Просто восхитительно!
— Как решительно, мой принц, — волк напружинился и подбросил Мидира под самый сводчатый потолок. — Вам не страшно?
— Нет! Нет! Не стр-р-рашно! Еще! Еще!
— Нам еще надо успеть вас потренировать, поэтому с полетами на сегодня хватит, — Киринн подбросил Мидира последний раз, поставил рядом с собой, присел на корточки и принялся поправлять сбившийся костюм, не постеснявшись пригладить растрепанные волосы.
Мидир воспользовался случаем и тоже погладил Киринна по голове — ему очень давно хотелось, а начальникам замковой стражи тоже надо смотреться прилично. Как и принцам!
— Совсем р-р-растр-р-репар-р-рся! Что бы ты без меня дер-р-рар-р-р! — Мидир провел по светлым, шелковым прядям уже просто так, потому что хотелось. Мидиру все хотелось потрогать, но не все ему давали.
— Невозможно представить, мой принц, совершенно невозможно, — взрослый и большой волк не рычал и не пугал, наоборот, находил что-то радостное в общении с Мидиром.
И единственный, кто не стонал в конце дня, что видеть никого не хочет, шевелиться не может и не будет! Правда, может, Мидир просто не слышал? Внезапно проснувшееся любопытство прорвалось сразу же.
— А ты со мной не устаешь, Кир-р-ринн? Я очень бодр-р-рый! И очень вор-р-рк! Так говор-р-рит папа, а он знает, что говор-р-рить, как будто всегда откуда-то читает!
— Я с вами отдыхаю, мой принц, хотя вашему папе, разумеется, нельзя не поверить!
— А как ты тогда устаешь?
— Устаю я очень разнообразно, мой принц, начиная с разбирательств вокруг лесовиков — не в обиду им будет сказано, но лесовики самые требующие внимания ваши подданные! — Киринн одернул на Мидире дублет, и младший принц не утерпел.
— Ты сказар-р-р «начиная»! А пр-р-родор-р-ржая и заканчивая чем?
— Какой вы любопытный, мой принц, — покачал Киринн головой, хотя осуждения в голосе не слышалось. — Продолжая степняками и небесными, с ними тоже хватает проблем, опять же, лесовикам не так обидно быть проблемными в компании. А заканчивая, пожалуй, попытками донести свою точку зрения до маленьких белых волчат, почитающих себя большими и черными, — тут у Киринна вырвался непритворный тяжкий вздох, и даже широкие брови горестно заломились.
— Ты говор-р-рил, вор-р-рчонок у тебя один! — Мидир слегка запутался. — Ир-р-ри ты спор-р-ришь еще с др-р-ругим?
Киринн неожиданно улыбнулся, поправил Мидиру воротник и мимоходом погладил по щеке — оказалось необычно и приятно.
— Вы очень внимательны ко мне, мой принц. Волчонок один, белый и просто до синих фоморов самостоятельный. Поэтому иногда кажется, что их двое, а переспорить двоих одному, сами понимаете, в два раза сложнее!
На ум Мидиру пришли Мэрвин и папа, потом к ним мысленно же присоединился советник — когда все трое, не сговариваясь, смотрели на Мидира осуждающе, выдержать и так было сложно! А если спорить!.. Второй принц остро Киринну посочувствовал.
— Ты гр-р-равное, не р-р-расстр-р-раивайся! — и для верности похлопал его по руке. — Спор-р-рить бывает ср-р-рожно, но иногда самое гр-р-равное пр-р-росто подать гор-р-рос! Тогда тебя уср-р-рышат! А еср-р-ри не подать — не уср-р-рышат!
— Благодарю, мой принц, за поддержку, — Киринн улыбался тоже широко, красиво и открыто. — Я тоже так думаю: если не сказать, мнение просто не будет принято в расчет. Так и живем, я говорю, меня слышат, а потом все делают по-своему. Как вы думаете, мой принц, с чем это связано?
Новое чувство, что кто-то просит совета именно «от Мидира», заставило сердце наполниться гордостью и радостью, второй принц непритворно задумался, действительно пытаясь посоветовать что-то дельное, оправдать оказанное доверие.
— Я думаю, Кир-р-ринн, это потому, что вор-р-рчонку очень хочется сдер-р-рать как р-р-раз по-своему! Еср-р-ри не помогают р-р-разговор-р-ры, можно мор-р-рчать, это тоже действует, — Мидир помрачнел, припоминая воспитательное молчание Мэрвина длиной в не один день. — Тор-р-рько очень обидно бывает!
