Орлов лежал недвижимо. Уж что-то, а притворяться камнем он умеет. Не раз ему приходилось целыми сутками у злющего врага под носом шухериться, а это совсем не эти тупоголовые копии людей. Тот враг был хитрее, коварнее, а, главное – внимательнее.

Мертвецы потыкались, покряхтели, и вскоре снова впали в свой странный сон, остановившись и замерев. Времени на отдышаться у Лешего было предостаточно, теперь нужно было как-то возвращаться к Олеговне. Ох, получит она у него по заднице за свои неосторожные действия. Теперь и на это время найдется…

Возвращаться пришлось аккуратно. Твари по всей улице растянулись длинной полосой. Некоторых приходилось валить, убивая стремительно, не давая тем даже рта раскрыть, но большую их часть Алексей все же старался обходить от греха подальше.

До гаражей он добрался минут за тридцать, хотя бежал, изображая Усейна Болта от силы пять минут. Училка оказалась на месте. Она распласталась на жестяной крыше, не смея пошевелиться. От каждого ее движения металлический навес под ней начинал гудеть и мяться, и оттого неудивительно было что Аля пискнула, когда стокилограммовый здоровяк, выскочивший словно из ниоткуда в два движения оказался рядом с ней. Вот только все было тихо и даже шороха шагов не было слышно, а через мгновение «бум-бум, бом, бабах» у самого уха.

- Твою мать, - вздохнул снайпер, когда понял, что своими действиями вновь разворошил только что затихшее гнездо. – Валим! Че разлеглась?!

Валить, слава богам, пришлось во внутренний двор искомого дома. И чего они сразу сюда не полезли? Девушка все еще мыслила старыми устоями, вела обычной, привычной дорогой. В привычной же жизни она по гаражам не лазила, но он-то! Он уже давно должен был сообразить, что тут можно срезать! Нет же, чуть не нарвались! Надо взять на заметку, что пора учиться сокращать расстояния, пользуясь не привычными улицами и тротуарами, а пробивать свои туннели и тропинки…

Снова бег. Снова ноги толкают планету, вращая ее навстречу… как в детстве. Только тогда, в беззаботном прошлом маленький Лешка Орлов бегал просто так, потому, что нравилось, а теперь он бежал, потому, что было нужно. Чертовски нужно. Просто писец как нужно! Просто жизненно необходимо, да еще и подвернувшую ногу девчонку на плечах нести. Аля неудачно спускалась с гаража и повредила правую ладыжку. Все шло к одному. К концу их пути. Все беды словно специально сговорились, решив собраться на финишной прямой. Это Леший еще по дороге сюда понял, что обязательно какая-то пакость вылезет под самый конец, чересчур легким оказался путь.

Он бежал, тяжело дыша, морщась от собственной боли и усталости во всем организме, но останавливаться или сбавлять хода не смел. Так! Вот нужный дом! Куда дальше? Ага! Вон это чертов подъезд… Добежать, опустить девчонку, дернуть дверь на себя. Хрен там, заперто!

- Аа-а-а-а! – дал волю эмоциям здоровяк, поглядывая на то, как через гаражи уже перевалилось первое тело.

Сколько тут? Метров сто через детскую площадку? Не больше… Так… на лавку, что под карнизом подъезда. Руками за этот самый карниз, подтянуться, придать ускорение ногами, закинуть тело на бетон, подать руку девчонке, затянуть ее брыкающееся тело. Дальше окно. Маленькое, существующее лишь для того, чтобы давать скудный свет на лестничную площадку. Твари. Они уже лезут за ними. Ну, извиняйте, товарищи жильцы! Тут каждый сам за себя! Звон битого стекла, звук падающего тела, затем второго. Мат. Осколок стекла впиваются в ладонь Орлову. Падла! Залез глубоко, в самую мякоть. Над головой уже рычат и стонут, руки свои тянут. Наверх! На третий этаж! Квартира справа…

Ноги несли сами собой. Сердце стучало как бешеное, воздуха уже не хватало. Конечности забились и стали ватными. Плевать. Рвать мышцы, заставлять связки тянуться. Ступенька. Ступенька. Поворот. Ступенька. Ступенька… Перед носом маячит плоская задница училки. Смотри, как припустила! То ли от страха. То ли от близости встречи с дочерью… И даже вроде нога не так мешает, как на улице. Чертова симулянтка!

Сзади стон и рык. Они уже в подъезде! Шум ног по бетону... Еще этаж. Бежать, бежать!

