А еще выбираться из багажника автомобиля.

Замок в старой машине непростой, но у него есть одно преимущество: он не включает на приборной панели предупреждающую лампочку. С третьей попытки мне удается подцепить защелку. Придерживая крышку пальцами, я приподнимаю ее и вижу дорогу. Мы все еще за городом – ни машин, ни людей, ни зданий. Только деревья, ночь и темный лес, озаренный красными отблесками задних фонарей.

Автомобиль замедляет ход. Сцепление щелкает: Бэтмен переключает передачу и тормозит. Фонари вспыхивают ярче. Правый принимается мигать, сигнализируя о скором повороте.

Я поднимаю крышку и на ходу выскальзываю из багажника. Приземляюсь не слишком удачно: ссаживаю коленку об асфальт и разрываю штаны. В лицо мне хлещут выхлопные газы. Встав на четвереньки, осторожно опускаю крышку, чтобы та не тряслась на ходу. Петли тугие, сама она не распахнется. Захлопнуть замок не получится, но если Бэтмен не заметит меня в зеркале заднего вида, то побег, считай, удался.

Фары тускнеют: водитель снимает ногу с тормоза. С рычанием, в клубах серого дыма машина уезжает за поворот.

На миг я замираю посреди пустой дороги, потом встаю на ноги, вытираю с лица засохшие слезы и иду в противоположном направлении.

«Ты меня совсем не знаешь», – думаю я, бросая последний взгляд на исчезнувшую вдали машину.

Впрочем, Бэтмен прав.

Знать друг друга нам совершенно необязательно.

…Год спустя

– Давненько так не веселились, – говорит Леандер, бросая дротик.

Среди бетонных стен раздается сдавленный визг: металлический наконечник втыкается в щеку Робби Ашера. Из лица уже торчат несколько игл. Парня трясет от боли и страха, но кричать он не может: во рту у него расширитель, который обнажает распухшие окровавленные десны. Зубов – ни верхних, ни нижних, кроме самых последних, – уже нет. Из мякоти нижней губы свисает дротик. Леандер обожает туда целиться.

Наверное, вырывать плоскогубцами зубы и кидать дротики в морду какому-то парню в подвале своего босса по пятницам – не самое увлекательное занятие. Не такой жизни я себе хотел. Впрочем, в детстве я редко задумывался, кем хочу быть, когда вырасту. Не припомню, чтобы мечтал стать пожарным, полицейским или учителем. Меня в то время мучили другие желания – например, избежать наказания за убийство. Я даже загадал это на тринадцатый день рождения, когда братья раздобыли немного денег и испекли мне торт.

Желания, как мы знаем, имеют свойство сбываться.

Леандер протягивает на ладони новый дротик. Я смотрю на стальное острие и, сглотнув отвращение, давлю в груди раздраженный выдох. Леандер Майес слишком хорошо меня знает – мы знакомы с моих семнадцати лет, когда он заявился к нам в дом в минуту самого страшного отчаяния. Практически как ангел-хранитель.

Кто бы мог подумать, что за ангельской внешностью скрывается сущий дьявол?

– Ну же, Лахлан. Ты знаешь, как я люблю дартс.

– Угу.

Я неспешно подношу к губам стакан с водой и делаю большой глоток. Черт… Сейчас бы чего-нибудь покрепче, но по опыту я знаю: нельзя пить виски в гостях у Леандера. В последний раз, когда я позволил себе лишнее, то очнулся три дня спустя, с распухшей мордой, на обочине в мелком городишке где-то в Нью-Мексико, не имея ни малейшего представления о том, как там оказался. В Нью-Мексико! Твою ж мать!

Леандер ухмыляется, словно читая мои мысли, и я, уставившись боссу в глаза, поднимаю дротик и наугад бросаю в сторону Робби. Судя по звяканью металла, я промахнулся и попал в стену.

Леандер вздыхает и проводит рукой по седым волосам. Глаза у него насмешливо блестят, а рот кривится в разочарованной гримасе.

– Знаешь… – говорит босс, подкидывая на ладони еще один дротик. – Я всегда держал слово и не заставлял тебя убивать невинных. Тебе не хуже меня известно, что Робби отнюдь не святой.

