- От такой жизни ребята становились злыми, мальчишки нередко дрались в кровь, даже били преподавателей и сотрудников детдома, кто послабее, воровали еду у младших, и ничего нельзя было с этим поделать, ни милиции, ни охраны — кругом один лес.
Кто постарше, к девчатам приставали, а один все ко мне подкатывался. Я сначала не понял, чего он хочет, но когда объяснили, чуть от страха и брезгливости не умер, прятался постоянно от него, боялся, что поймает и сделает что нехорошее.
- Да что говорить, даже сотрудники детдома друг друга ненавидели и все хотели пакости сделать. Была у нас одна воспитательница молодая, Евдокия, по-человечески к нам относилась, помогала, чем могла. Но вот исчезла она, а потом прачка, мама одного мальчонки, что у нас жил, рассказала, что приехал к нам какой-то хмырь, которого за растрату осудили и сюда сослали. И поставили его в нашем детдоме завучем.
- Рассказывали потом, что новый работник решил "подсидеть" молодую девушку, а может отомстить хотел, что она была равнодушна к его ухаживаниям, и написал на нее донос. Евдокию судили по пятьдесят восьмой статье за «контрреволюционную деятельность» и отправили на лесоповал, хотя понятно всем было, что она ни в чем не виновата. А там, как говорили, в лютые сорокаградусные морозы деревья валили, сучья обрубали и ждали расстрела.
- К тому моменту доносчик успел занять директорское кресло и начал кормить детей баландой, из тухлых мясных остатков суп распорядился сварить. После того, как одна девочка умерла, а многие сильно потравились после этого "супа", его посадили под следствие, и тут, на наше счастье и счастье Евдокии, и приехал к нам ваш Николай Николаевич.
- Ох, и навел он шороху! Заставил того подлеца признаться в клевете, бумагу соответствующую написать, а самого отправил под стражей на Большую землю, судить его должны были. Евдокию на его места поставили, разогнали всех воришек, которые нашу скудную еду воровали, да били нас не за что, многих детей в больницы да другие места получше перевели.
- Меня расспросили подробно и в Москву отправили, где я с Нинкой и встретился, - тут, наконец, Санек робко улыбнулся, поняв, что с помощью Николая Николаевича его мытарства закончились, и можно вздохнуть спокойно. (рассказ основан на реальных воспоминаниях детей и сотрудников Средневасюганского интерната).
А через пару дней, ближе к вечеру, когда детский дом затихал после насыщенного дня, на полянку перед домом прибыл пацан, чьё появление внесло позже большую смуту в спокойную устоявшуюся жизнь детей и взрослых. Привел его пожилой милиционер, который крепко держал его за руку, а парень оглядывал окружающее пространство бегающими маленькими глазками и явно задумывался, как отсюда сбежать.
Весь его облик, приблатненно - небрежный, свидетельствовал о том, что был парнишка "шпаной замоскворецкой". Косая челка выглядывала из - под одетой на самый затылок кепки - восьмиклинки с маленьким козыречком и обшитой материей пуговкой на макушке, которые называли «москвичками», за ухом у него торчала папироска.
Брюки парня были заправлены с напуском в хромовые сапоги-гармошки, из-под небрежно расстегнутой куртки была видна тельняшка, а когда он сплюнул на траву, стало заметно, что парень щеголяет самодельной металлической коронкой на верхней челюсти. Был он примерно возраста Володи, но из-за своего вида выглядел старше.
Тут на крылечко вышел Вова-Попаданец, и пацан, увидев его, сразу оживился, закричал:
- Шлык, ты ли это? Привет! Узнаешь меня, я Витек Малыхин, ну, кличка моя - Малый, мы с тобой в соседних домах в Марьиной Роще жили. А пацаны говорили, что подорвался ты на "поджиге", руки-ноги тебе оторвало. А ты тут живой! Тетка твоя уехала куда-то, и никто ничего про тебя и не знает.
- Классно, что мы с тобой встретились, корешами будем, меня сюда из приемника - распределителя отправили, чуть не посадили, я на стреме стоял, пока пацаны ларек хотели подломать. На горячем нас взяли, хотели в крытку закрыть, но мне еще четырнадцати нет, вот меня сюда и отправили, - все это пацан выпалил со скорость пулемета, явно обрадованный нечаянной встрече.
