За воротами наступила тишина, видимо, охранник переваривал услышанное. Затем раздался лязг, в массивной стальной заслонке открылось оконце.

- Ты кто такая? – раздался другой, более взрослый и спокойный голос.

- Долго объяснять, - смягчилась женщина в ответ. – Мне нужен Вадим, мы познакомились сегодня утром. Он сказал, что живет на «Алюмишке», то есть здесь. Мне срочно нужна его помощь.

- Какой еще Вадим? Тут много таких, - снова проскрежетал голос, и Надя задумалась.

А действительно… Какой? Он не назвал ни фамилии, ни должности, вообще ничего, чтобы можно было сейчас сказать неизвестному говорившему.

- Я не знаю, - как-то обреченно, сдерживая слезы, выкрикнула Надя, ощущая, как снова скатывается в панику. – Мы познакомились утром, за нами патруль сектантов увязался на въезде в город… Он не сказал своей фамилии. Невысокий, темненький такой…

- Зачем он тебе? – с минуту подумав, все же снова ответил голос.

- Мне нужна помощь, - уже чуть не рыдая, негромко проговорила Надя, и первые слезы встали в ее глазах.

Дверь скрежетнула, открылась. Раздалась короткая перепалка. Молодой запрещал старому выходить, утверждал, что это обман, а старый, судя по звуку, отвесив подзатыльник молодому, твердил, что это простая женщина, которой действительно нужна помощь, и лучше бы ему поскорее бежать на завод за бригадиром.

- Здравствуй, дочка, - прокряхтел показавшийся старик с дробовиком на перевес, выйдя из дверей. – Покажи ручки свои, пожалуйста, и выйди из машины.

Надя отпустила дробовик, лежащий на коленях, подняла обе руки. Неспешно открыла дверь и так же неспешно, но демонстративно показала оружие. Дед, несмотря на возраст казавшийся еще очень даже крепким, сперва нахмурился, но рассмотрев что-то в ее глазах, опустил ружье, убрал его за спину. Женщина также убрала за спину свое.

- А ты боевая, дочка, что привело тебя к нам?

- Мне нужна помощь, извините, не знаю, как вас по имени, отчеству… Сектанты похитили моих детей, а единственный, кого я тут знаю, это тот самый Вадим…

- Шаровики, - пошамкал губами дед и прислушался к приближающимся голосам. – Ну, сейчас все выясним, ты особо не дергайся, сейчас старшой придет, все ему расскажешь…

Двери снова распахнулись и в проеме показался тот самый Вадим, которого Надя видела утром.

- Вадим! – обрадованно выдохнула женщина и улыбнулась.

Повезло, что встреченный ей местный оказался не абы кем, а кем-то более-менее узнаваемым на заводе человеком. Это не могло не радовать. Времени было мало и бегать искать по всей общине некоего «чернявого Вадима» можно было, наверное, не один час, да и то при условии, что местные на это согласились бы.

- Надя? – улыбнулся мужик, и по его реакции было видно, что ему о ней уже рассказали. – Что ты тут делаешь?

- Вадим, - затараторила женщина, вытирая мелкие слезы. – Мне нужна помощь. Сектанты похитили моих детей, пока я была в городе. Следы ведут в город, но я одна не справлюсь…

- Мужа тоже похитили? – нахмурился мужик, сложив руки на груди.

- Муж погиб, - печально выдохнула Надя, не став уточнять, что погиб Леший несколько дней назад.

- Ох, - выдохнул старичок, так и топтавшийся у прохода.

- Соболезную, - опустил голову и Вадим. – Чем могу помочь? – растерянно и как-то обреченно спросил он.

По погасшим глазам, устремившимся к земле, по слегка осунувшейся фигуре, и тяжелому выдоху Надя внезапно поняла, что ответ, который сейчас она произнесет, мужчине не понравится, но задать вопрос, висевший в воздухе, он был обязан. Вряд ли кто-то сорвется с места и кинется выручать неизвестных детей, вряд ли местные на это согласился… Женщина тихо ухмыльнулась, считав все это за одно мгновение с лиц стоявших перед ней людей.