Он прав. Робби Ашер неоднократно фигурировал в криминальных сводках. Мой братец Роуэн даже подумывал убить его, но потом вместе со своей подружкой затеял ежегодный кровавый турнир и потерял интерес ко всякой швали вроде уличных наркоторговцев.

– Да, но я предпочитаю работать быстро и чисто. Не так… как здесь, – говорю я, махнув рукой в сторону Робби. Тот беззвучно шлепает губами, умоляя отпустить его. Слезы и сопли вместе с кровью собираются в ручейки и стекают по бледной коже. – Я наемник, а не уборщик и не палач.

– Твоя работа – делать то, что тебе говорят.

Я смотрю Леандеру в глаза под заросшими бровями. Насмешки в них уже нет. Только предостережение.

– Помнится, в последний раз, когда ты забыл о своих обязанностях и хороших манерах, это вызвало немало проблем. Я не давал тебе права злить одного из наших самых ценных клиентов. Так ведь?

Я давно не испытываю смущения и стыда, но сейчас щеки обдает жаром: вспоминаю последствия уборки, порученной мне в прошлом году в ночь на Хеллоуин. Тот случай привел к расторжению контракта и окончательно разбил мои надежды на свободу от Леандера.

А знаете, что самое мерзкое в той истории? Я и сам не понял, отчего вел себя как последний козел.

Может, я разозлился потому, что пришлось бросить напившегося в хлам Фионна и заняться уборкой, не входившей в мои обязанности. А может, оттого, что девчонка вела себя так, точно случившееся ни капли ее не заботит. Или дело было в том, что она оказалась ранена, хотя мне доложили об обратном. Вид ее крови взбесил меня не меньше, чем приглашение понырять с аквалангом в разгар осени. Не знаю, что именно вывело меня из равновесия, но эта безмозглая дура вывернула мне всю душу, а потом взяла и на хрен ускользнула – а я даже не понял, как она умудрилась это провернуть.

Я встряхиваю головой.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, и наконец Леандер смягчается. Он кладет руку мне на плечо и протягивает дротик – словно драгоценный дар.

– Робби распространял последнюю партию радужного препарата, которую копы обнаружили во время рейда на прошлой неделе.

Леандер вскидывает бровь. Робби протестующе мычит.

– Он нарочно выбирал жертв среди детей, Лахлан. Но случайно нарвался на родителей, которые могут нанять людей, вершащих правосудие там, где бессилен закон. Людей вроде тебя.

Я перевожу взгляд на Робби: тот дергает за стяжки, пытаясь слезть с металлического стула. В вытаращенных глазах – ни капли раскаяния. Когда мы схватили этого парня, я не спрашивал, в чем его вина, но Леандер врать не будет. Он никогда не врет.

Глядя на Робби, я беру дротик с ладони босса. Тот улыбается и с одобрительным вздохом отходит в сторону.

Я кидаю дротик. Робби вскрикивает: игла вонзается в лоб и, отрикошетив от кости, падает на колени.

– Ого, отличный бросок! Почти в яблочко. Но я все равно выиграю, – заявляет Леандер, занимая позицию.

Он замахивается, но в динамиках вдруг звучит сигнал тревоги. Мы глядим на экран за барной стойкой. Трансляция игры в регби гаснет, вместо нее появляются ворота поместья. Возле них стоит старенькая «Хонда».

В следующий миг Леандеру звонят на мобильный.

– Впустить, – говорит он без лишних слов и, не прощаясь, кладет трубку.

На экране открываются ворота. Машина заезжает на территорию поместья и принимается петлять среди сосен.

Вытащив пистолет, я иду к укрепленной двери подвала. Леандер тем временем бросает дротик.

– Сейчас вернусь, – предупреждаю я.

За спиной раздается вопль, но стальная дверь, хлопнув, заглушает все звуки.

Тишина в доме бальзамом ложится на душу. Октябрьское солнце низко сползло к лесу, отчего дорогая мебель укрылась тенями. Жена и дети Леандера уехали отдыхать. Охранники держатся на расстоянии. Порой босс любит притворяться простым обывателем – из тех, кто в пятницу вечером пьет пиво, заказывает еду навынос и играет с приятелем в дартс.

Но, будучи по натуре высокофункциональным психопатом, Леандер каждую свою забаву превращает в кровавое побоище.