- Ты бы погибла ещё на исходе ночи. Сегодня день Металла, металл в силе – и расплав льётся дождём. Такой жары не вынесет ни человек, ни Гларрхна. Одна радость – греется всё мгновенно. Вот, поешь. Потом посмотрю, как тебя учить. Не учил никого, честно, да и сам я…

Джейн с опаской заглянула в посудину – там что-то явно шевелилось. Внутри конуса была густая бурая масса, испускающая мелкие белые пузырьки.

- Это… едят?

Хассек молча показал пример. Джейн зажмурилась и отправила полчерпака в рот.

Масса пузырилась и там – но всё-таки не ползала, не кусалась… и была внезапно вкусной – не хуже тушёной фасоли.

- Если у вас тут металл льётся с неба… - Джейн подумала было о ртути – но тогда речь не зашла бы о смертельной жаре. «Там минимум натрий… понятно, почему вся округа в пемзе!»

- Как тут вообще что-то может жить?!

Хассинельг махнул хвостом.

- Кто улетел, кто оброс бронёй, кто нашёл укрытие. Вот и мы сидим в пещере. Ты не бойся, к вечеру жара спадёт – только лучше не выходить до утра. Капли рэссены под ногами. Наступишь - насквозь прожжёт.

«Рэссена?..» - Джейн только и поняла, что температура плавления у этого вещества основательная, и почему оно льётся из атмосферы, а на планете ещё есть какая-то жизнь – совершенно неясно. «Прежде чем обрастать бронёй, надо появиться! А от такой погодки любой океан выкипит…»

- Правильно, после магии всегда есть охота, - одобрил Хассинельг, когда Джейн отставила почти полный сосуд. – По нужде не надо? Надо – я подожду. Когда колдуешь, да неумеючи, - нельзя отвлекаться!

Джейн вышла за соседнюю занавесь. Задвинута она была неплотно – в коридор проникал жёлтый свет… да и две спирали на «двери» светились ничуть не тусклее. Они были выведены и изнутри, на втором слое завесы, и оба слоя прижимали к полу грузики, пришитые по углам. «Хотя бы туалет у них принято закрывать…» - Джейн посмотрела на торчащую у стены «трубу» с крышкой, сидушкой с прорезью под хвост, но без намёка на систему смыва. Зато внизу, в темноте, что-то шелестело и булькало. Запах, вышедший из-под крышки, напоминал о мокрой листве и гниющем дереве, но никак не об испражнениях.

Сидушек было несколько, одна над другой, нашлась и по размеру Джейн – видно, сделанная для местного офицера, только он и был подходящей комплекции. Девушка криво ухмыльнулась и понадеялась, что из «трубы» никто не выползет и не тяпнет. А про кувшины для подмывания она слышала и раньше – и быстро поняла, почему те, кто эти штуки ввёл в обиход, левую, «подмывательную» руку считают нечистой. Грязь-то смылась, но грёбаный запах… «Меркаптаны, чтоб их!.. Интересно, тут изобрели мыло?»

Едва она подумала о мыле, как зачесалось всё тело – вспомнился войлочный «мешок» (его когда-нибудь стирали?..). Джейн покосилась на мокрую футболку. «Теперь и её хоть выжимай… хоть бы прополоскать где – и пусть весь отряд пялится! Ксенофилов тут, кажется, нет…»

- Хассек… Хассинельг, - смущённо начала она от двери. – А где бы помыться? И… у меня одежда вся в поту. Тебе ещё глаза не режет?.. Постираться бы, в общем. А то буду тут вам вонять.

Хассинельг наклонил голову набок.

- Помыться?.. Да, верно, тебе ж и оставляли воду… Идём быстрее, как бы не вскипела!

«Оставляли воду?..» - Джейн, стараясь не вспоминать гигиенические традиции разных стран (а чего только ни рассказывали на байкерских слётах, успевай слушать…), быстро пошла за ним. «Так и шлёпаю без обуви,» - мелькнуло в голове. «Тут чисто… на вид, местные, вон, все босиком… да местные тут и голышом – и скоро и мнё придётся, носки точно не заживутся…»

…Хассинельг, помянув Бездну, выдернул из бочки в рост Джейн длинный костяной штырь с прорезью-«ухом». На другом конце болталась на крюке дымящаяся пластина – тёмно-синий металл, инкрустирванный мелкими красными камешками. «Термоэлемент?» - Джейн тут же забыла о пластине, перевешенной на стену вместе с крюком. Пока Хассинельг выходил в очередной коридор и возвращался с бурдюком холодной воды, девушка успела оглядеться, и ей стало не по себе. На полу стоял метровый таз, выдолбленный из округлого ствола, иссиня-чёрный, а чтоб не качался – ещё и на трёх ножках. В тазу лежал костяной ковш – похоже, чья-то цельная кость, подрезанная тут и там… «Кажется, оно летало,» - Джейн украдкой подняла ковш и удивилась его лёгкости. «Что за живо… нет, пока лучше не спрашивать!»