- Не важно, - отмахнулась она. – Я сама… Вижу все…

Она развернулась и пошла к машине, ругая себя последними словами. Кому есть до нее дело? Кому она нужна со своими проблемами? Никому. У них тут свой быт, свои законы и свои правила. Она бы вот рискнула ради какой-то незнакомки своей жизнью, жизнью близких и друзей? Да вряд ли! А о чем тогда она думала? А она вовсе и не думала. Он снова действовала на эмоциях…

- Постой, - окликнул ее Вадим, но голос, которым это было сделано, не особо-то и внушал надежды. – Извини, - продолжил он, нагнав женщину. – Я бы помог тебе, с радостью, но нам ведь тут жить, понимаешь? У нас нейтралитет установлен. Если мы сунемся на их территорию открыто, без оружия, нас, скорее всего, всех убьют…

- Я понимаю, - злясь, отмахнулась Надя, открывая дверь автомобиля.

- … у нас нет оружия к тому же… ну, постой же!.. - мужчина остановил женщину за руку, в надежде объяснить всю ситуацию, но…

Женщина резко развернулась, скрипнув кроссовками по асфальту. Вскипевшая злость затмила разум. Левая рука чуть прокрутилась в мужском захвате, вывернулась из ладони, уперлась чуть выше запястья. Четыре пальца скользнули вокруг мужской руки, сжали ее. «Сожми пальцы со всей силы, сожми руку, и локоть резко вверх!» - раздались в голове слова мужа, «создай рычаг локтем своим, правой рукой тяни сюда и теперь позволь телу противника самому насадить свой кадык на твое колено…».

Вадим не понял, что произошло. Женщина дернула его за руку, притянула к себе, он потерял равновесие и… Подставленное колено под самое горло замерло в считанных сантиметрах.

- Руки убрал, - прошипела Надя фурией сверху, продолжая удерживать мужчину в захвате, не давая восстановить равновесие.

Вторая рука мгновенно сдернула оружие с сиденья и ствол дробовика уже смотрел в сторону опешивших старика и юнца-охранника. «Стреляй в область шеи, тогда разлет дроби нанесет максимальный фатальный урон» - продолжали звучать слова в голове, «всегда начинай с правой цели, чтобы видеть левую, так ты себе оружием обзор не закрываешь»… Ствол дробовика уперся в грудь парнишки, который, мгновенно побелев, комично задрал руки вверх.

- Надя, Надя, - звал ее шепотом кто-то снизу, и только сейчас, когда гнев немного отступил, женщина опомнилась.

Она отпустила руку Вадима, отошла на шаг, перевела на него оружие.

- Отвалите, - выругалась она. - Я ошиблась. Сама все сделаю, сидите тут и нойте дальше, что вас по одному воруют…

Она, махнув копной черных, как ночь, волос, взлетела на подножку, прыгнула на сиденье автомобиля и, сдав машину назад, с рыком двинула ее прочь от завода, осыпав стоящих мужчин шрапнелью камней и грязи.

- Время только потратила! – ругала она сама себя, распаляя, вводя в боевой раж. – Слабаки! Бесхребетные уроды!..

Хотя Вадим прав. Она уедет, как только спасет детей, и это не обсуждается, она спасет своих детей!.. А вот когда уедет, им-то тут жить придется… Но ведь с другой стороны, жить для себя уже придется, уничтожив уродов под корень! А это на много проще, чем платить им дань и бояться за свои жизни. Все равно! Слабаки! Леший бы так не мог жить!.. Глаза снова заболели от навернувшихся слез. Гнев, обида и злоба душили, не давая вздохнуть. Стрелка спидометра вновь приблизилась к сотне.

Джип трясло на ухабах, но подвеска отрабатывала на «ура». Мощные фары высвечивали дорогу, которая упиралась в ту самую двадцатиэтажку, на некоторых этажа которой уже загорелся свет. Впереди виднелся завал, перегородивший ей путь, возле которого стояли две старенькие то ли «Нивы», то ли еще какие машины с распахнутыми дверями…

Надя гнала джип, разгоняя тишина городу рыком двигателя, освещая и прорезая наступившую тьму. Ее заметили издали. Первая пуля ударила в асфальт перед ней, вторая чуть ближе. Перед самым постом сектантов стояло несколько остовов машин, перегородивших дорогу «шашечками».

- Я смогу, я смогу, - шептала она сама себе, разгоняясь, наблюдая за тем, как над баррикадой появляются все новые и новые сектанты.

Джип приближался, и чем ближе он подъезжал к посту сектантов, тем меньше уверенности оставалось в женщине. Что она делает? В чем суть ее поступка? Погибнуть под шквалом пуль?.. Нет, она не сможет в одиночку победить их. Она не боец, хоть и умеет немного стрелять, но она не воин… Нужно было что-то придумать, но времени на это уже не оставалось…