не вернётся». Я так сосредоточен на том, чтобы уловить каждое слово в этом быстром потоке болтовни, что кое-как замечаю взгляд Роуз. Когда смотрю на нее, то вижу её беспокойство, а затем решимость. И, честно говоря, последнее меня пугает.
Разговор всё ещё продолжается, когда Роуз трогает Сандру за руку и протягивает ей свою работу, чтобы та оценила.
— Как вы думаете, эта пряжа прочная?
Я делаю глоток лимонада и пытаюсь проглотить комок, застрявший в горле, пока Сандра рассматривает её работу.
— Ну, — говорит она. — Зависит от того, что ты вяжешь, милая.
— Секс-качели.
Лимонад брызжет у меня из носа. Я кашляю и задыхаюсь, пытаясь прийти в себя, пока все молчат. Но это длится лишь несколько блаженных секунд, прежде чем раздается вихрь голосов, который переносит меня в какую-то другую реальность.
— Для этого понадобится что-то помягче. Попробуй мериносовую пряжу «MillaMia».
— И вязать нужно потуже.
— Это ты себе вяжешь? — спрашивает Мод, не поднимая взгляд. — Или чтобы мужика выдерживало? Например, — она смотрит на меня, — такого, как наш доктор?
Провожу рукой по лицу, как будто хочу стереть с него стыд.
— Господи, Мод…
— Не знаю, — говорит Роуз, глядя в потолок и постукивая кончиком крючка по губе. — Может быть…? Пока не уверена.
— А что насчёт бамбуковой пряжи «Tencel»? Мягкая и прочная.
— Ты нашла какую-то схему?
Роуз пожимает плечами. Я умираю внутри.
— Да я так, буду пробовать на глаз.
— У меня есть схема для подвесного кашпо, — говорит Лиза, вытаскивая свою сумку и начиная копаться в ней. Она находит журнал и показывает на фотографию связанного крючком подвесного горшка. — Можешь использовать её, просто сделай отверстия для ног вот здесь. И можно добавить ручки и крепления для лодыжек.
Сандра наклоняется к журналу, поправляя очки.
— Мой Бернард может сколотить деревянную раму. Главное, чтобы была прочной и не рухнула во время использования, да?
— Ага, — говорит Роуз, забирая журнал у Лизы и с трудом сдерживая смех. Затем она резко бросает его в мое лицо. — Что скажешь, Док?
Вероятно, мне следовало бы бросить на неё резкий взгляд, взглянуть с осуждением. Сказать, что я, технически, её врач, или, по крайней мере, дать уклончивый ответ. Но я смотрю на эту фотографию вязаного кашпо и вдруг всё представляю. Она облизывает губы. Её ноги широко расставлены, её киска блестит от возбуждения в полумраке моей комнаты. И эти темные глаза, полные желания, готовые на всё…
— Ну? Как думаешь, получится?
Я поднимаю взгляд и впервые вижу на лице Роуз какое-то замешательство. Прочищаю горло. Видимо, жжёт от того, что подавился лимонадом.
— Я думаю… — затягиваю я, наслаждаясь её волнением, а потом кривлю губы в едва заметной улыбке. — Думаю, тебе стоит использовать термальный шов для основы. Он очень прочный. Сможет выдержать вес взрослого мужчины под два метра ростом. Теоретически
Глаза Роуз блестят в утреннем свете, проникающем сквозь жалюзи.
— Даже такого мускулистого, как ты?
Я подавляю смех, откладываю журнал и продолжаю вязать. Стараюсь не краснеть, но у меня это плохо получается, судя по жару, разливающемуся под кожей.
— Ну, теоретически.
Наступает момент тишины, а затем женщины вокруг меня начинают хохотать. И меня тоже пробивает на смех, когда я вижу, как Мод вытирает слезы своим носовым платком, который всегда держит в бюстгальтере, и когда Тина хрипит: «секс-качели» и смеется так сильно, что ей приходится убежать в туалет.
— Ну, слава Богу, — говорит Лиза, доставая фляжку из сумки и щедро вливая водку в свой лимонад, размешивая кончиком крючка. — Мы уже думали, что ты сбежишь обратно в Ирландию и подашься в монастырь.
Я закатываю глаза.
— Не пойду я ни в какой монастырь.
— Ну и славно, — Лиза пожимает плечами, осушая почти треть бокала. — Мы будем грустить, если ты уедешь. Тем более, в последние пару недель ты начал откровенничать.
Пытаюсь вспомнить, что я ляпнул или сделал на прошлой неделе. Вроде напрямую не говорил, что Роуз ввалилась в мою клинику, и что я с ней добирался до больницы. Но может, я чуть больше разоткровенничался, когда про операцию рассказывал, где ассистировал? Возможно, упомянул о пациенте, который меня беспокоит.
Лиза улыбается, будто читает мои мысли, и разговор плавно перетекает на другие темы и сплетни. Мы проводим там пару часов, я доделываю одеяло, которое собираюсь пожертвовать больнице, а затем начинаю новое, прося у группы совета по этому сложному стежку. Когда наступает полдень, все собираются уходить, и я помогаю Роуз встать, беру её рюкзак вместе со своим, и мы уходим под последние советы о секс-качелях.
Поначалу мы идем молча. Не знаю, с чего начать. И что вообще сказать. Я хорош в диагностике и лечении, в точности и науке медицины. Но рядом с Роуз чувствую себя неуверенно. Начать с «Швейных сестер»? Или с этой истории про секс-качели? Или сразу перейти к Эрику Доновану?
