— Сколько тебе лет?

Громко засмеявшись, она ответила:

— Я так и знала, что ты долго мучился над этим вопросом. — Встав в позу, она хитро сказала: — Догадайся!

Остановившись, он заглянул ей в лицо.

— Мне всегда очень трудно бывает правильно определить возраст американских девушек… — медленно сказал он.

Соне очень понравилось то, каким серьезным стало его красивое лицо, как только он принялся разгадывать эту важную для него проблему.

— Либо ты совсем юная и только стараешься выглядеть постарше, — рассуждал Ашид, — либо… — тут его черные глаза заблестели, — ты очень взрослая и выдаешь себя за молодую.

Соня громко и озорно рассмеялась в ответ. Стоя в тени апельсиновых деревьев, она, такая свежая, дразнила Ашида своим неопределенным возрастом — то ли ребенка, то ли взрослой девушки, оставаясь для него объектом непреодолимого очарования.

— Хорошо. Тебе шестнадцать, — продолжал гадать Ашид.

Поджав губы и отрицательно покачав головой, она ответила:

— Почти угадал. Четырнадцать!

— Да?.. — Грустно покачав головой, он продолжил: — Слишком молода.

— Слишком молода для тебя? — недовольным тоном спросила Соня.

— Слишком молода, чтобы уже научиться так бессовестно кокетничать с мужчинами, — засмеялся он. — Ты мне как младшая сестра.

Возобновив прогулку, они достигли теннисного корта. Остановившись возле корта, Соня, тыкая пальцами в дырочки натянутой сетки, повернула голову в сторону Ашида.

— Надо полагать, на твоего брата не произвели впечатление наши лошади? — предположила Соня.

— Очевидно, это так, — согласился Ашид, к великому разочарованию Сони. — Понимаешь, Гамаля трудно чем-либо удивить. Он считает, что у него самые лучшие в мире лошади.

Дотронувшись до его руки, Соня сказала:

— Та лошадь, которую хотят случить, принадлежит мне, Ашид. — Взглянув на него, она спросила: — Может, ты как-нибудь уговоришь своего брата? Я просто умру от радости, если моя лошадка родит мне жеребенка! Я с ума схожу от лошадей…

— Не думаю, что смогу как-то повлиять на Гамаля. Я ведь его младший брат.

— Пообещай мне, что ты что-нибудь предпримешь, — попросила она, опуская глаза на их скрещенные руки. Ее рука казалась такой белой в его бронзовой ладони. Она подошла к нему поближе, скользя своими холодными пальцами по его ладони до тех пор, пока вновь не поймала на его лице покорный взгляд.

— Ты такой красивый, — прошептала она.

— Неужели? — спросил он, оторвав свой взгляд от скрещенных рук.

К своему великому изумлению, Соня увидела, как он подняв на нее глаза, откровенно пытался найти доказательства искренности сказанных ею слов. Ашид сделал глотательное движение, и Соня увидела, как задвигался кадык под воротом его рубашки.

Тогда он спросил спокойным тоном:

— Ты так разговариваешь со всеми мужчинами, которые приезжают с деловыми визитами к твоему отцу?

Высвободив свою руку и потупив свой взор, Соня ответила:

— Ты единственный мужчина, с которым я впервые разговариваю наедине…

Состроив обиженную гримасу, она отвернулась от Ашида.

— Послушай, Соня! — приблизившись к ней, сказал Ашид. Он поднес Сонину руку к своим губам и поцеловал ее. Его черные глаза при этом горели восхищенным блеском. — Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел!

Глядя на него смеющимися глазами, она ответила:

— Благодарю вас, добрый господин.

Услышав однажды в каком-то фильме такое обращение, она быстро взяла его на вооружение, чтобы воспользоваться им в подходящий для этого момент.

— Я поговорю с Гамалем по дороге домой, — пообещал Ашид. — Но я должен предупредить тебя, что он весьма редко прислушивается к моему мнению!

— Спасибо, — прошептала она. — Большое тебе спасибо, Ашид.

Положив руки ему на плечи, она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. Ей даже и в голову не приходило раньше, что губы у мужчин могут быть такими мягкими. Нежно касаясь его губ во время поцелуя, Соня заметила, что Ашид закрыл глаза, как будто боясь спугнуть это чудное мгновение.

Через двадцать минут, отказавшись от предложенного Лаурой ленча, братья уехали домой. Перед их отъездом Соня обменялась с Ашидом многозначительным взглядом.

— Однако! — сказал Гарри, направляясь к дому. — Сотня тысяч баксов за то, чтобы взять у них на одно утро жеребца. — Присвистнув, он добавил: — Вот это бизнес! Отдавая в аренду своего жеребца только на одно утро в месяц, можно заработать миллион баксов в год!

— А ты что, думаешь, у жеребца всегда бывает настроение? — засмеялась Лаура.

По дороге домой Ашид молча сидел рядом с братом в автомобиле. Приблизившись к порту Санта-Барбара, он поднял глаза на своего невозмутимого брата.

— Ты дашь им для случки своего жеребца, — тихо сказал Ашид.

Гамаль фыркнул в ответ:

— Зачем это? Я отказал сотням коневодов, лошадиное хозяйство которых не соответствует стандартам. Я должен очень тщательно подходить к проблеме разведения и продолжения этой породы лошадей. Я не могу позволить кому угодно…

— Гамаль, — прервал его Ашид. — Я прошу тебя.

— Просишь? — усмехнулся Гамаль. — Да кто ты такой, чтобы просить меня?

— Младший сын нашего с тобою отца, — ответил Гамалю Ашид.

— И тебе очень понравилась младшая дочь этого папаши! — торжественным тоном заявил Гамаль. — Или я не прав?

Ашид промолчал в ответ, а Гамаль устало вздохнул:

— Не вижу ничего хорошего в том, чтобы идти наперекор своей воле только для того, чтобы потворствовать желаниям одного члена нашей семьи.

Роман «Во имя любви» всю осень оставался в списке бестселлеров. Как и предполагалось, было продано полмиллиона экземпляров книги. Тем не менее успех не настолько вскружил голову Марчелле, чтобы она могла забыть про свою дочь. Наоборот, теперь она скучала по Соне больше прежнего.

— Вот если бы Соня была вместе с нами! — вздыхала она, гуляя вместе с Марком возле расположенного в Центральном парке озера, куда в детстве она водила их вместе с Соней поиграть.

Нанятый Марчеллой агент сыскной полиции потерял след Гарри. Хотя и очень неохотно, но Марчелле все-таки пришлось отказаться от его услуг. Прошло больше года с тех пор, как уехал Гарри, и полицейские начальники совершенно охладели к розыску ее мужа и дочери. Полиция предположила, что Гарри, должно быть, осел где-нибудь в Калифорнии, изменив свою фамилию и внешность, что, по их мнению, делало нереальным его поимку.