Со стены свисали длинные и короткие полосы грубого войлока, а под ними стоял закрытый – стеклянный, даже с украшениями – трёхногий сосуд. Из проёма в его крышке торчал костяной черпак.

- Эй! Потрогай – тебе так нормально? – Джейн сунули под нос ковш, полный воды. Хассинельг успел вернуться и что-то вылить в бочку (из чего – девушка даже не отследила). Вода была ещё горячей, но терпимой – Джейн после всего увиденного и хотелось «пропариться».

- Ты раздевайся, а то всё промокнет – тут воздух и вода всегда вместе, - поторопил её «пограничник». Джейн поёжилась.

- Сейчас… А… мыло у вас где?

Хассинельг, на долю секунды уставившись на неё, молча открыл стеклянный сосуд и зачерпнул густую чёрную жижу. Войлочная «мочалка», снятая со стены, в два движения пропиталась этой поскрипывающей «глиной» с какими-то мелкими волокнами.

- Тебе помочь, или управишься?

- Уп-правлюсь, - пробормотала Джейн, с ужасом глядя на «мочалку». «Этот их переводчик… он точно не врёт? Мы под «мытьём» понимаем одно и то же?..»

Хассинельг озадаченно посмотрел на неё, но вышел. Джейн скинула одежду. Из ушата можно было дотянуться до воды… впрочем, ей уже оставили полный ковш. Из него она и облилась, зацепив и свисающие волосы… а, чего уж теперь, - облила и голову, по крайней мере, это была вода, и горячая, и ничего странного в ней не плавало. По рукам прокатилась волна зелени, Джейн замерла, ожидая выброса, но свечение впиталось обратно. «Помыться вылезло, что ли?.. Сейчас залезет назад до конца жизни…» - девушка взяла за хвост чёрную маслянистую «мочалку». «Если грёбаный переводчик не наврал – тут все этим пользуются. Даже Руниен. А он точно человек. Ещё и офицер. Если у него кожа не слезла…»

Какой-то химикат, слабый абразив, - пару красных полос Джейн на себе оставила, прежде чем приноровилась. Слизистые не жгло – и это уже радовало. Стиснув зубы, она втёрла жижу в волосы и провела чёрной ладонью по лицу. «А теперь всё это как-то смыть…»

Пока она, зажмурившись, обливалась из ковша, тёрла руки, потом себя, полоскала мочалку – «глина» из неё как-то очень ловко выдавилась на кожу так, что войлок стал почти чистым – и снова оттиралась, в дверях что-то шуршало, но Джейн было не до того. «Полотенец тут нет. Взять войлок подлиннее? Ладно, так… ага, трусы, майка, остальное потом… Расчесаться… ну ёлкин корень! Ладно, можно и пальцами, для начала сойдёт…»

- Хассек, наставник ты наш прирождённый! Ты ей одежду уже нашёл?!

Пока Джейн мылась, в местный «душ» успел ввалиться весь отряд. Девушка, стиснув зубы, прошла к стене, чтоб повесить мочалку на место, и кивнула на таз, полный чёрной воды. Кожа, насколько она могла видеть, была чистой – а на ощупь чистой аж до скрипа, как и волосы, кое-как выжатые и расчёсанные пятернёй. «Ауна с сиськами наголо с самого утра – и ничего,» - мрачно подумала Джейн. «Ну не придумали тут белья! И стеснительности не придумали. Странно, что туалет не нараспашку.»

- У меня есть одежда, - буркнула она, глядя на офицера в упор – «а ещё человек!.. Или в его племени так и принято?». – Воду теперь куда?

- Вон, на завесе ручей вниз, - Руниен, не смутившись, указал куда-то за бочку. – Всё, чем мылась – прожарь, там жаровня. Там же и высохнешь.

Волнистые линии на двух занавесях, и правда, складывались в изображение текущей воды – на одной поток вверх, на другой – вниз. По ту сторону с крюка из стены свисал светящийся кругляш, почти под ногами зиял бездонный провал (туда Джейн вылила всё из ушата и, как могла, его отмыла), а сбоку дрожал воздух над знакомым трёхногим агрегатом – на такой «печке» Хассек готовил еду. Прожарка мочалок, ушатов и ковшей была делом обычным, над жаровней даже приспособили решётки-подставки для всех трёх предметов. «Небось, ещё и у каждого личный набор. Вот и гигиена, а ты переживала…» - мрачно думала Джейн, расчёсывая быстро сохнущие волосы, - из них сыпалось мелкое волокно. Кость-«переводчик», примотанная к лямке (пора было придумывать другое крепление), работала исправно – всё, что говорили за «дверью», девушка и слышала, и понимала.