– Счастливой дороги, господин маг, – наконец сказал солдат, возвращая подорожную. Говорил он по-тамирийски, но созданная на кафедре магической лингвистики универсальная модель языковой системы и активировавшие ее заклинания Познания и Понимания позволяли Уолту понимать собеседника.

Уолт небрежно забрал документ, свернул и положил в тубус на поясе. Кивнул солдату и пустил коня вперед. Патрульные провожали Магистра ничего не выражающими взглядами, разве что дюжий детина с арбалетом посматривал на вьюки на второй лошади с такой печалью, словно в них находилось нечто дорогое его сердцу. А может, и находилось – чужое добро часто дороже собственного. Вот только в опечатанных заклятиями мешках лежали лишь письма Архиректора ряду чародеев Мирты, несколько недавно опубликованных в Школе книг для библиотеки Города Магов и несколько артефактов, представляющих ценность исключительно для волшебников. Вздумай солдаты ограбить Уолта и, чем боги не шутят, окажись удача на их стороне – ха! – добыче они радовались бы недолго.

Дорога лентой вилась меж высоких холмов. Обильная сочная трава на здешних возвышенностях, как рассказывали Ракуре, обычно превращала их в прославляющие зелень храмы – вся равнина с высоты птичьего полета выглядела одним огромным ярко-зеленым ковром. Но наступивший сухой сезон облил холмы шоколадом, и вздумай Уолт потратиться на чары левитации и составить компанию кружащим в высях птицам, увидел бы лишь укрытую кофейной коркой землю, протянувшуюся от Старогских лесов до Волтарийских гор, у подножия которых простерся вольный город Мирта.

Стаи облаков неслись по небосводу, то и дело набрасывались на повозку солнечных богов, словно банда разбойников на странствующего рыцаря. Солнце лениво отбивалось, полосуя кучерявую свору лучистыми стрелами, и не ожидавшие отпора лиходеи поспешно отступали, однако следом за ними к окованному золотом воину приближалась новая ватага, готовая сразиться за право остаться единственными странниками по сапфировым дорогам небес. Тени облаков серыми зверями скользили по дороге и холмам, принимая причудливые формы. Если хватит фантазии, то можно увидеть самых удивительных существ, вроде тех, каких выращивают на кафедре искаженной зоологии или обитающих в Эфирных Слоях.

Несколько раз мимо Уолта пронеслись всадники, судя по одеждам, посыльные от местных дворян, один раз прогрохотал почтовый дилижанс с гербом семейства Терн-и-Тассо на дверях. Конклавовский волшебник, сидевший рядом с кучером, почувствовал ауру Уолта еще до того, как увидел Магистра, и карета промчалась по противоположной стороне дороги. Больше никого на тракте Намина Ракура не встретил. И неудивительно. Выбранный лично Архиректором путь в Мирту был не самым близким, зато наиболее дешевым. Существуй такая разновидность магии, как экономическая, Эвиледаризарукерадин стал бы не просто Высшим магом этого волшебства, он являлся бы его божеством, покровителем и вдохновителем с мириадами последователей по всему Равалону. И моления ему возносились бы в банковских учреждениях, а ростовщики пророчествовали бы от его имени.

Да уж, да уж. И ведь неизвестно, что сделает с Уолтом за такие мысли Архиректор – то ли, оскорбившись, отправит в экспедицию для изучения слоев Нижней Реальности с первого по двадцатый, то ли, довольный, наградит премией. Впрочем, вариант, что наградит премией и отправит на изучение слоев, тоже исключать не стоит.

«Какое все-таки замечательное место работы ты себе выбрал», – не удержался от ехидной реплики Дигнам. Вольный художник, никогда надолго не задерживавшийся на одном месте, он осуждал привязанность Ракуры к Школе Магии, хоть и понимал удерживающие его причины. Уолт отмахнулся от Дигора. Спорить не о чем. Его жизнь связана со Школой – и точка. Все лучше, чем быть простым крестьянином или монахом в райтоглорвинском монастыре.