Дверь. Вот она. Алька ручку дергает, стучит ладошкой. Кричит, зовет какую-то Тамару Петровну, наверное, ту самую бабку-соседку. Фиг там! Заперто! И никто не открывает! Конечно! Тут и должно быть заперто! Но почему не открывают? Не слышат? Ушли? Или…

- Отойди! – рычит уже поднимавшийся из последних сил Леший.

Отойти самому как можно дальше к соседской двери напротив. Сделать шаг и с ноги… р-р-р-раз! Дверь старая, простая, деревянная. И д-д-д-д-д-два… и-и-и-и- три! Полотно не держит натиска. Да сейчас злого и уставшего снайпера ничто не удержит, что там какая-то дверь! Замок выворачивается, наружу из двери лезут светлые щепки. С разбега плечом и-и-и-и-и-и раз! Он внутри, спотыкается о коврик на входе, падает на колени. Аля лезет через него. Ее тоже хрен удержишь. Прет буром, ничего вокруг не видя. Так. Встать, захлопнуть дверь как раз перед носом первой твари, подпереть спиной...

- Аля! – рычит он в спину несущейся по темному коридору матери.

- Настя! – кричит она в панике, боясь увидеть самое страшное в своей жизни.

- Агр-бурх-уа! - рычит внезапно выскочившая из кухни старушка-сиделка.

Время замедляется. Леший ощущает сильный толчок в спину. Дверь ручкой больно бет по почке. Ноги катятся по линолеуму. Он рычит, расставив руки и ноги, упираясь еще и в стены для надежности.

Алевтина вскрикивает, пытается отпрыгнуть, но бабка слишком внезапна, слишком быстра. Они падают. Девушка снизу, старуха сверху. Дверь по мил-л-л-л-л-л-лимиетру, по чу-у-у-у-у-у-ть чуть, но пошла назад, однако в этом уже нет смысла… Старуха тянет свои руки к жертве, вяжет ее, наваливается и вот уже старческие зубы впиваются молодой девушке в шею. Слышится противный чавкающий звук, визг, крик. Все как в бреду. Время все еще медленное. С морды оторвавшейся от Али бабки капает алая капля. Учительница хватается одной рукой за шею, второй старается оттолкнуть мертвячку, но силы неравны. Старуха наваливается на нее всем весом, сломив сопротивление. Леший, что есть силы, напрягает спину и ноги, сдерживая натиск мертвецов. Оторвать руку. Вскинуть автомат… Нет, на это нет сил. Стоит чуть расслабиться и его уронят. Толкать! То-о-о-о-олкать! Толка-а-а-а-а-ть! Дверь хрустит, щелкает автоматический засов. Он не удержит. Это скорее декоративная безделушка, чем серьезная защита, но пару секунд она ему подарит.

Время ускоряется. Орлов делает два шага вперед, на третьем замахивается и пинает сиделку в лицо, не давая сделать той третьего укуса. Бабка хрюкает, хрустит сломанным носом, отскакивает в кухню. Пнуть дверь, прижать ее одной ногой, все тела перенести на вторую, склониться над раненой...

- Мама?! – тоненький писк из комнаты напротив.

Взгляд вверх. Настенька! Та самая! Стоит босыми ногами на холодном полу, глядит на все расширившимися глазами. Один хвостик на голове, правый, растрепан, второй с розовой резиночкой... В руке мишка-игрушка. Входная дверь хрустит. Аля скулит, зажимая рану. Старуха дверь шатает. Паника. Что делать?

- Не оставляй ее одну, - просит Аля едва слышно.

Из глаз текут слезы. Ну, как же так?! Как же так! Они дошли! Нашли! С дочкой все в порядке и в одном шаге вот так подставиться?! Чертова судьба!

- Не оставляй ее… - шепчет Аля. – Пожалуйста…

Входная дверь открывается. Твари кидаются в коридор. Три метра. У него всего три метра. Рывок вперед, схватить испуганную, плачущую девочку, подхватить на руки, захлопнуть дверь и прижать ее собой, в надежде удержать. Снаружи вой, рык и ее голос.

- Я люблю тебя! – истошный, в одно слово, на грани срыва, на выдохе.

Затем выстрел. Всего один. Рев в коридоре, рык, звуки разрываемого тела. Орлов прижимает девочку к себе, старается зажать той уши, чтобы Настенька не слышала этих чудовищных звуков. Дверь совсем на вид ненадежная, такая же декоративная, как и все тут! Настя плачет, задыхается. Он зажимает ей рот ладонью. Приоритет изменился! Пусть слышит, но только не кричит! Пусть только молчит!