Киринн пошевелился, поудобнее перехватил руку вцепившегося в него Мидира, поднялся с колена.
— Вот я тоже думаю, мой принц, что молчать бывает очень обидно, а обижать волчат — последнее дело, если вы спросите меня, — нахмурился он. — Даже если этим волчатам уже двести…
— Не р-р-расстр-р-раивайся, ты можешь ведь по-др-р-ругому вор-р-рчонка поймать! Р-р-раз он взр-р-роср-р-рый, как взр-р-роср-р-рого! Ам! Ам! — и специально укусил воздух перед собой, чтобы показать грустному Киринну, как именно стоит ловить волчат. — Укусишь ты, он научится, ты же не будешь кусать бор-р-рьно!
Мидир и не заметил, как в его зубах оказалось плечо Киринна. Он испуганно выпустил руку, но Киринн не обиделся и даже не отдернулся, хотя ему наверняка было больно. Мир на мгновение словно бросился на Мидира, звуки, запахи — все усилилось многократно — и сразу пропало.
— Ой, это я нечаянно! — Мидир заглянул в глаза Киринну, но увидел лишь удивление.
— Мой принц, вы обернулись. Пусть на мгновение, но обернулись волком. Самостоятельно!
— Пр-р-равда?! А у меня быр-р-ри хвост и р-р-рапы? — оглядел себя Мидир, но увидел лишь привычное сюрко, штаны и сапожки.
— Все как у настоящего зверя. И как это вы умудрились обернуться волчонком? Пора вам уже попадать к магам. А ваши слова мне очень помогли.
Начальник стражи словно бы посветлел, а Мидиру стало приятно еще даже до всяких слов: он помог! Он правда огромному белому волку помог! У него получилось! Он тоже уже большой и умный, что бы Мэрвин ни говорил! И уже смог обернуться!
— Да, мой принц, вы подали мне изумительную идею, благодарю вас от души, — Киринн покосился на Мидира с гордостью, и волчонок почувствовал, как сильнее забилось сердце. — Впредь буду с вами советоваться.
Еще и поклонился! Мидир постарался разжать свои пальцы — вцепился он в латную перчатку знатно — и не смог, отцепляться от Киринна совершенно не хотелось.
Тренировка с двуручной болванкой удалась и на этот раз, Мидир схватывал быстро, ему нравилось вращать приятно увесистую деревяшку, обрушиваться ударами, будто гибель с самих небес, мощно, неостановимо! И на этот раз Киринн наконец согласился сказать папе о перемене оружия — ему приглянулось, как уверенно Мидир фехтовал.
В первую голову, правда, пришлось сообщить советнику. Тот появился на тренировочной площадке гораздо раньше, чем начиналось занятие с Мэрвином, причем явно что-то высматривал. Киринн подобрался, и это насторожило Мидира. Советник важно прошествовал мимо всех сражающихся пар, особенно приглядываясь и подозрительно принюхиваясь. Теперь Мидир заметил, что беловолосых стражей было не один и не два, просто они старались убирать под шлем заплетенные в косы светлые пряди.
Начальник стражи выступил вперед, опережая советника, жестом приказал волкам разбиться на пары, разновозрастным волчатам до трехсот лет — посторониться, и вызвал в круг, чтобы «научить новому приему на живом примере», белого волка, еще юного и казавшегося очень хрупким возле мощного Киринна. Советник недовольно поджал губы, но отошел: главнее начальника стражи на тренировочной площадке не было никого.
Киринн показывал новый удар, который следовало отрабатывать молодым волкам — своим полуторником раз за разом опрокидывал противника, злившегося и отчаянно пытавшегося это не показать. Сколько бы раз молодой стражник ни поднимался, Киринн опять и опять укладывал его в пыль тренировочной площадки, причем не меняя основное движение атаки, а попросту смещаясь или выходя на фигуру из неожиданной связки. Мидир, как и прочие, залюбовался. И пусть ему, как бойцу с двуручником, не светило применить именно этот прием, запомнить на будущее точно не помешает.
Вдобавок, Киринн проговаривал, что именно он делает, для молодых волков, и это дополнительно раздражало его противника. Мидир чуял досаду и почти обиду. Киринн, несомненно, чуял тоже, но не останавливался и не пытался смягчить свою манеру, не сменяя настроения, манеры и не повышая голоса.