Ближе к Мирте цивилизация стала все чаще проявлять себя. Отсутствовавшие ранее гурмы – мраморные колонны с каменной головой роланского бога Гурмеса – стали появляться через каждый километр. Время не пожалело гранитные лики Хозяина Всех Путей, кое-где лишило его носа, ушей либо вообще всего лица. Тем не менее особая, присущая лишь гурмам пространственная магия все так же ощущалась в колоннах – вот только пользоваться ею не рекомендовалось, если не желаешь проблем с Конклавом.

Совсем неподалеку от Мирты распростерлись поселения хоббитов. Холмы вокруг небольших озер густо облепили округлые домики невысокликов. Хозяева возились в садах и огородах, не удостаивая своим вниманием проезжавшего мимо путешественника, даже играющая во дворах детвора проигнорировала мага, увлеченно гоняясь друг за дружкой и размахивая прутиками-мечами.

Судя по всему, полурослики не опасались нежданных появлений патруля, грозящих поборами и разбоем, и Уолту стало стыдно за дурные мысли о тамирийских солдатах. Ну, разбойничьи морды у мужиков, а что поделаешь? Работа такая. Не эльфийским же модельерам грабителей по лесам ловить или убежища мелкой нечисти изводить. Кстати, о нечисти. Встретивший Уолта в вольном городе Староге молодой чародей из Небесного Огня особо хвалился успехами ордена в изничтожении аномалов в здешних лесах и горах. Террис Волтамир говорил правду: заклятия в ауре, настроенные на сканирование местности и улавливание искаженных эфирных потоков, ни разу не обнаружили существ, опасных для обычных смертных или не знакомых с боевой магией волшебников.

Насколько помнил Уолт, тамирийцы неплохо показали себя и в Шастинапуре. Прибывшие одними из первых, они с боями проходили в пораженную Прорывом область, разыскивая выживших и не зараженных адскими энергиями смертных. И умудрились не только найти таковых, но и выбраться из кишащих Тварями джунглей.

Увы, Джетушу так не повезло…

Ну вот, опять полезли в голову непрошеные воспоминания. Дурацкие, с горьким привкусом бессилия и беспомощности воспоминания…

Уолт вздохнул и постарался сосредоточиться на окружающем пейзаже.

Возвышавшиеся совсем рядом горы верхушками-клыками разрывали несущийся прямо на них авангард облачного воинства, словно вооруженные пиками воины атакующую кавалерию. Даже невооруженным магическим инструментарием взглядом можно было разглядеть окутавший Волтарийскую гряду примерно посередине трехцветный пояс магического сияния. Зелень октарина плескалась в золотых переливах эннеарина, прошитого серебряными декариновыми нитями, и в ярком блеске волшебства терялись радужные всплески красок повседневности, разноцветными брызгами разлетающиеся по буйному потоку отсвета надмировых Сил.

По первому впечатлению Мирта свое прозвище – Город Магов – оправдывала. Такого безудержного эфирного разгула, не имеющего отношения к теофании или Прорыву, Ракура не мог припомнить. А уж в Школе ему пришлось повидать самые разнообразные магические безобразия. И повидать, и воспрепятствовать реализации, а иногда и поучаствовать в организации – последнее в основном в студенческие годы, после длительных веселых пьянок, о которых Эльза никогда не узнает, ибо вел он себя по их окончании не как смертный, с гордостью несущий звание Магистра, а как самая настоящая свинья, которую к тому же по единогласному решению хряков-олдерменов выгнали из хлева за разлагающий юных хрюшек образ жизни.

Уолт усмехнулся. Эх, юные годы чудесные, грызня гранита науки магической и приобщение к источнику науки жизненной, то бишь учеба и попойки – да, хорошие были времена. Помнится, однажды он напился и принялся обучать группу гебургийских гномов с кафедры геомагии сражаться двуручниками в строю, а те оказались настолько пьяны, что согласились обучаться. Закончилось все мордобоем, подтвердившим славу пудовых кулаков гномов и железоголовость Удария, схлопотавшего большинство ударов по башке, но продолжавшего упорно гонять гебургийцев по таверне подхваченной в одном из зальчиков скамьей. Совершенно не имевший отношения к пьянке и драке Бивас, заглянувший в кабак в поисках товарищей и заполучивший синяк под глазом, потом еще месяц всем рассказывал, что, если гному отрубить голову, он две недели будет ходить и работать, а потом умрет от голода.