- Как тут, жить можно, есть еще кто из четких пацанов, кто тут масть держит?
Володя не растерялся и ответил подобающе:
- Руки-ноги, как видишь, у меня целые, но в больнице я долго провалялся, контузило меня знатно, врачи слово какое-то говорили, типа, "мнезия", что ли. Это значит, что я память потерял - "тут помню, тут не помню", - с усмешкой процитировал знаменитую реплику из любимого фильма Володя.
- Я тут пахан и масть держу, так что ты тут сильно не зарывайся. Тут детдом под присмотром, нас люди в черном крепко опекают, сильно не борзей, а то быстро на кичу улетишь.
- Ну, это мы еще посмотрим, - голос парня все еще оставался нахально - громким, но было видно, что он призадумался над словами Володи.
- Я тебя предупредил. Девчат и малышню не трогать, не воровать, вести себя спокойно, и будет тебе счастье, - еще раз уже построже завершил разговор парень.
Милиционер с большим удовольствием передал парня с рук на руки вышедшим Надежде и Николаю Николаевичу, под пристальными взглядами которых парень совсем сник и уже спокойно поплелся устраиваться на новом месте. Но все чувствовали, что за ним надо присматривать плотно, уж очень неприятное впечатление Витек производил.
А через несколько дней в комнату к Наде залетела Тракторина, которая с порога громко сказала:
- Надя, иди, посмотри, кто к Куколке пришел, - и они вместе выбежали на крылечко.
Славчик - Куколка, от которого и слова лишнего никто не слышал, на полянке перед домом ревел и обнимал очень красивую даму, к которой он обращался, как "Ля гран - мэр", бабушка по - французски, и лепетал неразборчиво:
- Grand-mère, ma grand-mère bien-aimée, comme je suis content de vous voir. Je suis content que vous m'ayez trouvé. (Бабушка, моя любимая бабушка, как я рад вас видеть. Как рад, что вы меня нашли.)
Все ребятишки, бывшие во дворе, молча столпились рядом, с интересом наблюдая за этой сценой. Больше всех волновался Володя, который как-то незаметно привязался к этому необычному мальчику и по - братски опекал его в последнее время.
Представительная дама в последний раз обняла своего малыша, достав белоснежнейший кружевной платочек, промокнула глаза себе, а потом утерла Славчика.
- Говори по - русски, дитя мое, - сказала она, оглядев внимательно всех присутствующих.
А потом представилась Наде красивым грудным голосом, сразу выделив ее, как главную:
- Я Аглая Сергеевна В. Няня Владислава, но, поскольку, я его с самого младенчества воспитываю, он завет меня бабушкой, "Ля гран - мэр", на французский манер. Я так долго его искала, ведь Славчик - сын врага народа, как теперь выражаются, и был отправлен после ареста родителей в детский дом. Но его беда лишь в том, что наказан его отец, а вместе с ним и все родные.
Вечером, устроившись на новом месте с разрешения Николая Николаевича, который тихо с ней переговорил, что-то уточнил, посмотрел ее документы и дал разрешение Гран - мэр жить в детском доме, она попросила всех взрослых собраться в столовой.
Сидя перед всеми девушками, которые как раз присутствовали в детдоме, Николаем Николаевичем и Володей, Аглая Сергеевна тихим спокойным голосом, скрывавшим большую боль, рассказывала грустную историю семьи, в которой она жила, типичную для этого времени:
- Отец Вячеслава был комбригом, и когда расследовали так называемое дело Тухачевского, его арестовали примерно с год назад, как и многих ни в чем не замешанных военных. Как обмолвился ненароком позже при мне следователь, который вел его дело, на него написала донос любовница Виктора, отца Славчика.
- Они однажды крепко поссорились по какому - то поводу, ведь Арина, или Ирина, как на русский манер она себя называла, ревновала своего сожителя к памяти первой жены, матери Славчика, рано умершей, и к ее сыночку, все настаивала, чтобы они официально зарегистрировались, а мальчика куда - нибудь отдали, как котёнка какого, прости..., - тут она замялась, не решаясь закончить, как положено, именем Бога.
